каны химическими препаратами, из которых изготовлялись нити и краски, а
летом она воплощала в жизнь на ткацком станке, который приводился в дви-
жение энергией солнечных батарей, все пришедшие ей в голову изящные и
разнообразные узоры.
- Паучок, - сказала ей мать, трудившаяся неподалеку, - шутки шутками,
но мужчины остаются мужчинами.
- И поэтому ты хочешь, чтобы я вместе с Метоком отправилась в Дом Ка-
тола и выменяла себе мужа за свой гобелен с цаплями?
- Я никогда такого не говорила, - возразила мать и вновь принялась
выпалывать сорняки между грядками салата.
Фальк поднялся по тропинке. Малышка на его плече весело улыбалась,
щурясь от яркого солнца. Он поставил девочку на траву и обратился к ней
так, будто она была взрослой:
- Здесь не так жарко, как внизу, правда? - Затем, повернувшись к
Парт, спросил со свойственной ему прямотой: - У Леса есть конец?
- Говорят, что есть. Все карты отличаются друг от друга. Но в этом
направлении в конце концов будет море, а вот в этом - прерии.
- Прерии?
- Такие открытые пространства, поросшие травой. Как наша Поляна, но
простирающиеся на тысячи миль аж до самых гор.
- Гор? - повторил он с невинной прямотой ребенка.
- Высокие холмы, на вершинах которых круглый год лежит снег. Вот та-
кие.
Прервавшись, чтобы перезарядить челнок, Парт сложила свои длинные ок-
руглые смуглые пальцы в виде горной вершины.
Внезапно желтые глаза Фалька вспыхнули, и лицо его напряглось.
- Под белым - голубое, а еще ниже? очертания далеких холмов.
Парт взглянула на мужчину, но промолчала. Почти все, что он знал, ис-
ходило непосредственно от нее, потому что только она обучала его. Посто-
янное общение оказывало влияние на ее собственное взросление. Их умы
тесно переплелись друг с другом.
-Я вижу их? когда-то видел их. Я помню их, - произнес Фальк, запина-
ясь.
- Изображение?
- Нет. Не в книге. В своем разуме. Я на самом деле помню их. Иногда
перед тем как заснуть, я вижу их. Я не знаю, как они называются, навер-
ное, просто Горы.
- Можешь нарисовать?
Встав рядом с девушкой на колени, Фальк быстро набросал на земле кон-
тур неправильного конуса, а под ним - две линии холмов предгорья.
Гарра вытянула шею, чтобы взглянуть на рисунок, и спросила:
- Белые от снега?
- Да. Как будто я вижу их сквозь что-то? быть может, сквозь большое
окно, большое и высокое? Разве это видение не из твоего разума, Парт? -
спросил Фальк слегка встревожено.
- Нет, - ответила девушка. - Никто из живущих в Доме никогда не видел
высоких гор. Я думаю, что вообще никто с этого берега Внутренней реки не
мог любоваться подобной картиной. Эти горы, должно быть, очень далеко от
сюда.
Сквозь сон прорвался отдаленный скрежет пилы, вгрызавшейся в дерево.
Фальк вскочил и сел рядом с Парт. Оба они заспанными глазами напряженно
смотрели на север, откуда доносился, то нарастая, то стихая, странный
звук. Первые лучи восходящего солнца как раз начали пробиваться над чер-
ной массой деревьев.
- Воздухолет, - прошептала Парт. - Такой звук я уже однажды слышала,
правда, давным-давно.
Девушка поежилась. Фальк обнял ее за плечи, охваченный тем же беспо-
койством, ощущением присутствия далекого, непостижимого зла, которое
двигалось где-то на севере по кромке дневного света.
Звук стих вдали. В необъятной тишине леса несколько пташек защебета-
ли, приветствуя первые лучи осеннего солнца. Свет на востоке разгорался.
Фальк и Парт ощущали тепло и безграничную поддержку рук друг друга. По-
лусонный Фальк снова задремал. Когда Парт поцеловала его и выскользнула
из кровати, чтобы приняться за свою обычную повседневную работу, он про-
шептал:
- Не уходи, мой ястребок, моя малышка?
Однако девушка засмеялась и упорхнула прочь. Он же продолжал дремать,
не в силах подняться из сладких расслабляющих глубин удовольствия и по-
коя?
