билизации, когда нейтринная структура распадается, высвобождается из-
лишек энергии ее стабилизации. Принимая на один килограмм массы покоя
десять в восьмой эрг, получаем для одного существа F пять - семь на
десять в девятой. Знаешь, что это означает? Это эквивалентно заряду
урана, который взорвется внутри Станции.
- Что ты говоришь? Но... ведь Сарториус должен был принять во
внимание...
- Не обязательно, - ответил я со злой усмешкой. - Дело в том, что
Сарториус принадлежит к школе Фрезера и Кайоли. По их мнению, вся
энергия в момент распада освобождается в виде светового излучения. Это
была бы попросту сильная вспышка. не совсем, возможно, безопасная, но
не уничтожающая. Существуют, однако, другие гипотезы, другие теории
нейтринного поля. По Кайе, по Авалову, по Сиону спектр излучения зна-
чительно шире, а максимум падает на жесткое гамма-излучение. Хорошо,
что Сарториус верит своим учителям и их теории, но есть и другие. И
знаешь, что я тебе скажу? - протянул я, видя, что мои слова произвели
на него впечатление. - Нужно принять во внимание и океан. Если уж он
сделал то, что сделал, то наверняка применил оптимальный метод. Други-
ми словами: его действия кажутся мне аргументом в пользу той, другой
школы - против Сарториуса.
- Покажи мне эту бумагу, Кельвин...
Я подал ему лист. Он наклонил голову, пытаясь прочесть мои кара-
кули.
- Что это? - ткнул пальцем.
Я взял у него расчеты.
- Это? Тензор трансмутации поля.
- Дай мне все...
- Зачем тебе? - Я знал, что он ответит.
- Нужно сказать Сарториусу.
- Как хочешь, - ответил я равнодушно. - Можешь взять. Только, ви-
дишь ли, этого никто не исследовал экспериментально, такие структуры
нам еще неизвестны. Он верит во Фрезера, я считал по Сиону. Он скажет,
что я не физик и Сион тоже. По крайней мере в его понимании. Но это
тема для дискуссии. Меня не устраивает дискуссия, в результате кото-
рой я могу испариться, к вящей славе Сарториуса. Тебя я могу убедить,
его - нет. И пробовать не стану.
- И что же ты хочешь сделать?.. Он работает над этим, - бесцвет-
ным голосом сказал Скаут. Он сгорбился, все его оживление прошло. Я не
знал, верит ли он мне, но мне было уже все равно.
- То, что делает человек, которого хотят убить, - ответил я тихо.
- Попробую с ним связаться. Может, он думает о каких-нибудь ме-
рах предосторожности, - буркнул Снаут и поднял на меня глаза. - Слу-
шай, а если бы все-таки?.. Тот, первый проект. А? Сарториус согласит-
ся. Наверняка. Это... во всяком случае... какой-то шанс.
- Ты в это веришь?
- Нет, - ответил он. - Но... чему это повредит?
Я не хотел соглашаться слишком быстро, мне ведь это и было нужно.
Он становился моим союзником в игре на проволочку.
- Подумаю, - проговорил я.
- Ну, я пошел, - сказал Снаут, вставая. Когда он поднимался, у
него затрещали все кости. - Хоть энцефалограмму-то дашь себе сделать?-
спросил он, потирая пальцами фартук, будто пытаясь стереть с него не-
видимые пятна.
- Хорошо.
Не обращая внимания на Хари (она сидела с книгой на коленях и
молча смотрела на эту сцену), он пошел к двери. Когда она закрылась за
ним, я встал. Расправил лист, который держал в руке. Формулы были под-
линные. Я не подделал их. Не знаю, правда, согласился ли бы Сион с
тем, как я их развил. Пожалуй, нет. Я вздрогнул. Хари подошла сзади и
прикоснулась к моей руке.
- Крис!
- Что, дорогая?
- Кто это был?
- Я говорил тебе. Доктор Снаут.
- Что это за человек?
- Я мало его знаю. Почему ты спрашиваешь?
- Он так на меня смотрел...
- Наверное, ты ему понравилась...
- Нет, - она покачала головой. - Это был не такой взгляд. Смот-
рел на меня так... как будто...
Она вздрогнула, подняла глаза и сразу же их опустила.
