осторожно соскочил с коня, бережно прижимая к груди волшебный шар, и
направился к скале, ведя правой рукой коня на поводке. Вход в секретную
пещеру прятался с внутренней стороны подковы. Уррий привязал коня к дереву
у самого берега и стал пробираться ко входу в грот.
В гроте оказалось сухо и тихо - лишь как-то даже ласково стрекотал
снаружи ливень, который, похоже, сам Уррий и вызвал. В гроте было темно,
но Уррий хорошо помнил его внутреннее расположение. Если пойти по правой
стене, то через ярдов восемь, на высоте пяти футов будет тупиковый узкий
лаз - ярда на два длиной, не больше.
Шар светился мягким зеленым светом, но лучше видно от этого не
становилось. Уррий по стене добрался до нужного места и рукой нащупал
тайник. "Ну, до свидания, - мысленно сказал Уррий шару, словно тот был
живой. - Ты меня сегодня спас от гибели, я благодарен тебе. Я скоро
вернусь за тобой".
Шар как будто услышал эти слова, полыхнул яркой изумрудной зеленью и
чуть задрожал в руке. Уррий поднял его и подтолкнул в лаз - шар сам
закатился вглубь. Уррий пошарил в лазу, сколько мог дотянуться рукой,
встав на цыпочки - чудесный шар так просто не найдешь.
Все, теперь можно спокойно отправляться в замок.
На выходе из грота Уррий почувствовал наваливающуюся на него
усталость - шар точно оставлял с собой все душевные силы юноши. Уррий
перевел дух и выскочил из сухого грота под проливной дождь.
Выскочил и опешил. Приключения не кончились: из внутреннего залива,
прямо около дерева с конем Уррия, вылезал огромный стеклянный дракон.
В здешних краях ходило много слухов об этом чудовище, но мало кто его
видел и в его существование почти никто не верил. Стеклянный дракон спит
десятилетиями на дне озера и очень редко выходит на поверхность. Чешуйки
покрывающие все его невообразимо длинное, толстое, но, как говорят
сказания, чрезвычайно ловкое тело, были точно из зеркала. Он абсолютно
неразличим в воде и можно было, проплывая на лодке над ним, сколь угодно
всматриваться в гладь озера - ничего не заметишь. Говорят, это чудовище
хоть и чрезвычайно сильное, но мирное и никогда на людей не нападает.
Но сейчас водяной дракон был явно чем-то взбешен.
"Не много ли за один день? - уныло усмехнулся Уррий и достал из-за
ремня острый трофейный меч. - Говорят, у драконов самое уязвимое место -
левый глаз, попадешь и дракон тут же издыхает... Придется проверить..."
Конь Уррия заржал испуганно и дернул изо всех сил веревку, не
отпускающую его от дерева. В следующую секунду Уррий горько пожалел, что
так крепко привязал преданное животное - выведенный из себя дракон шлепнул
прямо по спине коня одной из своих чудовищных лап с огромным безобразным
оттопыренным плавником. Уррий даже сквозь шум ливня услышал как хрустнул
хребет верного бессловесного друга и конь в последний раз заржал.
Нервы Уррия не выдержали, он бросился бежать. Что-то, возможно снова
чудесный шар, столько раз сегодня выручавший Уррия, подсказало ему, что ни
в коем случае нельзя прятаться в гроте, а следует искать спасения на
безопасном берегу озера - через лес дракон далеко не пройдет. Хоть озерное
чудовище и повалит с легкостью десяток стволов, все же через чащу даже с
его неимоверной физической мощью напролом не пробиться.
Уррий добежал до воды и оглянулся. Стеклянный дракон не интересовался
беглецом, он пытался лапой расковырять вход в грот, но это ему не
удавалось. Жуткий, свирепый рев перекрыл грохот дождя, вгоняя продирающий
страх в самую душу. В разинутой пасти чудовища вполне мог бы встать рослый
человек.
