при большевиках (а возможно, и вообще лучший), "Два капитана",
вдохновлен опять же экспедициями Седова и Брусилова: Мое краткое
знакомство с ледяной периферией Империи надолго отвратило меня от
гиперборейской романтики вообще и от всяческих "кухлянок", "малиц" и
"парок" в частности. Хотя только оленья доха выручала меня во время
зимовки в Петербурге девятнадцатого года - особенно после того, как
стараньями некоей дамы в черном кожаном меня лишили матросского пайка:
Впрочем, забудем о ней.
Хотя лето здесь было в самом разгаре, оно оставалось полярным
летом. Холод, сопли, слезящиеся глаза: Единственное его достоинство с
точке зрения людей военнных - это незаходящее солнце. Эскадра шла в
виду берега, не опасаясь айсбергов. Самолеты держались в воздухе
круглосуточно.
- Итак, о нас уже знают, - сказал Ян, снимая наушники.- И, судя по
мощности сигнала, приемная станция где-то совсем неподалеку.
- Очень хорошо, майор,- М. осторожно пристроил недокуренную
сигарету на край базальтовой пепельницы и посмотрел на нас. - Значит,
все произойдет очень скоро. Признаться, у меня чешутся руки. И, прошу
не принять за попытку обидеть вас, Ник - я испытываю тревогу в связи с
последними инструкциями вашего адмирала:
- Нашего адмирала. Нашего, М.
- Совершенно верно: вашего. Ожидание внезапного удара наци по
кораблям, похоже, вконец измотало ему нервы. Достаточно посмотреть,
как он держит вилку: Боюсь, что при малейшей попытке сопротивления он
ударит всей мощью, и тогда нам придется уподобится мэтру Кювье,
восстанавливая образ мыслей здешних инженеров по осколку пяточной
кости, да еще неизвестно чьей.
- У нас и у адмирала разные задачи,- сказал я. - Мы не отвечаем за
корабли и команду. Американские корабли не должны гибнуть в мирное
время. Конгресс этого не поймет.
- Именно об этом я и говорю,- М. опять взял погасшую сигарету в
руки и стал рассматривать ее, как экзотическую бабочку. - Именно эту
мысль я и хочу внедрить в вашу голову, дорогой Бонд.
- Я не возражаю, - сказал я. - Думаю, что превентивный поиск может
дать результаты. Да, конечно. У вас есть соображения, где именно
находится искомый объект?
- Разумеется. Вот, пожалуйста: - он открыл папку. - Американцы
убеждены, что фотографию изобрел мистер Кодак, но мало кто из них
знает, что может сделать из простой аэрофотографии умелый лаборант.
В папке были чисто белые листы с черными пунктирными линиями. Я
долго всматривался в них, пока не понял, что это - силуэты трех
самолетов, стоящих крыло к крылу.
- Всего лишь сверхконтрастная печать,- сказал М.
- И где это?
- Здесь, - на испещренной поправками карте стоял крестик.- Двести
двадцать морских миль.
- Адмирал знает?
- Еще нет. Я намерен сообщись ему post factum.
- Понятно: - я посмотрел на Флеминга. - Ян, мне нужно будет каждую
секунду знать, о чем переговариваются наци. Вы сумеете это обеспечить?
- На поверхности земли - да.
- Тогда, как я понимаю, вы идете со мной?
- Разумеется,- сказал Флеминг.
- А вот тот самый Блазковиц, сэр! - сержант Грейнджерфорд стоял с
таким видом, словно он лично зачал великого героя и вскормил его
кровью своего сердца. - Тот самый , сэр!
Филя смотрел уверенно и твердо. Челюсть у него за годы испытаний
стала совсем квадратная.
- Вот как? - я сделал вид, что удивляюсь.- Я слышал, что вы в
звании капитана, мистер Блазковиц.
- Никак нет, сэр,- ответствовал он с чудовищным всемирным
акцентом.-
Антисемиты в штабе, сэр.
