моего небоскреба -- школа пневматических мини-компьютеров. Иногда
оттуда доносится (через вентиляционные шахты?) их шипение и
сопение. Пневмокомпьютеры служат, в частности, для оживления
чучел любимых собак. Мне это кажется жутковатым, но ведь люди
вроде меня составляют здесь ничтожное меньшинство. Много хожу по
городу. Уже научился водить гнак. Это нетрудно. Купил себе куртку
-- спереди белая, сзади малиновая, по бокам серебристая, с
малиновой лентой и воротником, вышитым золотом. Ничего менее
яркого не нашлось. Можно носить одежду меняющегося фасона и
цвета; платье, которое съеживается под мужским взглядом или
наоборот -- распускается перед сном, как цветок; брюки и блузки с
подвижными изображениями, как на телеэкране. Ордена можно носить
какие угодно и сколько угодно. Можно выращивать на шляпе японские
карликовые растения методом гидропоники, но можно, к счастью, их
не выращивать и не носить. Решил ничего не втыкать ни в уши, ни в
нос. Беглое впечатление: люди, такие красивые, рослые, милые,
вежливые и спокойные, отличаются чем-то еще, какие-то они
особенные, необычные, есть в них нечто такое, что меня удивляет,
или, верней, настораживает. Только вот что -- не могу понять.
10.VIII.2039. Сегодня ужинал с Эйлин. Приятный вечер. Потом
-- старинный Луна-парк на Лонг-Айленде. Поразвлекались на славу.
Внимательно слежу за людьми. Что-то в них есть. Что-то в них есть
особенное -- но что? Никак не возьму в толк. Детская мода:
мальчик, переодетый компьютером. Другой планирует на высоте
второго этажа над Пятой авеню, осыпая прохожих сладким драже. А
те кивают ему, улыбаются добродушно. Идиллия. Просто не верится!
11.VIII.2039. Только что был клибисцит относительно
сентябрьской погоды. Погода выбирается всеобщим и равным
голосованием на месяц вперед. Результаты сообщаются тут же
благодаря ЭВМ. Чтобы проголосовать, достаточно набрать по
телефону нужный код. В августе будет солнечно, не слишком жарко,
кратковременные дожди. Много радуг и кучевых облаков. Радуги
бывают не только при дожде; можно устроить их как-то иначе.
Представитель Метео извинялся за неудачную облачность 26, 27 и 28
июля -- недосмотр техконтроля! Обедаю в городе, иногда дома.
Эйлин взяла для меня толковый словарь Вебстера -- из библиотеки
ревитария, ведь книг теперь нет. Что вместо них, не знаю. Ее
объяснений не понял, а признаваться в этом неудобно. Еще один
ужин с Эйлин -- в "Бронксе". Милая девушка! Всегда у нее есть что
сказать, не то что у этих девиц в гнаках, которые все заботы по
поддержанию разговора сваливают на ридикюльные миникомпьютеры.
Сегодня в бюро находок видел три таких ридикюля: сперва они
беседовали спокойно, потом перессорились. А насчет прохожих и
вообще всех, кого я здесь вижу, -- они как будто посапывают. То
есть дышат с присвистом. Может, так принято?
12.VIII.2039. Набрался смелости и начал расспрашивать
встречных о книжном магазине. Те пожимали плечами. Когда двое
мужчин, которым я задал этот вопрос, отошли, до меня донеслось:
"Какой-то закоснелый мерзлянтроп". Неужели к размороженцам
относятся с предубеждением? Записываю новые слова, услышанные на
улице: смысленыш, внедрец, внутреха, самичник, дворцовать,
хрустить, палкать, синтезить. Газеты рекламируют братанций,
чуванций, ванилянт, ласкомобиль (он же ласканчик, ласкетка). И
прочее в том же духе. Заголовок заметки в городской хронике
"Геральд": "От полуматери к полуматери". Это о яйценоше, который
перепутал яйницы. Выписываю из большого "Вебстера": "Полумать
(ср.: полубрат, полуштоф) -- одна из двух женщин, коллективно
производящих на свет ребенка". "Яйценоша -- от "книгоноша"
(устар.); евгенщик, доставляющий лицензионные яйцеклетки на дом".
