- Просим разделить наш скромный походный ужин, - указал на место
рядом с собой король Пенландрис и щелкнул пальцами. В одно мгновение перед
гостем оказались блюдо и полный эля кубок. - Я - Пенландрис, король
Сегонтиума, а это - мой добрый друг и сосед сэр Отлак, граф Маридунский.
- Сэр Отлак Сидморт? Граф Маридунский? - переспросил француз. - Но
ведь я как раз к вам направляюсь. Говорят, в вашем прекрасном замке живет
лучший воин Британии сэр Бан, в искусстве владения мечами которому нет
равных.
- Да, это действительно так, - сказал сэр Отлак с интересом
разглядывая гостя, который ему показался симпатичным и интересным.
- Я хотел взять у него несколько уроков для собственного
совершенствования, - сказал француз. - С вашего милостивого позволения,
разумеется, если вы мне не откажете.
- Я никогда не отказываю благородным рыцарям, если это в моих силах,
- с достоинством ответил сэр Отлак.
Они все втроем выпили по объемному бокалу хмельного пенистого
напитка.
- Сэр Бан, конечно, прекрасный воин, - сказал король Пенландрис, - но
вы получите не меньшее удовольствие, если отправитесь с нами на турнир,
который состоится через несколько дней в Камелоте. Туда съезжаются лучшие
рыцари Британии.
- Да, - подтвердил сэр Отлак. - Такой турнир бывает раз в год, вы не
пожалеете если поедете на него. Возможно, захотите принять участие...
Барон Ансеис склонил голову в знак согласия этому предложению и сэр
Отлак закончил:
- А в моем замке всегда рады будут видеть французского рыцаря.
Гость о чем-то несколько секунд размышлял, затем допил то, что
оставалось в кубке и предложил собеседникам:
- У меня есть бурдюк превосходного алансонского вина, не желаете
отведать? Я его вез вам в подарок, сэр Отлак.
- Конечно, раз вы предлагаете, мы не смеем отказываться, - сказал
Отлак. Французский барон ему все больше нравился.
- Давненько не пивал я хваленых французских вин, - добродушно сказал
Пенландрис, - но они всегда оставляли у меня впечатление, что слава их
выше достоинств. Эль и медовуха - что может быть лучше?
Француз хитро улыбнулся, окликнул одного из телохранителей и отдал
распоряжение.
- Ну так вы решились? - не утерпел Пенландрис. - Едете с нами в
Камелот?
Француз еще несколько мгновений подумал и ответил:
- Разве есть на свете рыцарь, который предпочтет турниру что-либо
другое, если это другое, конечно, не Дама Сердца? Дамы сердца у меня по
счастью нет, поэтому я еду с вами. Если бы я знал о нем, то сразу бы
направился в Камелот. Но я всего лишь как несколько дней на гостеприимной
британской земле.
- Эй, Катифен, - заорал Пенландрис на весь зал, - сыграй для
благородного барона мою любимую!
В просторном помещении мгновенно установилась почтительная тишина -
кто ж посмеет перечить королю Сегонтиумскому. К тому же все любили слушать
замечательные песни сэра Катифена. Смолк звон кубков, притихли
развеселившиеся красотки, слуги почтительно замерли, готовые в любой
момент оказать требуемые услуги знатным гостям. Все приготовились внимать.
Французский рыцарь тоже благодушно повернулся к рыцарю-менестрелю, который
отодвинул блюдо с аппетитным куском говядины, прокашлялся и вновь взял в
умелые руки свой волшебный инструмент. Раздалась чарующая музыка арфы и
глубоким голосом сэр Катифен проникновенно запел:
На самой грани вечной тьмы, где Солнца лик поделен
Господней твердою рукой на светоч и на мрак,
Подняв щиты, стояли мы... Мой герб - цвет асфодели,
И розой черною, как смоль, свой щит отметил враг.
Я шел вперед - он не пускал. Я - шаг, но он на страже,
И отступали он и я от света рубежа.
Огнем сверкал мой Алисталл, - его же меч тлел сажей,
И ни один из двух клинков врага не отражал...
