ние ветхого такелажа и безрадостные шлепки волны о позеленевшую древеси-
ну. Звук шагов Пиперазина молча рассеивался в окружающем одиночестве и
беззвучии. В воздухе не летало ни одного насекомого, трава стояла, ни
разу не шелохнувшись.
Добредя до автобусной остановки, он приостановился, потому что увидел
медленно подползающий издалека автобус; ему некуда было ехать, но и идти
тоже было некуда. Автобус подполз и раздвинул дверцы. В небе не было ни
облаков, ни ветра, только солнце в девятом секторе эклиптики. Пиперазин
вошел и взялся за поручень.
Здесь не было сидячих мест и было уже несколько стоячих пассажиров.
Все затаив дыхание прислушивались к голосам ораторов Текущего Госсобра-
ния из своих приемников, и только приемник Пиперазина издавал звук пом-
пы, выкачивающей из протекающих трюмов воду.
Через несколько человек ближе к кабине водителя стояла девушка по
имени Сьюзи, но Пиперазин и понятия не имел, как ее зовут. У нее была
сумка с изображением профиля женской головы, особенно модная после того,
как некие террористы везли в такой сумке взрывчатку для подрыва устоев
нынешнего порядка, о чем массово сообщалось всеми средствами информации;
Пиперазин скупил тогда эти сумки во всех ближайших киосках и продавал их
своим знакомым по три рубля, а прочим желающим - по десять. Сьюзи стоя-
ла, не интересуясь окружающим, потому что ее природа требовала чего-то
иного.
Пиперазин заметил возвышеность ее скульптурного вещества и правильную
овальность большинства очертаний, но крапинки ее джинсов сливались с
крапинками стоящего рядом пассажира, поэтому Пиперазин никак не мог по-
нять, где она, а где пассажир. Пиперазин подался вперед, но билетный
компостер продолжал упорно загораживать выпуклость ее верхнего бюста, к
тому же он был такого же цвета, как ее маникюр. Автобус качнуло на пово-
роте, Пиперазин разглядел грациозную пуговичку чуть ниже ее талии и неп-
роизвольно передвинулся на пару шагов к передней площадке, но все же ни-
как не мог понять, где ее рука, а где спинка сиденья - рукав с обивкой
были одинакового оттенка. "Ставлю вопрос на голосование", - сказал ора-
тор. Послышался звук открывающихся кингстонов. Волнение Пиперазина пере-
далось Сьюзи; она нервно оглянулась и расстегнула молнию на своей блуз-
ке... Пиперазин давно подозревал какую-то взаимосвязь всех предметов,
событий и явлений, и сейчас чувствовал эту взаимосвязь всеми клетками
своего тела, спешно протискиваясь вперед. Шел подсчет голосов, в трюмы
изо всех сил хлестала вода, крысы одна за другой прыгали в кильватер...
Сьюзи нервным жестом распустила волосы. Пиперазин споткнулся о коврик на
полу, но удержал равновесие. Сьюзи, вынырнув левым плечом, а затем так
же - правым, порывисто стащила с себя блузку и сбросила ее на пол... В
зале послышались апплодисменты. Автобус качнуло. Корма медленно задра-
лась и понемногу пошла вверх. Пиперазин пытался разобрать, где кончается
ее локоть, а где начинается колено сидящей напротив дамы, но никак не
мог, хотя до Сьюзи оставалось уже не более двух шагов; она тем временем,
умоляюще поглядев на него, расстегнула джинсы и томно провела ладонью
где-то под ними... Пиперазин хотел дотронуться до нее, но поймал в воз-
духе только металлический поручень. По палубам скользили и катились не-
закрепленные предметы; нос зарывался в воду, корма поднималась все выше.