Не скажу, чтобы очень ясно. "Братанций -- см. сестронций". "Энцик
-- см. пенцик, а также Ватикан". Идиотский словарь -- дает
синонимы, которые для меня что китайская грамота. "Подворцовать,
задворцовать, придворцовать -- временно иметь (не нанять!)
дворец". "Ванилянт -- духороб". Хуже всего слова, с виду не
изменившиеся, но получившие совершенно другой смысл. "Промысловик
-- охотник за чужой мыслью". "Симулянт -- несуществующий объект,
который прикидывается существующим". "Мазурик -- робот-смазчик".
"Множитель -- многожитель, возвращенная к жизни жертва убийства".
Ну и ну! А дальше: "Вставанька -- от "ванька-встанька". Выходит,
оживить труп проще пареной репы? А люди, почти все, посапывают. В
лифте, на улице, всюду. Выглядят превосходно -- румяные, веселые,
загорелые, а дышат с трудом. Я -- нет. Значит, это не
обязательно. Обычай, что ли, такой? Спросил Эйлин -- она меня
высмеяла; ничего, говорит, подобного. Неужели мне только кажется?
13.VIII.2039. Хотел просмотреть позавчерашнюю газету -- не
нашел, хотя перевернул живальню вверх дном. Эйлин опять меня
высмеяла (впрочем, премилым образом): газета существует не более
суток, а затем материал, на котором она напечатана,
улетучивается. Так легче убирать мусор. Джинджер, подруга Эйлин
(мы танцевали с ней фокстрип в небольшом ресторанчике), спросила:
"Может, дрябнем в субботу на притирочку?" Я ничего не ответил --
просто не понял ее, а чутье мне подсказывало, что лучше не
переспрашивать. По совету Эйлин потратился на действизор.
Телевизоры вышли из моды полвека назад. Поначалу смотреть
непривычно: какието люди, а также собаки, львы, пейзажи, планеты
теснятся в углу комнаты, овеществленные до такой степени, что
ничем не отличаются от реальных. Впрочем, художественный уровень
слабоват. Новые платья называют "прыщами" -- они напрыскиваются
на тело из бутылочек. Больше всего изменился язык. "Живать"
означает теперь: жить несколько раз. А также: читать -- чтиво,
смотреть -- смотриво, страшить -- страшиво. Понятия не имею, что
это значит, а превращать свидания с Эйлин в уроки как-то неловко.
Сниво -- это управляемый сон по заказу. Изготовляется он
электросниксером, а заказы принимаются в местной сонтезаторной
мастерской. Вечером приносят готовые пастилки-приснилки. Я никому
уже не говорю, но теперь для меня несомненно: у них одышка. У
всех до единого. А они не обращают на это внимания -- ни
малейшего. Особенно люди постарше -- те просто сопят. Все же,
наверное, такой здесь обычай, ведь воздух в городе
исключительный, о духоте и речи быть не может. Сегодня видел
соседа, вышедшего из лифта, -- он хватал воздух ртом как рыба, а
лицо у него посинело. Но, присмотревшись к нему поближе, я
убедился, что он прямо-таки пышет здоровьем. Глупость, а не дает
мне покоя. В чем тут дело?
Сегодня я выснил (выснул?) проф. Тарантогу -- потому что
скучаю по нему. Но почему он все время сидел в клетке?
Подсознание виновато или сонтезатор ошибся? Диктор вместо
"большая ошибка" говорит "ошиба". Как "шубка" и "шуба"? Странно.
Оказывается, "действизор", как я написал раньше, -- неправильно.
Я перепутал. Правильно будет "ревизор" (от латинского res --
вещь). Эйлин сегодня дежурит, вечер я провел один, в своей
квартире, то есть живальне. Смотрел беседу "за круглым столом" о
новом уголовном кодексе. Убийство наказывается краткосрочным
арестом -- ведь жертву легко воскресить. Как раз такой
воскрешенный и зовется множителем. Только прецидив --
предумышленное повторное преступление -- грозит тюрьмой (за
многократное убийство одного и того же лица). А наиболее тяжкой
провинностью считается злонамеренное лишение кого-либо
психимических средств, а также воздействие таковыми на граждан
без их ведома и согласия. Ведь так можно добиться чего угодно --
завещания в свою пользу, сердечной взаимности и даже согласия на
участие в заговоре. Очень трудно было следить за ходом
ревизионной дискуссии. Только под конец до меня дошло, что
"тюрьма" означает теперь нечто совершенно иное, чем раньше.
