-- О, нет, нет, будьте же умницей,-- говорила она.-- Ну, перестаньте, нам
надо вернуться к гостям. Нет, Шевек, да успокойтесь же, нельзя, понимаете
нельзя!
Он не обращал внимания. Он потянул ее к кровати, и она подошла, хо-
тя и не замолчала. Возясь одной рукой с сложной уррасской одеждой, он сумел
расстегнуть штаны; оставалась еще одежда Вэйи, низкий, но тугой пояс юбки, с
которым он не мог справиться.
-- Ну перестаньте же,-- сказала она.-- Нет, Шевек, послушайте, нельзя,
сейчас нельзя. Я же не приняла противозачаточную таблетку, что я буду делать,
если влипну, мой муж вернется через две недели! Нет, пустите!
Но он не мог ее отпустить; он прижимался лицом к ее мягкому, потно-
му, надушенному телу.
-- Послушайте, не мните платье, люди же увидят, ради бога. Подожди-
те... вы только подождите, мы что-нибудь устроим, можно будет найти место,
где мы сможем встречаться, я же должна беречь свою репутацию, я не могу до-
верять своей горничной, да подождите же, не сейчас... Не сейчас! Не сейчас!
Испугавшись, наконец, его слепой настойчивости, его силы, она изо
всех сил отталкивала его, упершись ладонями ему в грудь. Он сделал шаг назад,
растерявшись от ее испуганной визгливой интонации, от ее сопротивления, но
не мог остановиться; то, что она вырывалась, возбуждало его еще сильнее. Он
судорожно прижал ее к себе, и его семя фонтаном брызнуло на белый шелк ее
платья.
-- Пустите меня! Пустите меня! -- повторяла она тем же визгливым ше-
потом. Он отпустил ее и стоял, как во сне. Дрожащими пальцами он пытался
застегнуть штаны.
-- Я... прошу... прощения... Я думал, что вы хотите...
-- О, Господи! -- сказала Вэйя, в смутном свете разглядывая свою юбку,
оттягивая от себя складки.-- Ну, знаете ли! Теперь придется переодеваться.
Шевек стоял, открыв рот, с трудом дыша, бессильно уронив руки; по-
том резко повернулся и не твердым шагом вышел из полутемной комнаты. Вер-
нувшись в ярко освещенную комнату, полную гостей, он с трудом пробился
между людьми, споткнулся о чью-то ногу, ему преграждали путь тела, одежда,
драгоценности, груди, глаза, пламя свечей, мебель. Проталкиваясь через все
это, Шевек налетел на стол. На столе стояло блюдо, на котором концентриче-
скими окружностями, образуя большой бледный цветок, были разложены кро-
шечные пирожки, начиненные мясом, кремом и травами. Шевек судорожно
вдохнул, согнулся пополам, и его вырвало прямо в блюдо.
-- Я отвезу его домой,-- сказал Паэ.
-- Ох, ради всего святого,-- ответила Вэйя.-- Вы его искали, Саио?
-- Да, немножко. К счастью, Демаэре позвонил вам.
-- Вот и забирайте ваше сокровище.
-- Он больше не будет шуметь -- вырубился в холле. Можно мне от вас
позвонить перед уходом?
-- Кланяйтесь от меня шефу,-- кокетливо сказала Вэйя.
Оииэ приехал на квартиру сестры вместе с Паэ и уехал вместе с ним.
Они сидели на среднем сиденьи большого правительственного лимузина, кото-
рый всегда был в распоряжении Паэ, того же самого, в котором прошлым ле-
том Шевека привезли из космопорта. Сейчас он валялся на заднем сиденье так,
как они его туда забросили, в полной отключке.
-- Он весь день был с вашей сестрой, Демаэре?
-- По-видимому, с полудня.
-- Слава богу!
-- Почему вы так боитесь, что он забредет в трущобы? Каждый одониа-
нин и так глубоко убежден, что мы -- стадо угнетенных рабов, существующих
на жалкую зарплату, так не все ли равно, если он и увидит какое-то подтверж-
дение?
-- Мне безразлично, что увидит он. Мы не хотим, чтобы они увидели
его. Вы не видели последних птичьих газет? Или листовок, которые ходили на
прошлой неделе в Старом Городе, о "Предтече"? Миф о том, кто придет перед
наступлением золотого века -- "Чужой, изгой, изгнанник, несущий в пустых ру-
ках время, которое должно прийти". Они это цитировали. На чернь накатил
очередной приступ их проклятого апокалиптического настроения. Ищут себе
символ. Поговаривают о всеобщей забастовке. Сколько их ни учи -- все напрас-
но. Но дать им урок необходимо. Проклятые мятежные скоты, только от них и
пользы, что послать их воевать с Ту.