Уррий не стал любоваться редким зрелищем, скинул куртку, которую было
конечно жалко, но в ней он такое расстояние не проплывет, с сомнением
посмотрел на меч. Меч был необыкновенно легким по сравнению даже с тем
малым мечом, что был у Уррия, он весил всего лишь около двух фунтов, но
все же мог помешать плыть - Уррий чувствовал себя уставшим. Но не бросать
же такой меч!
"Доплыву", - решил он, скинул походные сапоги, одетые утром на
случай, если отец все же возьмет их с собой, и смело бросился в теплую
пузырящуюся воду. При соприкосновением с водой сладко защипали резаные
раны на груди и на боку.
То, что он переоценил собственные силы, Уррий понял, преодолев
половину расстояния до берега. Он оглянулся назад - до острова было плыть
примерно столько же. Другого выхода, как продолжать двигаться вперед,
Уррий не видел. Но и плыть он больше не мог.
Так же неожиданно как и начался, ливень прекратился. На душе стало
светлее - небо вновь было бездонно-голубым, ярко сияло уже начавшее
заходить солнце. Прямо перед Уррием, словно ворота в царство небесное, над
лесом повисла огромная яркая радуга. Настроение у Уррия сразу поднялось.
Он перевернулся на спину, чтобы передохнуть - сил почти не было, вся
его энергия словно осталась в гроте с диковинным шаром. И неизвестно
кончились ли на сегодня приключения, какие еще чудеса могут ожидать его на
берегу? Замок теперь казался далеким и почти недоступным.
"Ничего, - успокаивал себя Уррий, - сколько раз с Эмрисом здесь
плавали, доплыву..."
Он бросил взгляд в сторону острова и вздрогнул. На мгновение сверкнул
над зеркалом успокоившегося озера уродливый прозрачный плавник. Стеклянный
дракон! Как он забыл о нем? На острове было тихо и мертво, видно чудовище
прекратило бесплодные попытки добраться до предмета раздражения и решило
отомстить тому, кто принес его.
Уррий моментально перевернулся на грудь и поплыл, судорожно загребая
руками. Но силы оставили его и он хлебнул в легкие воды. Перевернулся,
хотел отдышаться и тут свело сразу обе ноги.
Уррий понял, что это конец - ему не выкарабкаться. Если только шар
опять не поможет ему. Уррий снова с головой ушел под воду, но сумел
вынырнуть. Больше всего он хотел жить, он совсем не хотел умирать, да еще
столь бесславной смертью. Он страстно желал, чтобы поблизости оказалось
наваждение лодки, плота... бревна, наконец... Хотя от ужасного
разгневанного дракона оно и не спасло бы - но разве охваченное ужасом
приближающейся гибели сознание способно это осмыслить?
Ничего не появилось - на воде во все стороны не было ни щепы, за
которую можно было бы ухватиться.
"Шар, ну что же ты? Помоги!" - вновь уходя под воду закричал Уррий и
наглотался воды. Разве он мог знать, что что священный День Одухотворения
закончился и волшебное сияние шара погасло до поры до времени. Странно, но
правоверный христианин обратился не к Богу в момент отчаяния, а к чужой
святыне. Но помощи обычно просят у того, кто реально способен ее оказать.
"Все", - решил Уррий и приготовился встретить пусть и позорную
смерть, но достойно. Он выдернул из-за ремня удивительный трофейный меч,
которым так и не довелось сразиться и крепко сжал рукоять обеими руками.
Через несколько кратких мгновений он потерял сознание, неуклонно
приближаясь к неприветливому озерному дну.
5. ФРАНЦУЗСКИЙ РЫЦАРЬ
От жажды умираю над ручьем.
Смеюсь сквозь слезы и тружусь играя.
Куда бы ни пошел, везде мой дом,
Чужбина мне - страна моя родная.
Я знаю все, я ничего не знаю.