Солнце ярко светило прямо ему в глаза. Он перевернулся на бок, затем,
зевая, сел и уставился на покрытые красными листьями могучие ветви дуба,
который, как башня, возвышался рядом с балконом, где спал Фальк. До него
дошло, что Парт, уходя, включила аппарат для обучения во сне, что стоял
у его подушки. Тот тихонько нашептывал сетианскую теорию чисел. Все это
рассмешило Фалька, а прохлада солнечного ноябрьского утра окончательно
согнала с него сон. Он натянул на себя рубашку и брюки из тяжелой темной
мягкой ткани, сотканной Парт, которые скроила и подогнала под него Лу-
поглазая, и встал у деревянных перил, глядя на бескрайнее буро-крас-
но-золотистое море листвы, окружавшее Поляну.
Свежее, тихое, приятное утро было таким же, как и в ту пору, когда
первые люди на этой земле просыпались в своих хрупких, заостренных квер-
ху жилищах и выходили наружу посмотреть на восход солнца над темным ле-
сом. Каждое утро похоже на любое другое, и осень всегда остается осенью,
но годы, которым ведут счет люди, идут нескончаемой чередой. На этой
земле некогда жила одна раса? затем другая - завоеватели. Обе расы ис-
чезли, победители и проигравшие. Миллионы жизней канули в Лету. Обе расы
ушли за туманные дали горизонта прошедших времен. Были завоеваны и вновь
потеряны звезды, а годы все шли, и минуло так много лет, что лес древ-
нейших эпох, полностью уничтоженный в течение той эры, когда люди твори-
ли свою историю, вырос снова. Даже в незапамятные времена далекого прош-
лого на то, чтобы вырос лес, уходило немало лет, и далеко не каждая пла-
нета была способна на такое. Процесс превращения безжизненного солнечно-
го света в тень и грациозное переплетение бесчисленных волнуемых ветром
ветвей не происходил сплошь и рядом.
Фальк стоял, радуясь утру. Его радость была столь велика еще и пото-
му, что до этого ему довелось пережить совсем немного других рассветов в
той короткой веренице сохранившихся в памяти дней, что отделяли его от
тьмы. Он на мгновение прислушался к стрекоту цикад на дубе, затем потя-
нулся, энергично пригладил волосы и спустился вниз, чтобы влиться в об-
щее русло работ по дому.
Дом Зоува являл собой высокое строение из дерева и камня, смесь замка
и фермерской усадьбы. Некоторые его части были построены около столетия
назад, а некоторые - еще раньше. Этому дому был присущ налет примитив-
ности: темные лестницы, каменные очаги и подвалы, голые плиточные или
деревянные полы. Надежно защищенный от пожаров и причуд погоды, он был
лишен незавершенности. При этом некоторые элементы его конструкции явля-
лись в высшей степени сложными устройствами или механизмами: дающие при-
ятный свет лампы накаливания, хранилища музыкальных записей, книг и
фильмов, различные автоматические приспособления для уборки, стряпни,
стирки и работы в поле, а также более тонкая и специализированная аппа-
ратура, размещенная в лабораториях Восточного Крыла. Все эти предметы
являлись неотъемлемой частью Дома. Они были сделаны и встроены в него
руками его мастеров или умельцев других лесных домов. Механизмы были
массивными и простыми, легко поддающимися ремонту, сложными и деликатны-
ми являлись лишь принципы работы питавшего их источника энергии.
Явно недоставало только одного типа технологических приспособлений.
Библиотека была скудна на руководства по электронике, которая восприни-
малась практически на уровне инстинкта. Мальчишкам нравилось делать ми-
ниатюрные устройства для передачи сигналов из комнаты в комнату. Однако
здесь не было телевидения, телефона и радио, а также телеграфной связи с
окружавшим Поляну миром. Способов передачи сигналов на дальние расстоя-
ния не существовало. В гараже Восточного Крыла, правда, стояли несколько
машин на воздушной подушке собственного изготовления, но ими пользова-
лись только мальчишки для игр. На узких лесных тропах таким машинам было
особо не развернуться. Когда люди отправлялись с целью торговли или с
дружеским визитом в другие Дома, они шли пешком, а если путь был очень
долог, то ехали верхом на лошадях.
