Убран стол был богато, но безвкусно: телефонный аппарат литого
червонного золота с отделкой из темного саозского камня - личный подарок
Императора О, - золотой письменный прибор с фигурой Георгия-Победоносца,
пронзающего копьем нечто среднее между бизоном и крокодилом, пресс-папье
из разрезанного вдоль большой оптической оси кристалла голубого нордита с
вплавленным в него макетом московского Кремля, платиновые часы в виде
Спасской башни, платиновая же зажигалка - миниатюрная копия памятника
Минину и Пожарскому, и, наконец, огромного размера механический календарь
с барельефными портретами Императора Всероссийского Александра Петровича и
царицы Елизаветы Филипповны. Календарь был двойной: земной и местный. На
Земле сегодня было шестнадцатое мая 2147 года. Здесь: одиннадцатый день
месяца Ринь, года династии О четыреста шестьдесят шестого. И там, и здесь
заканчивалась весна.
Телефон мягко мурлыкнул. Юл подвинул поближе микрофон и взял наушник.
- Слушаю вас внимательно, - сказал он на Понго.
- Пшхардоссу, - сказали на том конце провода на Понго, но с
совершенно рязанским акцентом. - Хильдастро во Руссо-кха птрох?
- Вполне, - сказал Юл по-русски.
- Здравствуйте, - с облегчением вздохнули там. - Это единственная
фраза, которую мне удалось запомнить. Я - Петров, я только что прилетел, и
мне сказали в порту, чтобы я позвонил в российское представительство
третьему секретарю, и дали этот номер...
- Их нет никого сейчас, - сказал Юл. - Я вот сижу, жду.
- А вы, простите?..
- Я переводчик. Седых. Юлий Седых.
- Ага... То есть, в чем дело, вы не знаете?
- Вроде бы нет... А вообще - кто вы?
- Ну, как сказать - я биохимик, а командирован Этнографическим
обществом Мельбурна...
- Так вы не россиянин?
- Нет. Поэтому я и удивился...
- Я понял. Вспомнил. Вам нужен Филдинг?
- Да, и я...
- Слушайте, я вам все объясню. Филдинг и вся его группа сейчас в
поле, километрах в ста отсюда. С тем пунктом очень плохое сообщение, но
сегодня туда идет грузовик - отсюда, из представительства. Через два часа.
В порту вас ждет машина из посольства, но вы скажите водителю, чтобы он
вез вас не в посольство, а сюда - иначе не успеете. У вас большой багаж?
- Ну... лаборатория. Из одежды кое-что...
- В легковую машину поместится?
- Да конечно же. Это сумка и портфель.
- Понятно. Я вас тут встречу. Может сложиться так, что к Филдингу мы
поедем вместе. До скорого.
- Спасибо.
- Ну, что вы.
Петров дал отбой, и Юл попытался по телефону дозвониться до
посольства - бесполезно, телефонная связь в столице была из рук вон. Тогда
он вызвал научного атташе по "жучку" - микроимпульсной рации. Специальным
договором с Императором О работникам посольства, торговых
представительств, представительств Российской Империи и прочим землянам
запрещалось использование технических средств, превосходящих здешний
уровень. Контрразведка бдительно следила за этим. Но засекать
миллисекундные радиоимпульсы было пока не в ее силах.
- Привет, Бад, - сказал Юл, переходя на английский. - Как дела? Мне
только что позвонил Петров, биохимик, которого вызвал Филдинг. Я сказал
ему, чтобы он сразу, не заезжая в посольство, ехал сюда. Я правильно
сделал?
- Правильно, - сказал атташе. - Передай ему, что я очень рассчитываю
на встречу в скором будущем.
- Что нового о здоровье Кэт?
- Подтвердилось, - вздохнул атташе. - Итак, Юл, мне очень жаль, но
тебе придется поехать туда.
- Так я и думал.
- Ты ни в чем не нуждаешься?
- У меня все с собой, как у доброго паломника.
- Хорошо. Как это по-русски: желаю удачи?
- Именно так, черный. Спасибо. Надеюсь, скоро увидимся.
- Надеюсь, червяк. Счастливой дороги.