Всю остальную дорогу оба не проронили ни слова.
Ночной вахтер Дома Преподавателей Факультета помог им дотащить
Шевека до его комнаты. Они положили его на кровать. Он сразу же захрапел.
Оииэ задержался, чтобы снять с пьяного ботинки и прикрыть его одея-
лом. Изо рта у него отвратительно пахло; Оииэ отошел от кровати и в душе у
него, пытаясь задушить друг друга, поднялись страх и любовь, которые он по-
чувствовал к Шевеку. Злобно нахмурившись, он пробормотал: "Грязный бол-
ван". Он выключил свет и вернулся в другую комнату. Паэ стоял у письменного
стола и рылся в бумагах Шевека.
-- Бросьте,-- сказал Оииэ, и выражение отвращения на его лице стало
сильнее.-- Поедемте. Уже два часа ночи. Я устал.
-- Что эта сволочь делала все это время, Демаэре? Здесь так ничего и нет
-- абсолютно ничего. Неужели он полный шарлатан? Неужели нас обманул пар-
шивый крестьянин из Утопии? Где его Теория? Где наши мгновенные космиче-
ские перелеты? Где наше преимущество перед хейнитами? Девять, десять меся-
цев мы кормим эту сволочь, и все напрасно!
Тем не менее, прежде, чем вслед за Оииэ направиться к двери, Паэ сунул
в карман одну из бумаг.
Глава восьмая
АНАРРЕС
Они вшестером сидели в Аббенайском Северном парке, на стадионе; ве-
чер был долгий, золотой, жаркий и пыльный. Все ощущали приятную сырость,
потому что обед продолжался почти до самого вечера, был уличный праздник и
пир, еду варили на кострах. Это был праздник середины лета, День Восстания,
в память о первом большом восстании в Нио-Эссейя в 740-м году по уррасскому
летоисчислению, почти двести лет назад. В этот день повара и работники сто-
ловых считались гостями всей остальной общины, им воздавали честь, потому
что забастовку, которая привела к восстанию, начал синдикат поваров и офи-
циантов. На Анарресе было много таких традиций и праздников; некоторые
были установлены Первопоселенцами, а другие, как праздники урожая и Праз-
дник Солнцестояния, возникли сами собой из ритмов жизни на планете и из по-
требности тех, кто работал вместе, праздновать вместе.
Они разговаривали, все, кроме Таквер -- довольно лениво. Она протан-
цевала несколько часов подряд, съела уйму жареного хлеба и солений и чувст-
вовала себя очень оживленной.
-- Почему Квигота направили на рыбозавод на Керанском море, где ему
придется все начинать с нуля, а его здешнюю программу исследований переда-
ли Туриб? -- говорила она. Ее исследовательский синдикат влили в проект, ко-
торым руководило непосредственно КПР, и она стала горячей сторонницей
многих идей Бедапа.-- Потому что Квигот -- хороший биолог, но не согласен с
устаревшими теориями Симаса, а Туриб -- ничтожество, которое в бане трет
Симасу спину. Вот посмотрите, кому передадут руководство программой, когда
Симас уйдет на покой. Ей, Туриб, и передадут, бьюсь об заклад!
-- Что означает это выражение? -- спросил кто-то, не расположенный к
социальной критике.
Бедап, который с тех пор, как у него начало расти брюшко, стал серьез-
но относиться к занятиям спортом, старательно бегал трусцой вокруг игрового
поля. Остальные сидели на пыльной скамейке под деревьями и предавались сло-
весным упражнениям.
-- Это иотийское выражение,-- сказал Шевек.-- Уррасти так играют с ве-
роятностями. Кто угадает правильно, тот получает собственность другого.-- Он
уже давно перестал соблюдать запрет Сабула упоминать о своих занятиях
иотийским языком.
-- Как же их выражение попало в правийский язык?
-- Первопоселенцы,-- ответил кто-то.-- Им пришлось выучить правий-
ский уже взрослыми; должно быть, они долго думали на старом языке, Я где-то
читал, что в Словаре правийского языка нет выражения "черт возьми" -- оно
тоже иотийское. Когда Фаригв изобрел правийский язык, он не снабдил его ру-
гательствами, а если и снабдил, то его компьютеры не поняли, зачем они нуж-
ны.
