вас там...
Детектив вдруг медленно взмыл вверх, при этом почему-
то не отрываясь от земли. А сама земля встала вертикально и
за неясную - а может, и чужую - вину наградила Скалли
хорошей оплеухой по лицу.
- Я говорил вам: не подходите к моему сыну...
Кто говорит? Кто говорит? Это я, Заратустра...
Стало темно.
18.
Малдер услышал сдвоенный вскрик: более далекий и уже
знакомый - и близкий, короткий, оборвавшийся всхлипом.
- Скалли?
Молчание.
- Скалли-и!!!
Только общий вздох леса: ветер прошел по вершинам,
стряхивая капли.
Ну, все. Если с ней что-нибудь... если...
Он вылетел на полянку - крошечную, три шага на три. С
той стороны из тени шагнул человек. Ствол дробовика
смотрел Малдеру в живот.
- На землю, - хрипло сказал человек: детектив Майлз,
конечно. - Бросьте оружие - и мордой вниз.
- Вы сошли с ума, - сказал Малдер. - Вы препятствуете
деятельности ФБР.
- Я вас предупреждал... - голос детектива завибрировал.
- Я вам говорил: держитесь подальше...
- Спокойно, детектив, спокойно. У вас в руках оружие.
Вот, я кладу пистолет...
- Ближе ко мне!
- Мотель тоже вы подпалили? - спросил неожиданно
Малдер.
- Вы что, совсем идиот?! На землю!..
- Он же ее убьет, Майлз. Он ее сейчас убьет...
Детектив поднял голову и издал странный звук - короткий
оборвавшийся вой. Потом - метнулся в темноту.
Малдер бросился за ним.
Детектив несся сквозь орешник напролом, как кабан.
Малдер отставал шагов на двадцать. Поэтому, когда детектив
вдруг исчез из виду, он успел притормозить.
Здесь было что-то вроде гигантской, заросшей
деревцами и кустарником воронки размером с футбольное
поле. Края воронки были почти отвесные, ближе к дну они
закруглялись. Чтобы спуститься, надо было спрыгивать футов
с восьми-десяти. Малдер замер, осматриваясь.
В рассветных сумерках были хорошо видны двое:
девушка, вытянувшаяся на земле, и голый по пояс парень,
стоящий во весь рост с вытянутыми вперед и вверх руками. Он
не прикасался к девушке и вообще не двигался, но Малдеру
показалось, что тело девушки приподнялось над землей и
стало медленно поворачиваться...
А потом он услышал характерный лязг затвора
дробовика.
Детектив стоял на колене и целился в парня.
Целился в своего сына...
- Неееет!!! - заорал Малдер и прыгнул вниз.
Он успел в последний миг: дробовик оглушительно
выпалил, и картечь прошла в стороне от ребят над землей,
вздымая палые листья. Малдер успел еще изумиться, что
здесь под ногами сухие и листья, и трава... кажется, детектив
ударил его - он не понял, не заметил...
Потому что все вокруг залил ослепительный белый, с
ртутным отливом, свет.
Свет падал сверху, но увидеть его источник было
невозможно - и не потому, что он был слишком ярок (даже на
солнце может посмотреть, прищурясь, терпеливый человек), а
потому, что свет образовывал своего рода завесу, за которую
взгляду проникать не разрешалось. Малдеру показалось, что
источников света несколько, расположенных рядом - как
рефлекторы в операционной лампе, - но он не поручился бы
за это даже одним центом.
И - возник звук.
Звук пришел из каких-то глубин, из недр генетической
памяти, наверное; когда ныряешь на глубину, примерно так
шумит море. Но - только примерно. Потому что в этом шуме
была и возвышенная музыка тихого органа, и крик пожираемой
живьем птицы, и вибрация рождающейся планеты...
Звук предлагал опуститься на колени - и внимать,
внимать, внимать бесконечно...
Малдер выпрямился. Цепляясь за него, рядом встал
детектив.
Свет напрягся. Теперь он был плотным и живым.
В нем появились сверкающие нити. Нити выстреливали
вниз и оплетали ребят. Парень - Билли - поднял девушку на
руки. Повернулся. Теперь он стоял к Малдеру боком, и Малдер
видел, что он не держит ее на весу, не принимает на себя ее -
пусть невеликую - тяжесть, а лишь направляет, придерживает,
поворачивает...