"Пусти, - сказал я, - отойди, открой мне путь в бессветье.
Я принесу в твою страну сияние огня.
Я - света верный паладин; смирись, о рыцарь, с этим.
Ты - тьма, ты должен отступить и пропустить меня".
Ответил он: "Иди в свой мир. Не нарушай границы.
Знай, неприкосновенен свет, пока не ранишь тьму.
Готов мой меч, мой Ареннир, с твоим клинком скреститься, -
Я не пущу тебя сюда и света не приму.
Нет среди истин столь простой, чтоб были ей покорны
И свет и тьма. Пусть Солнца свет палит твою страну,
Но вот за этою чертой сияет Солнце черным
А посему - тьму предпочту я свету твоему."
Как прост был мир в те времена, пока он был поделен
На Черный Мир и Белый Мир, - до рокового дня,
Когда великая война меж Белой Асфоделью
И Розой Черную смешать сумела два огня.
С тех пор на Солнце свет и тьма вошли друг другу в лона
И породили все цвета, смешали их, и вновь
Распались на добро и зло, на плети - и на стоны,
На ночь и день, на жизнь и смерть, на подлость - и любовь...
Смолк последний звук струны и несколько дивных мгновений в зале
царила восхищенная тишина. Сэр Катифен гордо обвел взглядом слушателей.
Первым выразил одобрение французский барон:
- Завидую людям, которые имеют счастья внимать этому превосходному
певцу постоянно. Мне еще не доводилось слышать столь прекрасной баллады,
да еще так исполненной.
Король с уважением посмотрел на гостя - у француза явно был хороший
вкус.
- Всю дорогу до Камелота, в которой вы любезно согласились составить
нам компанию, мы будем слушать сэра Катифена. Он знает великое множество
песен, я порой поражаюсь, как он запоминает их. И все время сочиняет
новые.
За спиной барона Ансеиса уже давно терпеливо ожидал один из его
спутников, держа в руках тяжелый бурдюк.
- Прошу отведать один из лучших французских напитков, - вежливо
предложил гость.
Пенландрис громко сказал сидящим за столом воинам:
- Французский рыцарь барон Ансеис, любезно согласившийся разделить с
нами скромную трапезу, предлагает отведать всем замечательного вина.
Раздались здравия и благодарности в адрес француза.
Вновь прибывшие уже успели рассесться за длинным столом и пропустить
пару-другую кубков эля - непривычный напиток после трудной дороги ударил
французам в голову. По укоренившемуся мнению британцев, гости из-за
пролива вообще пить не умеют. Но от этого они не становятся хуже - у
каждого есть свои недостатки. Французы быстро перезнакомились с ратниками
короля и сэра Отлака, и они дружно переговаривались, хотя прекрасно
понимали, что в будущем могут оказаться в разных лагерях и с оружием
пойдут друг на друга. Впрочем, и воины короля, и воины сэра Отлака также
были готовы убивать друг друга, случись их повелителям поссориться и
затеять войну между собой. Но все в воле Божьей, сейчас они сидят за одним
столом и наслаждаются отличным ужином, превосходным элем и предвкушают
приятные минуты с длинноволосыми красавицами на все вкусы, которые ждут
своего часа.
Слуги быстро разлили французское угощение по новым кубкам. Сэр Отлак
смотрел, как слуга отодвинул от Селиванта кубок с элем, к которому
наследник короля Сегонтиума так и не притронулся и наполнил искрящимся
золотистым напитком другой. Селивант даже не заметил этого, устремив
взгляд в далекую точку за плечом соседа напротив, принца явно одолевали
непростые раздумья. Сэр Отлак решил, что его будущий зять мысленно
готовится к смертному бою с Ричардом Насьеном и вновь пожелал ему всей
душой удачи в предстоящем поединке. В конце концов Селивант - отличный
рыцарь, и совсем не такой, как о нем говорят!
Вино превзошло все самые смелые ожидания и даже настроенный
скептически король Пенландрис с удовольствием вытер усы, поставив кубок.
