его жена. Так вот оно что...
"Что лучше - умереть или превратиться в скунса? Первое, пожалуй, даже
эстетичнее. Неужели нет выхода?.."
Он подошел к раскрытому окну и подождал, пока на его серую кожу не
сядет гигантский мохнато-чешуйчатый комар. Убедившись, что укус сделан,
Рейджи принял снотворное и лег спать, чтобы, проснувшись, улететь отсюда
черт знает куда...
ГРИБЫ
В пять утра в детском кинотеатре ужасно хочется спать, тем более что
вокруг - пионерки в наглаженных галстуках и белых рубашках; они горячо
обсуждают все видимое на экране. В ближайшей тюрьме забастовка, преступ-
ники режутся в компьютерные игры в соседнем оффисе, спрашивая всех и
каждого, какую кнопку нажать. Новость: отважный путешественник, желавший
быть раздавленным меж Симплигадами, отправился восвояси, так и не покон-
чив с собой, поскольку его плотик все время выносило течением из проли-
ва, как только скалы начинали сближаться. На экране виден его ценный
кадр: собачий единорог на песчаном пляже из-за промеж скал, сейчас они
его загородят... Но самое важное - это грибы. Грибы помогают жить, сте-
кая через бактерицидный фильтр на крыши товарного поезда. Грибы огороже-
ны со всех сторон и им не прорваться - это подтвердил и один из них (во-
обще-то они микроскопические), сообщив также свою позицию, "мы помогаем
жить" (на экране изложена метаболическая картина, в которой ни черта не
понятно). Рейджи хочется спать. Рейджи стыдно, что у него слиплись руки,
и он не может поздороваться с Главным Преступником, уже сумевшим выклю-
чить свой компьютер. Пионеркам неприятно, что Рейджи стекает по обивке
кресла, капая с подлокотников на пол: он уже превратился в плесень, а
они - еще нет. Но ничего, скоро он снова покажется им человеком - подоб-
ное подобному не представляется омерзительным, ведь грибы помогают жить
даже пионерским галстукам из ацетатно-искусственного волокна...
*
В О Л Ч Ь Я К Н И Г А
*
("Какие-то скрипки где-то впились
В чьи-то узкие плечи...")
јјјјјјјјјјјј
Тебе надо пойти сдать экзамен, говорят они. Да, говорю я, но мне ник-
то не говорит, что мне надо сдать экзамен, вот я и не знаю. Ладно, гово-
рят они. Ну, пока...
В тот день, когда я открыл Закон Сохранения Моркови, я гулял по лу-
гам, ощущая восторг от соприкосновения со своей сущностью; точнее, сущ-
ность осталась (я и раньше ее замечал когда-то), но осязание прост-
ранства, воздуха и травы под ногами будили меня к продолжению начатой
жизни. Может быть, большую роль играла температура всего этого. Я заме-
тил: облака были шариковые, я никогда раньше не изобретал таких облаков;
это было красиво, но слишком индустриально, что вселяло какое-то ощуще-
ние дополнительной опасности.
Наш институт расположен на улице, мощеной серым кирпичным булыжником.
За парадным входом стоит охранник и проверяет у всех пропуска, но мне не
хотелось предъявлять пропуск, и я вышел в дверь из заднего вестибюля.
Она тоже соприкасается с булыжной кирпичностью нашего переулка. И тут я
заметил Вуглускра, спускавшегося по тротуару к парадной двери. Привет,
(он сильно постарел за прожитые годы) сказал он. Кстати, ты знаешь, тебе
нужно сдать экзамен. Пустое, ответил я. Да, кивнул он мне озабоченно,
мне тоже его нужно сдать. Ты со мной?
...Я помню государственное устройство племени Найтингейлов. Когда им
требовалось выбрать нового вождя, каждый желающий выдвигал свою кандида-
туру; все баллотирующиеся выходили в круг и кидали в середину свои плат-
ки, а далее тайным голосованием по шведской системе из них выбирали луч-
шего. А чтобы удобнее было выбирать, все предки всех предполагаемых вели
книгу - она называлась Волчья Книга - в которую записывали все факты их
биографий. (Быть может, мне завести некую беспокойную постельную принад-
лежность, которая бы своим теплом и прерывистым дыханием регулярно увле-
кала меня в мир более развернутых ощущений, подумал я?)...
На стене висит список всех задолжников (7 человек) с фамилией препо-
давателя. Напротив даты каждой из пересдач значатся оценки: колы, нули,
двойки, тройки. И у меня что-то стоит, но это вранье: я не был ни на од-
ной пересдаче. Я же не знаю, что мне нужно сдать экзамен.