-- Тогда что такое ад? -- спросила Таксер.-- Я в детстве думала, что это -
- склад дерьма в городе, где я выросла. "Убирайся в ад!" -- в место, хуже которо-
го не бывает.
Десар, математик, который принял постоянное назначение в Институт,
и который все еще крутился вокруг Шевека, хотя редко заговаривал с Таквер,
сказал в своем телеграфном стиле:
-- Означает Уррас.
-- На Уррасе это означает место, куда ты попадаешь, когда тебя возь-
мет черт.
-- Это -- назначение на Юго-Запад летом,-- сказала Таквер, эколог, ста-
рая приятельница Таквер.
-- Это в религиозной модальности, по-иотийски.
-- Я знаю, Шев, что тебе приходится читать по-иотийски, но разве тебе
обязательно читать о религии?
-- Некоторые старинные уррасские труды по физике написаны сплошь в
религиозной модальности. Встречаются такие понятия. "Ад" означает место аб-
солютного зла.
-- Склад навоза в Круглой Долине,-- сказала Таквер.-- Так я и думала.
Подбежал совершенно вымотанный Бедап, весь в белой пыли, в кото-
рой промыли дорожки струйки пота. Он тяжело плюхнулся на скамью рядом с
Шевеком, пыхтя и отдуваясь.
-- Скажи что-нибудь по-иотийски,-- попросила Ричат, одна из студен-
ток Шевека.-- Как это звучит?
-- Ты же знаешь: "ад"; "черт возьми".
-- Нет, ты перестань на меня ругаться,-- хихикнув, сказала девушка,-- и
скажи целую фразу.
Шевек добродушно проговорил какую-то иотийскую фразу.
-- Я точно не знаю, как это произносится,-- добавил он.-- Я просто про-
изношу наугад.
-- А что это значит?
-- "Если ход времени -- свойство человеческого сознания, то прошлое и
будущее -- функция разума". Это из одного пре-секвенциалиста, Керемчо.
-- Как странно думать, что вот люди говорят, а ты не можешь их по-
нять!
-- Они даже друг друга понять не могут. Они говорят на сотнях разных
языках, все эти сумасшедшие архисты на Луне...
-- Воды, воды...-- сказал Бедап, все еще тяжело дыша.
-- Воды нет,-- сказала Террус.-- Дождя не было восемнадцать декад. Ес-
ли точно -- сто восемьдесят три дня. Самая долгая засуха в Аббенае за послед-
ние сорок лет.
-- Если так пойдет дальше, придется нам регенерировать мочу, как при-
шлось делать в 20-м году. Не угодно ли стаканчик писюлек, Шев?
-- Не шутите,-- сказала Террус.-- Это нитка, по которой мы идем. Будет
ли достаточно дождей? Урожай листьев на Южном Взгорье уже погиб. Там до-
ждя не было тридцать декад.
Все посмотрели на золотистое, подернутое дымкой небо. Зубчатые лис-
тья деревьев, под которыми они сидели, экзотических растений Старой Плане-
ты, обвисли на ветвях, пыльные, скрученные от безводья.
-- Второй Великой Засухи не будет,-- возразил Десар.-- Современные оп-
реснительные установки, предотвратят.
-- Может быть, они помогут смягчить ее,-- ответила Террус.
Зима в этом году наступила рано, В Северном Полушарии -- холодная и
сухая. Ветер носил по низким широким улицам Аббеная замерзшую пыль. Вода
в банях была строго нормирована: жажда и голод важнее чистоплотности. Еду
и одежду двадцатимиллионному населению Анарреса давало растение холум:
листья, семена, волокно, корни. На складах были кое-какие запасы текстиля, но
больших резервов пищи на Анарресе не бывало никогда. Большая часть воды
уходила на нужды сельского хозяйства, чтобы не погиб холум. Небо над голо-
вой было безоблачным и было бы ясным, если бы его не затягивала дымкой
желтая пыль, которую ветер приносил с юга и с запада, где засуха была еще
сильнее. Иногда, когда ветер дул с гор Нэ-Тэра, желтое марево рассеивалось,
открывая ослепительное, пустое небо, темно-синий цвет которого в зените твер-
дел и переходил в лиловый.
Таквер была беременна. Большей частью она была сонной и благодуш-
ной.
-- Я -- рыба,-- говорила она,-- рыба в воде. Я -- внутри младенца, кото-
рый внутри меня.
Но временами она слишком уставала на работе или была голодна, по-
тому что в столовых слегка уменьшили порции. Беременные женщины, а также