- Хорошее вино, - похвалил он. - Но наш эль лучше!
Француз вежливо склонил голову. Он все больше нравился и Пенландрису,
и Отлаку.
- Что слышно в мире? - спросил гостя Отлак. - Говорят, британские
саксонцы высадились во Франции? Как идет война?
- Война? - удивился барон. - С кем?
- С британскими саксонцами, - повторил Отлак. - Ходят слухи, что они
напали на вашу страну.
- Впервые об этом слышу, - сказал барон Ансеис. - Наш король недавно
успешно отразил вместе с арагонским королем нашествие римлян, это да. Были
две славные битвы - под крепостью Манд и на реке Вердон. В обоих сражениях
ваш покорный слуга принимал участие и поразил немало гордых римлян. Сейчас
в милой Франции мир, но войска великого короля Карла Пятого готовы в любой
момент отразить нападение врага.
- Да? - сказал король Пенландрис. - Значит, саксонцы лишь готовятся к
нападению на Францию.
- Напротив, - возразил барон. - Когда я был в Лондоне и ужинал с
саксонским рыцарем сэром Лайоном, тот рассказывал, что они готовятся к
войне с бриттами и с Каледонией, собираются простереть свою власть над
всем островом. Их, видите ли, не устраивает, что они делят страну с кем-то
еще. Наследник престола принц Вогон похвалялся, что Рождество будет
справлять в Камелоте...
- Ерунда! - воскликнул король Пенландрис побагровев. - Во-первых,
саксам никогда не победить наши армии! А во-вторых, вас, благородный сэр
Ансеис ввели в заблуждение. Наверняка саксонцы распространяют эти слухи,
чтобы напасть на вас, французов, врасплох. Они давно с жадностью смотрят
на Бретань и Нормандию! У герцога Дерина, который убежден в этом, верные
разведчики - он знает, что говорит!
- Возможно, - вежливо согласился француз. Он совсем не желал портить
отношения с Пенландрисом и, главное, с сэром Отлаком. - Даже вероятнее
всего, что вы правы, а я поверил досужим сплетням. Впредь мне наука - не
доверять первому встречному.
Король Пенландрис самодовольно подкрутил пышные усы. Тревога, второй
раз за день едва заметно кольнувшая сэра Отлака, бесследно исчезла. Завтра
предстоит долгий и нудный путь, сегодня его еще ожидает бурная схватка в
постели с какой-нибудь... - вон с той, пышнотелой блондинкой с родинкой на
верхней губе, - так что не стоит забивать голову бесплодными мыслями.
Сэр Отлак поманил к себе приглянувшуюся красотку, он был доволен
сегодняшним днем.
Французский рыцарь тоже был доволен - случайная дорожная встреча
несколько меняла его планы, но так было, наверное, даже лучше, он никуда
не торопился. Он улыбнулся своим мыслям и сделал большой глоток вина.
Длинноволосая смазливая толстушка пыталась пристроится рядом, но он
отогнал ее брезгливым жестом, каким отгоняют комаров.
Король Пенландрис очень выразительно посмотрел на него, показывая
веселое удивление. Француз не понял его взгляда.
Когда все устали и, пожелав друг другу приятных сновидений,
расходились по отведенным им покоям, к барону подошла другая женщина - на
этот раз стройная, высокая с соломенными волосами и чувственным ртом. Но
пэр Франции даже не взглянул на нее.
Теперь уж и сэр Отлак, который обнимал за талию блондинку с родинкой
на губе, одарил его удивленным взглядом.
Конечно, благородный рыцарь ни перед кем, кроме разве своего короля и
Господа Бога, не обязан отчитываться, но француз, заметив взгляды новых
товарищей, поторопился пояснить:
- Я дал клятву хранить верность своей Даме Сердца, ожидающей меня в
Париже. Никакая красавица мира не сравнится с моей Мадлен.
И Пенландриса, и Отлака вполне удовлетворило такое объяснение.
Впрочем, эта странность барона их совершенно не волновала - мало ли у кого