Юл поиграл своим "жучком", разглядывая его, будто видел впервые в
жизни. "Жучок" был выполнен в виде брелока для ключей: маленький зеленый
крокодильчик. Почему-то рассыпались мысли, и собрать их пока не удавалось.
То, что надо ехать, неожиданностью не оказалось. Отдохнуть от грязного,
шумного, душного даже весной города - тоже неплохо. Предстоящая встреча с
отцом Александром? Неприятно, конечно, видеть человека, которого ты взял и
незаслуженно обидел - обидел сильно и зло... впрочем, не так уж и
незаслуженно... Нет, Юл, сказал он сам себе, это не важно, отождествляет
ли человек себя со своим государством или нет - важно, чтобы ты его не
отождествлял. И если отец Александр полагает себя ответственным за бытие
Православной Российской Империи, то это вовсе не значит, что он
действительно в ответе за все, что там происходит... Нет, не только это.
Что-то еще не позволяло с легкой душой забраться в огромную кабину
грузовика и отправиться на встречу с природой, в окрестности Долины
Священных Рощ Игрикхо. Юл сунул крокодильчика в карман. Разберемся по ходу
дела...
С мягким жужжанием откатилась дверь, и появился священник отец
Дионисий, хозяин кабинета, тот самый третий секретарь представительства,
которому должен был позвонить австралиец Петров. В задумчивости
остановился он на пороге, не решив еще, видимо: входить в кабинет или
отправляться дальше по каким-то своим секретарским делам. Отец Дионисий
был красив, как онейроп. Возможно, он был вообще самым красивым мужчиной,
которого Юл видел в реальной действительности. Был он также умен, и ходили
слухи о его трениях с архиепископом. Сейчас он смотрел на Юла в упор - и
не видел его.
- Здравствуйте, Павел Андреевич, - напомнил о себе Юл.
- Ох, извините, Юлий Владимирович, - вернулся к действительности отец
Дионисий. - Здравствуйте! Смотрю на вас и не вижу...
- Есть проблемы?
- Проблемы... проблемы - это слишком мягко сказано... Игрикхо
продолжают свое. Трех младенцев украли даже в столице...
- За сто километров? - не поверил Юл.
- Для них это ночь пути. Двух девочек и мальчика. Мальчика не успели
даже окрестить... И - ничего не сделать...
- Вспомните - четыре года назад...
- Не совсем... не совсем так... четыре года назад... - он замолчал,
нахмурившись, прислушиваясь к чему-то в себе, но Юл знал, чего он не
договорил.
Четыре года назад не было "Купели".
- Да, Павел Андреевич, - сказал Юл, - что там с моим делом?
- Вы уж извините - не получилось у меня ничего. Не позволили. Даже
слушать не стали. Вы же их знаете - иной раз упрутся...
- Когда-нибудь я просто вырою подкоп под библиотеку, - сказал Юл. - И
тем самым открою себе неограниченный абонемент. Вы не знаете - там полы
деревянные или каменные?
- Надеюсь, что вы шутите, - сказал отец Дионисий.
- В каждой шутке есть доля шутки... - проворчал Юл. - А если
попробовать прямо сказать, что это необходимо для того, чтобы разобраться
с проблемой студентов?
- Именно так я и поступил, - сказал отец Дионисий.
- А нельзя ли... м-м... попросить архиепископа?..
- Попросить? Попросить можно... - отец Дионисий не то усмехнулся, не
то поморщился. - Вы не обидитесь, если я прямо скажу, что Его
Преосвященство никогда не станет хлопотать за нехристя, да еще по фамилии
Седых?
- А вас это не смущает - и фамилия, и что нехристь?
- Это моя работа - общаться с иностранцами. Кроме того... кроме того,
я понимаю, что за месяц работы в книгохранилище мы узнаем больше, чем за
все годы нашего пребывания тут.
- Так значит, я могу рассчитывать на вас?
- Я сделаю все возможное. Но вы же знаете - с повторной просьбой
можно обращаться только после следующего пустого дня.
- Когда им нужны антибиотики, они забывают о регламентации, -
проворчал Юл. - Это дней через пятьдесят?
- Через сорок восемь, если быть точным. Кстати - вы не помните, когда
сегодня будет прохождение "Европы"?