Сдвинулся воздух. Медленно, будто тяжелый жернов -
пошел по кругу. Быстрее, быстрее... Сухие прошлогодние
листья покатились по земле, стали подпрыгивать и
задерживаться в прыжке, потом - разом взмыли в воздух.
Малдер почувствовал, как встают волосы на голове и
задираются полы куртки.
Детектив что-то кричал, но его не было слышно.
Свет вдруг стал влажным. И все, на что он попадал,
мгновенно пропитывалось им и тоже начинало влажно
светиться. Кусты, деревца, летящие в медленном вихре
листья, люди - все это стало казаться облитым жидкой
серебряной краской. Светящиеся маслянистые капли стекали
с кончиков ветвей и подхватывались вихрем, образуя
сверкающие спирали. Будто кокон из липких, парящих в
воздухе паутин свивался сам собой вокруг детей...
Детектив бросился вперед. Движения его были
раскоординированные и замедленные, будто он бежал под
водой. Ружье он не бросил, но держал его нелепо, как
мухобойку. Он удалился от Малдера шага на два и вдруг
завис, продолжая перебирать ногами, но не продвигаясь ни на
дюйм.
Билли стал медленно поворачиваться против полета
листьев и паутин. Тереса уже не лежала к него на руках, а
плыла на уровне его лица, ничем не поддерживаемая.
Наверное, там не было ветра: серебряные складки ее
домашнего халатика висели неподвижно.
Звук изменился. Теперь в нем слышался
приближающийся визг множества механических пил. Они
налетали со всех сторон, и Малдер с трудом подавил в себе
желание немедленно зажать уши. А заодно - и закрыть глаза...
Он стоял и смотрел.
Летящие паутины стали густыми и матово-белыми на
фоне все более и более сверкающих людей и деревьев. Они
сплетались в какие-то узорчатые кружева, постоянно меняя
рисунок, и Малдер мучительно не мог узнать возникающие и
тут же пропадающие фигуры. В какой-то момент он все-таки
успел охватить это взглядом: стремительно кружащаяся
сфера, сотканная из контуров земных материков... это был
миг, потом все смешалось.
Звук пропал внезапно, будто бы втянувшись в какую-то
воронку. Но наступившая тишина была еще более ужасной: не
отсутствие звуков, а исчезновение, кража звуков уже из ушей,
из мозга... Все светящееся набрякло, будто увеличиваясь в
размерах. Движения замедлились - тем же бесчестным
способом, которым упразднены были звуки. Потом немного
выше ребят в пространстве появилась дыра. Будто бы все, что
есть в мире, было всего-навсего проекцией на экран, и вот
сейчас этот экран кто-то поджег с обратной стороны...
Малдеру казалось, что он видит обугливающиеся края
этой дыры, а за ней - проступает какая-то чешуйчатая
темнота... дыра росла в стороны и немного вверх, пока не
возник знакомый профиль соломенной шляпы, унесенной
ветром... а потом чешуйчатая темнота взорвалась совсем уж
ослепительным светом. Но в последний миг перед вспышкой
Малдер вдруг понял, что именно он видит перед собой...
Вспышка была настолько болезненна, что он сунулся на
колени, обхватив ладонями лицо. Будто раскаленные гвозди
вошли в глаза... а когда все прошло - прошло ненормально
быстро, боль так не исчезает, обычная боль, - и он снова
обрел способность видеть, то, потрясенный, не догадался еще
раз прокрутить в памяти тот последний мелькнувший образ - а
в следующую секунду уже навсегда забыл его...
Так люди забывают предутренние сны. Иногда эти сны
вспоминаются вновь - сами.
Сверху сыпались листья. Их было безумно много.
Солнце выпрыгнуло в разрыв облаков сразу на половину
диска. Утренний свет после этого безумного серебра казался
розовым. Деревья стояли коричневые.
Билли держал на руках Тересу. Руки и ноги девушки
болтались безжизненно. Он опустил голову, посмотрел на нее,
огляделся. На лице его отразилось изумление.
Он никогда не был здесь...
Потом он увидел отца.
19.