Приговоренного не сажают за решетку, а лишь надевают на него
что-то вроде корсета, или, скорее, оболочки из тонких, но прочных
прутьев; такой внешний скелет находится под непрерывным контролем
зашитого в одежде юрифмометра (юридического мини-компьютера).
Этот недремлющий страж пресекает недозволенные поступки и не дает
наслаждаться радостями жизни. Невидимый, он противодействует
любой попытке полакомиться запретным плодом. Для закоренелых
преступников изобретен какой-то криминол. На лбу у дискутантов --
имена и научные звания. Это, конечно, облегчает беседу, а
все-таки странновато.
1.IХ.2039. Неприятное приключение. После обеда я выключил
ревизор, чтобы приготовиться к свиданию с Эйлин. Но двухметровый
верзила, не понравившийся мне с самого начала спектакля ("Лежанка
мутанга") -- жуткая помесь атлета и клена, с сучковатой,
вывороченной, зелено-коричневой пастью, -- не исчез вместе с
ревизионным изображением, а подошел к моему креслу, взял со стола
цветы, предназначенные для Эйлин, и обломал их о мою голову. Я
буквально остолбенел и даже не пробовал защищаться. Чудище
разбило вазу, расплескало воду, сожрало полкоробки тартинок,
остальное высыпало на ковер, растоптало ногами, набухло,
засветилось и брызнуло дождем фейерверочных искр, а в разложенных
на кровати рубашках появилось множество выжженных дырок. Хотя
глаза у меня были подбиты, а лицо в ссадинах, я пошел на
свидание. Эйлин сразу все поняла. Едва завидев меня, она
всплеснула руками: "Боже, к тебе явился интерферент!"
Оказывается, если программы, передаваемые с разных спутников,
долго интерферируют между собой, может возникнуть помесь
нескольких персонажей ревизионного представления, то есть
интерферент. При своих внушительных габаритах он способен
натворить черт знает что -- как-никак время его существования
после выключения аппарата доходит до трех минут. Энергия,
потребляемая ревизионным фантомом, говорят, того же рода, что
энергия шаровых молний. К подруге Эйлин вломилось чудовище из
палеонтологической передачи, скрещенное с Нероном; девушку спасло
редкое самообладание: она мигом прыгнула в ванну с водой.
Живальню, однако, пришлось ремонтировать. Правда, можно
экранировать передачи, но это довольно дорого; а ревизионной
компании выгоднее платить судебные издержки и компенсации за
увечья, чем тратиться на защиту зрителя от интерферентов. Отныне
буду смотреть ревизор с увесистой палкой в руке. Кстати: "лежанка
мутанга" -- не лежбище некоего мустанга, а наложница человека,
который, благодаря программированной мутации, мастерски исполняет
аргентинское танго.
3.IХ.2039. Был у своего адвоката -- и удостоился чести
беседовать с ним. Это редкость; обычно клиентами занимаются
бюропьютеры. Мистер Кроли принял меня в кабинете, обставленном на
манер почтенных контор обладателей адвокатской тоги, со
множеством черных резных шкафов, где рядами высились папки с
бумагами, впрочем, не настоящими -- судебные дела теперь
записываются на ферромагнитной ленте. На голове у него был мемнор
-- приставка памяти, что-то вроде прозрачного колпака, в котором,
как светлячки, роились электрические разряды. Вторая голова,
поменьше и помоложе, торчала у него из-за спины и негромко вела
телефонные переговоры. Она-то и называется деташкой. Хозяин
осведомился о моих планах и был удивлен, узнав, что я не
собираюсь в заокеанское путешествие; когда же я объяснил, что в
моем положении необходима бережливость, удивился еще больше:
-- Ведь в бральне вы можете взять любую сумму!