Работа по дому и на ферме, для всех без исключения, была легкой и не-
обременительной. Что касалось удобств, то люди жили в тепле и чистоте,
но не более, а пища была здоровой, хотя и однообразной. Жизнь в Доме от-
личалась монотонной неизменностью совместного проживания и спокойной
умеренностью. Безмятежность и однообразие жизни сорока четырех членов
Дома были обусловлены его изолированностью - ближайший к нему Дом Катола
находился почти в тридцати милях к югу.
Поляну со всех сторон окружал дремучий, неисхоженный, равнодушный
Лес. Непроходимая чаща, а над нею - небо. Ничего враждебного человеку,
ничто не загоняло людей в строго очерченные рамки, как в городах былых
времен. Вообще, сохранить нетронутыми хоть какие-то атрибуты развитой
цивилизации здесь, где люди столь малочисленны, само по себе было крайне
рискованным предприятием и выдающимся достижением, хотя для большинства
из них это казалось вполне естественным: таким уж сложился общепринятый
стиль жизни. Ничего другого они и представить себе не могли.
Фальк все воспринимал несколько иначе, чем остальные дети Дома, пос-
кольку ни на минуту не должен был забывать о том, что пришел он из этой
необъятной, чуждой человеку чащи, такой же зловещий и одинокий, как и
бродившие в ней дикие звери, и что то, чему он научился в Доме Зоува,
было подобно тоненькой свечке, горевшей посреди океана тьмы.
За завтраком - хлеб, сыр из козьего молока и темное пиво - Меток
предложил сходить вместе поохотиться на оленей. Фальк обрадовался приг-
лашению. Старший Брат был очень искусным охотником, таким же постепенно
становился и он сам; во всяком случае, это их сближало.
Но тут вмешался Глава Дома:
- Возьми сегодня Кая, сынок. Я хотел бы переговорить с Фальком.
Каждый из обитателей Дома имел свою личную комнату для занятий или
работы, а также для сна, когда становилось прохладно. Комната Зоува была
маленькой и светлой, с высокими потолками. Окна ее выходили на запад,
север и восток. Глядя на скошенные поля поздней осени и черневший вдали
лес, Глава Дома произнес:
- Вот там, на прогалине, Парт впервые увидела тебя пять с половиной
лет назад. Немало воды утекло с тех пор! Не настало ли время нам погово-
рить?
- Наверное, Глава, - робко ответил Фальк.
- Трудно судить наверняка, но мне кажется, что тебе было около двад-
цати пяти лет, когда ты объявился здесь. Что осталось у тебя от тех
двадцати пяти лет?
- Кольцо, - сказал Фальк и на мгновение вытянул левую руку.
- И воспоминания о высокой горе?
- Воспоминания о воспоминании, - Фальк пожал плечами. - Как я вам уже
говорил, я часто натыкаюсь в своей памяти на звуки голоса, мимолетные
движения, жесты, расстояния? Все это каким-то образом не стыкуется с мо-
ими воспоминаниями о жизни с вами. Но они не образуют цельной картины, в
них нет никакого смысла.
Зоув присел на скамью у окна и кивком предложил Фальку сесть рядом.
- Ты впитывал знания с поразительной быстротой. Я гадал: а что, если
Синги, с учетом широкомасштабной колонизации иных миров и контроля за
человеческой наследственностью в былые времена, выбрали нас за наше пос-
лушание и тупость, а ты - отпрыск некоей мутировавшей человеческой расы,
каким-то образом сумевшей избежать генетического контроля?.. Но кем бы
ты ни был, ты в высшей степени умный человек? И мне интересно, что же ты
сам думаешь о своем загадочном прошлом?
Около минуты Фальк хранил молчание. Невысокий, худой, хорошо сложен-
ный мужчина. Его очень живое и выразительное лицо сейчас было весьма
мрачным и полным тревоги. Чувства отражались на нем столь же явственно,
как и на лице ребенка. Наконец, видимо придя к какому-то решению, Фальк
сказал:
- Когда я учился прошлым летом у Раины, она показала мне, чем я отли-
чаюсь от нормального человека с точки зрения генетики. Отличие совсем