...Мне нравится попадать иногда в страну, где водятся Распускающиеся
Ромашки. Когда я еду в автобусе, я знаю, что здесь обязательно войдет
кто-нибудь из них - и устроится именно надо мной, и пальчиками в тонких
красных перчатках будет держаться за поручень, выглядывая из-под волос в
равнодушный оконный проем, а я буду рассматривать все невозможные молнии
на ее возможной одежде и в изгибе линий снова улавливать некоторую пре-
лесть. Ей выходить раньше, чем мне. Быть может, мне и вправду попробо-
вать сдать экзамен?..
Мы играли, и у кого-то пошла кровь. Мне просто нравилось, что снова
наступило лето, и пятнистый солнечный свет просачивается на дорожку; но
мы были внизу, у камней на берегу - потому что так договорились. У тебя
идет кровь, спросил я? Пустяки, ты же знаешь, что я наверняка взял нуж-
ные таблетки. Мы играли на деньги в русскую рулетку. Может быть, сущест-
венную роль играла температура всего этого.
Ах вы мои бедные, сказала она, сейчас я вас покормлю; (и в белом до-
мике сразу появилось что-то теплое) но у нас же продукты кончатся только
через неделю, возразил я. (А может, не поедешь сегодня? Здесь же такой
чистый воздух...) Нет, сказал я. Я не надеялся, что мы будем играть всю
жизнь.
Вот и все фразы, что рождены мертвыми.
_________
К О Ш К И - М Ы Ш К И
(сказка для альтруистов)
*
- Вижу мусорный бак и лужу у трансформаторной будки,сообщила Мэри-
лонг, нервно комкая меховые волокна радиостанции, - И еще, Доктор, когда
я могу отдать Вам Ваш диск "Траурные марши Вагнера?"
- Не отвлекайся на ерунду! - сделал замечание ей Силиций.
"Умираю без Вагнера", - ответил Доктор шершавым от радиосвязи голо-
сом, - "А теперь прямо и до конца тротуара."
Силиций выплюнул на осенний асфальт жевательную резинку "Хитиновая".
- Ага. Вижу канализационный люк и угол здания, - продолжала Мэрилонг,
искоса посмотрев на Силиция, - левый канал там, правда, порядком запи-
лен...
"Знаю, что запилен. Что ж делать. За углом будет дверь, входите в
нее."
- Эта, - Мэрилонг распахнула дверь, складывая радиостанцию вчетверо,
чтобы засунуть ее в самый дальний карман. Они молча пересекли покрытый
кафелем вестибюль и вызвали лифт, который пришел со свистом и изрядной
поспешностью.
- О! - сказал Силиций, заглянув в него, - В нем нет пола! Это лифт
для перевозки травматических больных, их кладут горизонтально вон на те
выступы, видишь, а гипс не дает согнуться и провалиться... Поедем?
Мэрилонг огляделась.
"Если вам нужен служебный лифт, - прочла она предрасположенную таб-
личку, - это прямо и до конца коридора".
- Отлично!
Сменив походку и выражение лица, Силиций отправился вслед за Мэрилонг
(он менял выражение лица и походку каждые полчаса, чтобы не выглядеть
однобоким).
Внутри служебного лифта сидел Кузьмич и курил двенадцатисантиметровую
сигарету.
- Лифт не поедет, - объяснил он, пронаблюдав минут пять за действиями
Силиция и Мэрилонг, - а куда вам, собственно, надо?
- Девятый этаж. Девятнадцатая палата.
- Не слыхал. Но такой же лифт есть и на любом другом этаже.
- Это нерационально, - взялся возразить Силиций, - достаточно иметь
один лифт, и он будет приезжать к любому желающему на всякий этаж,
только вызови!
- Ну а если желающих много? Вот я, например... (Кузьмич увесисто за-
тянулся и выпустил галлон отменно вонючего дыма) ...сижу здесь кажинный
день...
- А как обратно открывается дверь? - поинтересовалась Мэрилонг.
- Нужно, чтоб кто-нибудь снаружи вызвал, - объяснил Кузьмич, - да вы
не спешите, все равно на девятый этаж не попадете...
В этот момент дверцы открылись, и в лифт вошел Неизвестный с журналом
"За жизнь" и стаканом краснодарского чая с сахаром; больше ничего Мэри-
лонг и Силиций не успели заметить, потому что покинули лифт со всем его
содержимым, включая Кузьмича и его четырехсантиметровый окурок.
- Надо найти лестницу, - сказал Силиций, - Не страдаешь апоплексией?
- Нет.
Лестница тянулась как вверх, так вниз. Поднявшись на восемь этажей,
Силиций озадаченно посмотрел в окно у начала коридора.
- Первый этаж, - объяснил он догнавшей его Мэрилонг, - Мы здесь уже
были. Ну-ка, поднимись еще на один этаж...
Мэрилонг отправилась наверх и тут же появилась снизу.
- Все верно. Такая лестница никуда не ведет. Зато как здорово съез-
жать по перилам...
Мэрилонг молчаливо осмыслила происходящее и заплакала, причитая:
- О Боже! Моя бедная бабушка!.. Я ее никогда, никогда не увижу!..