Франсуа Вийон
Сэр Катифен был произведен в рыцари королем Пенландрисом лет десять
назад за превосходное владение арфой и с тех пор сопровождал своего
сюзерена во всех походах. Сэр Катифен умел петь душещипательные лирические
баллады и задорные застольные песни, рассказывал о великих сражениях
прошлого и всепоглощающей любви. Слушать его было одно удовольствие,
особенно за чаркой доброго эля в компании старых друзей. Сэр Катифен пел
сейчас одну из любимых сэром Отлаком песен о короле Артуре и славном
прошлом страны.
Граф Маридунский знал, что его прямой предок также отличился рядом с
королем Артуром в битве о которой шла речь в песне (и каждый раз при ее
исполнении он не забывал упомянуть об этом как бы невзначай).
Жестока и страшна была атака,
И бритты и саксонцы дрались славно -
Мечи ломались и щиты крошились,
Все поле пропиталось кровью алой!
Не выдержали, дрогнули саксонцы
И побежали...
Король Артур убрал свой грозный меч
Экскалибурн. Одержана победа,
Разгромлен сакс, повержен вражий стяг...
Сэр Отлак любил застолье. Особенно со славным другом и соседом,
королем Сегонтиумским. Поэтому раньше частенько бывал у него в гостях и в
своем замке привечал короля, как дорогого гостя.
Они сидели в просторном зале таверны "Золотое копье", в которой
всегда останавливались по пути в столицу. Сэр Отлак выслал накануне гонца,
и их с Пенландрисом покои были готовы и чисто убраны, случайные посетители
изгнаны, на вертеле в огромном камине зажарили быка, достали для дорогих
гостей бочку самого лучшего эля.
Король Пенландрис и сэр Отлак восседали в специальных креслах в торце
длинного широкого деревянного стола, заставленного кувшинами с элем и
серебряными блюдами с искусно приготовленным мясом. Король был мужчина в
расцвете сил, ему совсем недавно перевалило за пятьдесят (он был на
несколько лет младше сэра Отлака, и знали они друг друга с отрочества, но
сейчас разница в возрасте, такая мизерная, не имела ровно никакого
значения). Пенландрис был невысок ростом, но широк в плечах и крепок в
кости, с мужественным, загоревшим докрасна лицом, с огромной, чуть
рыжеватой бородой, покрывающей начинающие обвисать щеки и скрывающей
наследственный недостаток королей Сегонтиумских - слишком маленький,
словно подрубленный подбородок, придающий лицу безвольное выражение.
Поэтому и принц Селивант также носил буйную бороду, а со временем и
Ламорак, несомненно, последует их примеру, как только возмужает.
Король обсосал мозговую косточку и бросил ее собакам, давно уже
следящим за ним преданными голодными глазами. Вытер тыльной стороной
ладони сальные губы и потянулся за кубком. Внимание его привлекли молодые
женщины, скромно сидящие в ожидании когда возникнет в них нужда на
скамейке у дальней стены. Он хотел что-то сказать по их поводу, но сэр
Катифен как раз закончил петь свою славную балладу и сэр Отлак разразился
бурными восклицаниями восхищения. Воины и оруженосцы обоих сеньоров, не
отстающие от хозяев в потреблении эля, тоже шумно выражали свой восторг -
и по поводу славных побед, одержанных их предками, и по поводу виртуозного
исполнения героической песни.
Но сэр Катифен никогда бы не стал благородным рыцарем, если бы не
умел понимать желания своего короля без слов. Он схватил протянутый ему
кубок, залихватским залпом выпил крепкий эль и задорно дернул струны арфы:
Эй, красотки, ножки стройны...
Мы устроим вам турнир!
Повинуясь недвусмысленному жесту высокородного гостя, три женщины тут
же вспорхнули со скамьи и устремились к нему, вызвав завистливое шипение
зазевавшихся подруг. Король выбрал пухленькую брюнетку и хлопнул по своему
просторному колену, обтянутому синим бархатом. Девица уселась, с победным
видом взглянув на двух оставшихся красоток и обнажив в улыбке подпорченные
зубки, выдававшие ее непреодолимую любовь к сладкому. Две оставшиеся не у