Скалли подоспела в последний момент. Она держала в
руках свой "кольт", готовая застрелить этого поганца детектива
при первом же враждебном действии. Она еще успела
заметить, как распадается хлопьями и тает в воздухе белая
паутина, как пропадает слепящий свет, сменяясь ранним
солнечным... Но главное, что она увидела - это как Билли,
держа девушку на руках, оглядывается по сторонам и видит
отца. Детектив стоит неподвижно, расставив ноги, вытянув
руки, которыми будто упирается в пропавшую стену...
- Папа? Что ты?...
Потом он видит себя.
- Что я?.. что со мной?..
Силы вдруг оставляют его, и он медленно и мягко
валится на траву.
Скалли первой оказывается около ребят. Оба дышат.
Билли страшно бледен, щеки его провалились, вокруг глаз
круги. Тереса, наоборот, раскраснелась, рот приоткрыт,
дыхание прерывистое.
- Где мы? - бормочет Билли бессильно.
- Все хорошо, - шепчет Скалли, и тут подбегают Малдер
и детектив. Детектив сразу падает на колени перед сыном, и у
Скалли как-то исчезает желание немедленно застрелить его
за противодействие агенту ФБР...
Грубый Малдер переворачивает девушку на бок,
откидывает полу халатика. На пояснице остались какие-то
чуть заметные бледные пятна...
- Билли, повернись!
Билли поворачивается без слова. Его спина тоже чиста.
Те же два бледных пятна - как след от нажатия пальцем. Они
быстро сравниваются с цветом окружающей кожи.
Малдер смотрит на Скалли, и та не может понять
выражения его лица.
20.
- Итак, молодой человек, ваше полное имя?.. - доктор
Хейтц сделал паузу.
- Уильям Абрахам Майлз.
Голос Билли был глухой, будто бы доносился из-за
плотного занавеса. И лицо парня еще более исхудало с тех
пор, когда Скалли видела его в последний раз - то есть за три
дня. А может быть, ей так казалось. Во всяком случае, оно
было неподвижным и ничего не выражало.
- Расскажите, с чего начались события? Когда они
начались?
- Двадцать первого июня восемьдесят девятого года.
Наш класс, семнадцать человек, поехал в этот лес на пикник.
Мы решили устроить ночной пикник в честь окончания школы.
Гарри Таб не поехал, у него была ангина, а Саманту
Рандольф родители накануне увезли в Европу...
- Вы приехали в лес. Что было дальше?
- Мы сначала просто веселились, пели песни. Пили
немного, у нас только Руди Ласситер любил выпить и
пошуметь, но там и он вел себя тихо. А потом появился свет...
- Как он появился?
- Внезапно. Будто включился прожектор - где-то над
головой. И сразу же мы все оказались неподвижными. Я видел
древних насекомых в янтаре. Мы были такие же.
- И долго это продолжалось?
- Не знаю. Там не было времени. Видимо, очень долго.
Но когда все кончилось, оказалось, что прошло десять минут.
- Почему вы решили, что на самом деле прошло гораздо
больше времени?
- Потому что нас поднимали куда-то наверх. Там было
помещение. Видимо, лаборатория. Много приборов. Нам
делали какие-то анализы.
- Метки на спине, о которых говорил агент Малдер,
появились у вас тогда же?
- Да. Не только у меня. У всех нас.
- Что было потом?
- Потом мы вернулись по домам. Я чувствовал себя
плохо. И не только я. Все наши. Мы не очень хорошо помнили,
что с нами было. Потом Рэй попал в аварию. Потом - мы с
Пегги...
- Что вы делали в лесу?
- Это очень трудно объяснить. Свет отдавал приказы. Я
не контролировал свое тело.
- Свет отдавал приказы?
- Да. Он появлялся... я видел все будто бы со стороны.
Или даже сверху. Свет забирал их одну за другой... и Рэя...
простите, мне очень трудно говорить.
- Не говори. Спи.
Билли откинулся на спинку стула. Лицо его было
совершенно измученное.
- Исчерпывающе? - не столько спросил, сколько
констатировал доктор.
- Да, вполне... - Малдер нервно сплел и расплел пальцы.
- И, как всегда, показания, полученные под гипнозом, не
будут считаться имеющими законную силу?
- Увы, доктор. Это так.
- И вы все равно не собираетесь бросать это
неперспективное направление?
- Для этого пока нет никаких оснований.
- Хм. Знаете, Малдер, я вас уважаю все больше и