- Было утром и будет около полуночи. Да, вам ведь звонил некто
Петров...
- Он прилетел?
- Прилетел, и я сказал ему, чтобы он приезжал сразу сюда.
- Спасибо, - сказал отец Дионисий. - С этими Игрикхо я совсем забыл
про него. И вот еще что: переводчица группы Филдинга заболела...
- Да, мне сказал атташе. Я готов. Но - вы-то как будете обходиться
без переводчика?
Отец Дионисий сделал неопределенный жест.
- Обратимся к Мрецкху. Да и, Бог даст, отец Афанасий вот-вот на него
поднимется.
- Настоящая эпидемия, - сказал Юл. - Отец Афанасий, Боноски, Селеш,
Хомерики, теперь вот - Кэтрин... Остались Ким и я.
- Что и доказывает. Юлий Владимирович, что вы такой же переводчик,
как я - онейроп, - отец Дионисий широко улыбнулся и пояснил: - Шучу.
- Вы не знаете, в таком случае, чей именно я агент? - прищурился Юл.
- Омска, Ростова или, может быть, Петербурга?
- Я приношу вам самые искренние извинения, - сказал отец Дионисий. -
Я глупо пошутил. Простите меня.
- Дело в том, - сказал Юл, - что я слышу эту шутку уже не в первый
раз.
- Вы имеете в виду тот инцидент с отцом Александром?
- И его тоже.
- Что поделаешь... Вы должны простить нас: россиянам трудно
расстаться с представлением, что каждый подданный Конфедерации просто
обязан быть шпионом.
- Да уж... - неопределенно хмыкнул Юл. Это он знал не понаслышке: во
все свои приезды в Москву он ощущал плотный и наглый, на грани фола,
прессинг во всем диапазоне: от примитивного уличного топтания и обысков в
номере в его отсутствие до попыток тотального эхосканирования - так что
приходилось постоянно, не снимая, носить на голове обруч охранителя. Все
впечатления о Москве были приправлены головной болью и зудом от плотно
сидящего обруча. Гаррота, вспомнил Юл нужное слово.
- Так я пойду, встречу Петрова, - сказал он, вставая.
- Да, пожалуйста, - сказал отец Дионисий. - И если у него окажутся
лишние вещи - оставьте их в своей комнате, хорошо?
Юл вышел из здания в тот самый момент, когда в ворота въезжал
кремового цвета лимузин - изготовленная на Земле имитация здешней марки
"Золотое дерево". Не успела машина остановиться, как из нее выкатился
кругленький, упругий, дочерна загорелый человечек в белой безрукавке и
шортах.
- О! - сказал он. - Ну и жарища тут у вас! Это с вами я говорил по
телефону?
- Со мной, - сказал Юл. - Где ваш багаж?
Ночь здесь всегда, в любое время года, наступала мгновенно. По
серпантину взбирались в полной темноте. Шофер Цуха, из "детей дождя" - так
назывались подкидыши к воротам Дворца, очень интересная социальная группа,
имевшая даже свой язык, впрочем, похожий на Понго; их воспитывали так, что
ни солгать, ни подвести хоть в малом они просто не могли; они работали или
служили там, где эти качества были необходимы, а на карьеру рассчитывать
не приходилось, - Цуха вел машину медленно, всматриваясь в сверкающее, как
река на восходе, полотно дороги; с некоторых пор все дороги, ведущие к
Священным Рощам, два-три раза в год посыпали битым стеклом, дабы босые
паломники...
- Камень, - сказал Цуха.
Камень - толстенная плита размером с письменный стол отца Дионисия -
лежал посредине дороги. Весу в нем было никак не меньше тонны. Пока Юл
скреб подбородок, размышляя, что делать, Цуха снял с крыши кабины щит из
досок, и втроем они положили щит так, чтобы получился пандус. По этому
пандусу Цуха провел грузовик. Доски похрустывали и поскрипывали, но
выдержали пятнадцатитонную машину.
- Крепкое дерево, - с уважением сказал Петров.
- Что он говорит? - спросил Цуха.
- Он говорит, что крепкое дерево, - перевел Юл.
- Да, - сказал Цуха. - Очень крепкое. Серое дерево очень крепкое.