ЖИДКИЙ КИСЛОРОД
Не знаю, как долго я лежал в темной комнате, неподвижный, уста-
вившись в светящийся на запястье циферблат часов. Слушал собственное
дыхание и чему-то удивлялся, оставаясь при этом совершенно равнодуш-
ным. Наверное, я просто страшно устал. Я повернулся на бок, кровать
была странно широкой, мне чего-то недоставало. Я задержал дыхание и
замер. Стало совершенно тихо. Не доносилось ни малейшего звука. Хари?
Почему не слышно ее дыхания? Начал водить руками по постели: я был
один.
"Хари!" - хотел я ее позвать, но услышал шаги. Шел кто-то большой
и тяжелый, как...
- Гибарян? - сказал я спокойно.
- Да, это я. Не зажигай свет.
- Нет?
- Не нужно. Так будет лучше для нас обоих.
- Но тебя нет в живых?
- Это ничего. Ты ведь узнаешь мой голос?
- Да. Зачем ты это сделал?
- Должен был. Ты опоздал на четыре дня. Если бы прилетел раньше,
может быть, это и не понадобилось бы Но не упрекай себя. Мне не так уж
плохо.
- Ты правда здесь?
- Ах, думаешь, что я снюсь тебе, как думал о Хари?
- Где она?
- Почему ты думаешь, что я знаю?
- Догадался.
- Держи это при себе. Предположим, что я здесь вместо нее.
- Но я хочу, чтобы она тоже была.
- Это невозможно.
- Почему? Слушай, ты ведь знаешь, что в действительности это не
ты, это только я.
- Нет. Это действительно я. Если бы ты хотел быть педантичным,
мог бы сказать - это еще один я. Но не будем тратить слов.
- Ты уйдешь?
- Да.
- И тогда она вернется?
- Тебе этого хочется? Кто она для тебя?
- Это мое дело.
- Ты ведь ее боишься...
- Нет.
- И тебе противно...
- Чего ты от меня хочешь?..
- Ты должен жалеть себя, а не ее. Ей всегда будет двадцать лет.
Не притворяйся, что ты не знаешь этого!
Вдруг, совершенно неизвестно почему, я успокоился. Слушал его
совсем хладнокровно. Мне показалось, что теперь он стоит ближе, в но-
гах кровати, но я по-прежнему ничего не видел в этом мраке.
- Чего ты хочешь? - спросил я тихо.
Мой тон как будто удивил его. С минуту он молчал.
- Сарториус убедил Снаута, что ты его обманул. Теперь они тебя
обманут. Под видом монтажа рентгеновской аппаратуры они собирают анни-
гилятор поля.
- Где она? - спросил я.
- Разве ты не слышал, что я тебе сказал? Предупредил тебя!
- Где она?
- Не знаю. Запомни: тебе понадобится оружие. Ты ни на кого не мо-
жешь рассчитывать.
- Могу рассчитывать на Хари.
Послышался слабый быстрый звук. Он смеялся.
- Конечно, можешь. До какого-то предела. В конце концов всегда
можешь сделать то же, что я.
- Ты не Гибарян,
- Да? А кто? Может бить, твой сон?
- Нет. Ты их кукла. Но сам об этом не знаешь.
- А откуда ты знаешь, кто ты?
Это меня озадачило. Я хотел встать, но не мог. Гибарян что-то го-
ворил. Я не понимал слов, слышал только звук его голоса, отчаянно бо-
ролся со слабостью, еще раз рванулся с огромным усилием... и проснул-
ся. Я хватал воздух, как полузадушенная рыба. Было совсем темно. Это
сон. Кошмар. Сейчас... "дилемма, которую не могу разрешить. Мы пресле-
дуем самих себя. Политерией использован какой-то способ селективного
усиления наших мыслей. Поиски мотивировки этого явления являются ан-
тропоморфизмом. Там, где нет людей, там нет также доступных человеку
мотивов. Чтобы продолжать выполнение плана исследований, нужно либо
уничтожить собственные мысли, либо их материальную реализацию. Первое
не в наших силах. Второе слишком похоже на убийство..."
Я вслушивался в темноте в этот мертвый далекий голос, звук кото-
рого узнал сразу же: говорил Гибарян. Я вытянул руки перед собой. Пос-
тель была пуста.
"Проснулся для следующего сна", - пришла мне в голову мысль.
- Гибарян?.. - окликнул я. Голос оборвался сразу же на полуслове.
Что-то. тихонько щелкнуло, и я почувствовал легкое дыхание.
- Ну, что же ты, Гибарян? - проворчал я, зевая. - Так преследо-
вать из одного сна в другой, знаешь...