Сьюзи терлась головой о табличку "Не стойте спобыху!", конвульсивными
движениями стаскивая с себя одежды; Пиперазин, поглощенный зрелищем про-
явления имевшихся до сих пор только в его воображении картин, раскрыв
рот, комкал в кармане носовой платок, он не мог еще до конца понять, где
Сьюзи, а где остальное, но ясно видел ее горячий профиль, блаженно опу-
щенные ресницы и верхние зубы, прикусившие спелую нижнюю губу; ежевика,
персики, вишни - вздох открывающихся дверей автобуса... В этот момент
Сьюзи дотянулась до задней пуговички бюстгальтера, и под бурные, продол-
жительные апплодисменты, переходящие в овацию, крен превысил сорок пять
градусов, и раздавшийся страшный грохот заглушил все остальные звуки -
это сорвался с места реактор двигателя, проломив при падении все носовые
переборки; корпус судна встал почти вертикально, продолжая погружаться
мелкими толчками метр за метром - над водой оставалась уже только его
четверть... Ритмично вздрагивала земля. С хрустом лопались одна за дру-
гой кормовые переборки под натиском воды. Пиперазин стиснул поручень
обеими руками и затряс головой, ощущая неистовое блаженство... То же са-
мое чувствовали все окружающие предметы и вещества, что продолжалось
добрый десяток секунд, пока все не стихло...
Сьюзи сидела на полу, забывшись от счастья. Пиперазин окончательно
любовался ее незащищенностью и откровенной естественностью, только не
мог понять, где ее голова, а где женский профиль на сумке... По воде
расходились последние круги, изломанные рябью волн, и в их центр из глу-
бины поднимались пенистые пузыри воздуха. Наконец Пиперазин поправил на
себе одежду и вышел наружу из автобуса вслед за остальными пассажирами,
которые тоже вышли еще гораздо заранее.
...С первого взгляда он обнаружил, что тонкое здание на горизонте те-
перь отсутствует. Правда, горизонт здесь полностью отличался от видимого
с его балкона, однако это еще ни о чем не говорило. Пиперазин выключил
приемник и кинулся в метро, чтобы выяснить, живы ли его друзья - но не
смог доехать до нужной станции, потому что из-за перемещения пластов
земли вследствие землетрясения схема метрополитена полностью перепута-
лась: после Щукинской шла Тургеневская, а сразу за Красными воротами -
Площадь Ильича, и так далее. Поотваливалась еще часть кафеля на Академи-
ческой и Профсоюзной, ну а в остальном все было по-прежнему; промучав-
шись с полчаса, Пиперазин вылез обратно опять на Новых Черемушках.
В небе не было ни облаков, ни ветра. Солнце заваливалось за восьмой
сектор эклиптики. По улице маршировали солдаты и пели:
"Горела хата у Панкрата,
И вместе с ней горел Панкрат,
А мимо храбрые ребята
Шли непредвзято на парад.
Достойно славные ребята
На страже Родины стоят:
Враг не пройдет в родную хату!
Гори спокойно, наш Панкрат!"
Н О В Е Л Л А
(Four Years After...)
*
Шестиклассница Юля вскинула реснички - испуганно и сразу же удивлен-
но, будто не понимая ничего вокруг; ее рука провела еще несколько линий
в картинке, которую рисовала (ах, это вышли совсем неудачные линии!) и
окончательно сбилась. Ее взгляд выразил неподдельное изумление (Как?!
Меня?!?! Прямо сейчас??) и, уловив в насмешливых глазах напротив подт-
верждение услышанному, презрительно прищурился и обжег. Юля положила
ручку, медленно-медленно-медленно встала (в этом уже чувствовалась некая
непродуманность, то ли означающая, что шестиклассница Юля - еще не самый
великий и профессиональный актер, то ли что шестиклассник au naturel -
не самый развитый и тонкий зритель, поэтому перед подобной аудиторией
следует играть доходчиво и просто) - и, не торопясь, пошла...
...Здесь, в этом движении, должна была случиться одна деталь - подъем
на ступенечку вверх: в кабинетах физики и химии (больше нигде) учи-
тельский стол с доской располагались на возвышении высотой в ступеньку,
все это называлось кафедрой и придавало солидность месту учителя; шес-
тиклассница Юля обошла баррикаду учительского стола справа и шагнула на
ступеньку одним выверенным легким движением, еще более медленным, чем ее
шаг: приобретение потенциальной энергии с потерей кинетической, дело яс-
ное; но волшебство заключалось в том, что этой кинетической энергии
должно было не хватить - и лишь неуловимо рассчитанное усилие, мимолет-
ный изгиб ее физического тела приоткрывал тайну взору гениально внима-
тельного наблюдателя, навевая думы о совершенстве мира... Учитель поймал
себя на странной мысли, что, может быть, он вызвал ее к доске лишь пото-
му, что ему хотелось посмотреть на это движение (полминуты назад, когда
он, просканировав журнал, неожиданно произнес "К доске пойдет... к доске
пойдет Юля", в голове представилась именно эта картинка); и сейчас, за
мгновение до совершения, он подумал, не попробовать ли отвести взгляд -
чтобы доказать себе, что не ради этого - но сразу же понял, насколько
это глупо: опровержение заведомого абсурда - пустая трата усилий - и
взгляд отводить не стал...