- Тихо! - цыкнул на нее Силиций, - Я, кажется, знаю, что делать, - и,
подойдя к "Плану пожарной эвакуации первого этажа" с красным фломасте-
ром, переправил его на "План пожарной эвакуации девятого этажа", прири-
совав для пущей особости несколько лишних стрелок.
- Ну вот, видишь, - сказал он, подводя размазывавшую по щекам косме-
тику Мэрилонг к окну, сквозь которое теперь прослеживалось несомненное
удаление от исходной земли, - а ты - "Служебный лифт, служебный лифт..."
...Девятнадцатая палата имелась правее восемнадцатой, но левее один-
надцатой.
- Ну, это черт знает что! - воскликнула бабушка Мэрилонг, вскакивая
навстречу ей и Силицию, - Зоологические кошки говорят "Му"?
Силиций задумался.
- Наврядли.
- Тогда как понимать "Зоокошкам все темнее, утро ночи (Му!) дряннее"?
- Э-э... Может быть, "Утро. Но чему дряннее?"?
- Разве?
- Запросто! Тем более - кошкам.
- Ну, это иной коленкор! А вы умеете писать бамбук?
- Зачем?
- Бамбук?
- Слушайте. ЧТОБЫ ПИСАТЬ БАМБУК, НАДО СНАЧАЛА ВЫРАСТИТЬ ЕГО В СВОЕЙ
ДУШЕ. НАБЕРИСЬ ТЕРПЕНИЯ И БУДЬ ВНИМАТЕЛЕН, ИБО УЖЕ ЧЕРЕЗ ДВЕНАДЦАТЬ ЧА-
СОВ ПЕРВЫЕ СТРЕЛКИ ВЫЛЕЗУТ НА СВЕТ ОДНОДНЕВНОЙ ЩЕТИНОЙ, ПОКАЛЫВАЯ И
РАЗДРАЖАЯ ТВОЮ НЕОБУТУЮ СУЩНОСТЬ. (Силиций огляделся: в палате лежали
еще трое, но они не проявляли никакого участия в силу своего безразличия
или по причине наступления смерти.) БУДЬ БЛАГОДАРЕН ЗА ПРОБУЖДЕНИЕ, НО
ОСТОРОЖЕН: ЕЩЕ ЧУТЬ-ЧУТЬ, И ПОЧТИ ОКРЕПШИЕ СТЕБЛИ, ВЫГЛЯДЯЩИЕ В ИЗМЕНЕН-
НОМ МАСШТАБЕ СВЕРХУ ОСТРО ОТТОЧЕННОЙ ЯРКО-ЗЕЛЕНОЙ СТЕРНЕЙ, СМОГУТ ПРОТК-
НУТЬ ТЕБЯ НАСКВОЗЬ, ЕСЛИ ТЫ УПАДЕШЬ НА НИХ С ВЫСОТЫ СВОЕГО ПОЛЕТА...
(Силиций отошел к окну и задумался о глобальном) ...ВЫЖДИ ЕЩЕ ДВА ЗАКАТА
И ОДИН ВОСХОД, НАБЛЮДАЯ И ЧУВСТВУЯ, И ТОЛЬКО ТОГДА БЕРИСЬ ЗА КРАСКИ И
КИСТИ - И ТОГДА, В ЭТОТ МОМЕНТ, НИ ОДИН ХУДОЖНИК НЕ БУДЕТ ТАК ЖЕ ВЕЛИК,
КАК ТЫ...
...Резко распахнулась дверь, и в палату ворвалась Уборщица с ведром и
шваброй в руках.
- Опять все прибрали, черти! - запричитала она, - мусоришь, мусоришь
кажный день, и все как в бездонную яму! Попробовали бы сами за мою зарп-
лату, а то ишь...
Она набросала на пол фантиков, окурков и использованных презервати-
вов, посыпала пылью подоконник и начала остервенело размазывать шваброй
по полу грязную жижу из ведра. Силиций и Мэрилонг вышли, почувствовав
себя лишними.
- Сообщай, - сказал Силиций, - пусть отправит телеграмму в Феде-
ральный Штаб!
Мэрилонг кивнула. За окном послышались звуки сирены и визг тормозов.
Мэрилонг достала радиостанцию и свернула из нее кулек, чтоб было удобнее
говорить. Но радиоволны в закрытом воздухе отскакивали от потолка, за-
полняя бестолку помещения своими безрадостными синусоидами, поэтому тре-
бовалось подойти к окну для уверенности передачи.
В это время в холле шестеро санитаров вытаскивали из лифта какое-то
полностью загипсованное лицо, чтобы погрузить его на каталку; Мэрилонг
походя заглянула ему в глаза и, внезапно узнав, остолбенела от ужаса...
Она до сих пор так и не отдала Доктору диск "Траурные марши Вагнера",