Около меня что-то зашелестело.
- Гибарян! - повторил я громче.
Пружины кровати заскрипели.
- Крис... это я... - послышался рядом со мной шепот.
- Это ты, Хари... а Гибарян?
- Крис... Крис... но ведь он не... сам говорил, что он умер...
- Во сне может жить, - протянул я. Я уже не был совершенно уве-
рен, что это сон. - Он что-то говорил. Был здесь.
Я был страшно сонный. "Раз я сонный - значит, сплю", - пришла мне
в голову идиотская мысль. Я дотронулся губами до холодного плеча Хари
и улегся поудобнее. Она что-то мне говорила, но я уже погружался в
беспамятство.
Утром в освещенной красным светом комнате я припомнил происшес-
твие этой ночи. Разговор с Гибаряном мне приснился, но потом? Я слы-
шал его голос, мог бы в этом поклясться, не помнил только хорошенько,
что он говорил.
Это звучало не как разговор, скорее как доклад. Доклад!
Хари мылась. Я слышал плеск воды в ванне. Я заглянул под кро-
вать, где недавно стоял магнитофон. Его там не было.
- Хари, - позвал я.
Ее мокрое лицо показалось из-за шкафа.
- Ты случайно не видела под кроватью магнитофона? Маленький, кар-
манный...
- Там лежали разные вещи. Я все положила туда, - она показала на
полку около шкафчика с лекарствами и исчезла в ванне.
Я вскочил с кровати, но поиски не дали-результатов.
- Ты должна была его видеть, - сказал я, когда Хари вернулась в
комнату.
Она ничего не ответила и стала причесываться перед зеркалом.
Только теперь я заметил, что она бледна, а в ее глазах, которые встре-
тились с моими в зеркале, какая-то настороженность.
- Хари, - начал я, как осел, еще раз, - магнитофона нет на полке.
- Ничего более важного не хочешь мне сказать?..
- Извини, - пробормотал я. - Ты права, это глупость.
Не хватает еще, чтобы мы начали ссориться.
Потом мы пошли завтракать. Хари сегодня делала все иначе, чем
обычно, но я не мог определить, в чем разница. Она все время осматри-
валась, несколько раз не слышала, что я ей говорил, как бы впадая в
задумчивость. Один раз, когда она подняла голову, я заметил, что ее
глаза блестят.
- Что с тобой? - я понизил голос до шепота. - Ты плачешь?
- Ох, оставь меня. Это не настоящие слезы, - пролепетала она.
Возможно, я не должен был удовлетворяться этим, но я ничего так
не боялся, как "откровенных разговоров". Впрочем, в голове у меня бы-
ло совсем другое. Хотя интриги Снаута и Сарториуса мне только присни-
лись, я начал соображать, есть ли вообще на Станции какое-нибудь под-
ходящее оружие. О том, что с ним делать, я не думал, просто хотел его
иметь. Я сказал Хари, что я должен заглянуть на склады. Она молча пош-
ла за мной. Я рылся в коробках, искал в ящичках, а когда опустился в
самый низ, не мог устоять перед желанием заглянуть в холодильник. Мне,
однако, не хотелось, чтобы Хари входила туда, поэтому я только приот-
крыл двери и оглядел все помещение. Темный саван возвышался, прикры-
вая удлиненный предмет, но с того места, где я стоял, нельзя было уви-
деть, лежит ли еще там та, черная. Мне показалось, что место, где она
лежала, теперь свободно.
Я не нашел ничего, что бы мне подошло, и был в очень плохом нас-
троении, как вдруг сообразил, что не вижу Хари. Впрочем, она сразу же
пришла - отстала в коридоре, - но уже ее попытки отойти от меня даже
на секунду должны были привлечь мое внимание. Но я все еще вел себя,
как будто обиделся неизвестно на кого, или попросту как кретин. У ме-
ня разболелась голова, я не мог найти никаких порошков и злой, как сто
чертей, перевернул вверх ногами все содержимое аптечки. Снова идти в
операционную мне не хотелось. Я редко вел себя так нелепо, как в этот
день. Хари сновала по кабине, как тень, иногда на секунду исчезая.
После полудня, когда мы уже пообедали (собственно, она вообще не ела,
а я пожевал без аппетита и, оттого что голова у меня трещала от боли,
даже не пробовал уговорить ее поесть), Хари уселась вдруг около меня и