Юля сделала еще три шага, в каждом из которых при ближайшем рассмот-
рении оказалось почти по столько же волнующего волшебства ("нет, это уже
слишком!" - подумал учитель физики) и остановилась, глядя гордо распах-
нутыми глазами в пустоту мирового пространства, сквозь стены с изречени-
ями внушительно выцветших портретов, поверх океанов и государственных
границ, возвышаясь над классом и насмешливым по обыкновению взглядом
учителя физики... Учитель мог бы встать и посмотреть на нее сверху вниз,
но преимущество боевых сил и так было на его стороне, поэтому он остался
сидеть вполоборота к доске, закинув ногу на ногу и облокотясь на спинку
стула и стол.
- Дано: масса тела - три килограмма, объем тела - три литра, плот-
ность воды - тонна на кубический метр, - произнес он, - найти вес тела в
воде, - и повернулся, чтобы поставить точку на перекрестье юлиной строки
и сегодняшнего столбца, означающую неминуемость той или иной оценки. Ис-
пытуемая стояла, изобразив математическое раздумье на лбу, во взоре ее
появилось какое-то потепление ("ну, ты только помоги мне немножко, и мы
вдвоем все решим, можешь поставить мне за это четыре, я же понимаю -
всех надо спрашивать иногда, чтоб ничего не подумали..."), но учитель
физики сегодня не поддался на провокацию. Он снисходительно - лениво
встал, взял мел, провел вертикальную черту, написал слева "Дано" и иже с
тем, ниже - "Найти" и иже с ним, положил мел и, не поглядев на присты-
женную ученицу, сел рассматривать журнал. Уничтожающий жест. Правда, аб-
солютно бестолку - она и понятия не имеет, что так записываются условия
любой задачи. Впрочем, сам виноват, надо было построже с самого начала,
когда все это еще только - только завязывалось... Спохватившись, что
точка в перекрестье прицела становится чересчур жирной от бессозна-
тельных действий его предоставленного самому себе пера, он отложил ручку
в сторону и быстро повернулся.
Держа мел в левой руке, Юля водила пальчиками правой по белесым раз-
водам на плохо вытертой доске. Справа от черты по-прежнему ничего не бы-
ло написано. Тотчас же отвернувшись от своих нематериализованных вычис-
лений, она произнесла с надеждой во взгляде:
- Вес тела в воде равняется девяти килограммам!
Увидев поехавшую вверх левую бровь учителя, сразу выдала запасной ва-
риант:
- Ой, тойсть нет, одному килограмму...
...В арсенале арифметики оставались еще сложение и вычитание. Из си-
туации разрастались жестикулирующие и шепчущие попытки передачи информа-
ции из зала в президиум, поэтому учитель задал свой вопрос, как всегда в
таких случаях, глядя в класс:
- В чем измеряется вес физических тел?
Через десять секунд тяжелого молчания сзади - владельцу поднятой на
первой парте руки:
- Грамаков.
- В ньютонах.
- Верно, - учитель снова вопросительно повернулся к доске.
- Ньютон - великий английский физик... - начала Юля с оттенком стран-
ного удивления в голосе - и опять погрузилась в безразмерную паузу...
- Так. С задачкой у нас не вышло. А расскажи-ка мне закон Архимеда.
Умоляющий взгляд сменился на гневный ("Ты издеваешься надо мной, да?!
")
- Архимед был великий греческий физик... (...пауза. "Открывший в
двести пятьдесят затертом году до нашей эры свой закон, до которого мне
нет никакого дела", - продолжил мысленно ее речь учитель физики -