- Я отыскал его в грязном майамском кабаке в компании бичкомеров,
черномазых портовых шлюх и приблудных гаитян. Вы не представляете
себе, сэр, как быстро Америка забывает своих героев!
- Ну, почему же, - сказал я, глядя на Филю. - Очень даже
представляю:
Так вот, оказывается, кто поверг в прах хитроумную и опасную затею
барона:
- Отлично,- я перевел взгляд на сержанта. - Разумеется, вы,
сержант, разумеется, рядовой Блазковиц - и еще трое по вашему
усмотрению. Операция обещает быть весьма сложной. Через три часа жду
вас на борту "Гранта".
"Генерал Грант" был одним из уцелевших эсминцев времен первой
мировой. В тридцатых годах котлы ему заменили с угольных на нефтяные,
сняли часть вооружения, и он стал посыльным судном с очень хорошей
скоростью и мореходностью. Бирд присмотрел его для своей экспедиции
еще перед войной, но тут началась вся эта катавасия, и об экспедиции
пришлось забыть надолго. "Грант" был приписан к береговой обороне. Ему
удалось таранным ударом своего стального кованого форштевня потопить
немецкую лодку U-256. За этот форштевень все очень любили "Гранта".
Плавучие льдины были не страшны ему даже на полном сорокаузловом ходу.
М. оставался на борту. В его годы бегать по торосам было не с
ноги.
- Майор Бонд,- обратился он к мне, когда вся моя группа уже
спустилась в бот. -
Я желаю вам удачи. Но не переусердствуйте там. Пусть усердствует
адмирал.
- Разумеется, сэр.
- И еще вот. Последняя разработка наших ученых: - он протянул мне
янтарный шарик размером с райское яблочко. - Подземный компас. Видите
иглу внутри?
Белый конец ее всегда смотрит на север, черный - на юг. Не на
магнитные полюса, заметьте - на географические.
- Спасибо, сэр,- улыбнулся я.
Наших ученых: Это устройство было известно еще строителям Города
Мертвых в Египте.
Что ж, лишнее доказательство сотрудничества М. с Союзом Девяти.
- И еще вот это,- на правое запястье он нацепил мне плоский
кристалл на стальном браслете. - Есть подозрение, что противник ведет
опыты с радиоактивными веществами. В присутствии жесткого излучения
кристалл начинает светиться. Будьте осторожны.
- Тоже последняя разработка ваших ученых? - не удержался я от
шпильки.
- Разумеется,- с достоинством кивнул М. - И это гораздо
чувствительнее и надежнее штатных счетчиков Гейгера - я уже не говорю
об электроскопах.
Последним в бот сбросили Трумэна-младшего. Филя похлопал его по
заднице и запнул под банку, где его принялись сосредоточенно и молча
обнюхивать эскимосские лайки, взятые нами на берег для вящей
убедительности. Зафыркал мотор, черный ободранный борт "Гранта" стал
медленно удаляться. Берег: коричневая полоска вдоль воды, зеленые
склоны холмов и белая стена, нависающая над эфемерным здешним летом,-
лежал милях в трех.
От воды тянуло вечным холодом.
- Разрешите вопрос, майор? - подвинулся ко мне Филя.
- Конечно.
Мертвое негритянское семейство двинулось со стороны храма
- В замке Нюренберг?
- Ну да.
- А вам не объяснили?
- Может, и объяснили, да я тогда почти не знал английского.
- Боюсь, рядовой, вы и сейчас его знаете недостаточно, чтобы я мог
вам все растолковать. Но будьте уверены: ваша миссия предотвратила
очень неблагоприятное развитие событий.
В самом деле: как объяснить человеку с неполным средним советским
образованием, что так называемое "копье судьбы" (чрезвычайно далекий
от оригинала перевод с санскрита) является особым типом ваджры,
могущей переломить логический исход любого сражения? Если бы замок
Норенберг брала настоящая штурмовая группа, то полегла бы там вся до
последнего бойца. И чем больший перевес создавали бы нападающие, тем
печальнее становился бы результат. Операции в Арденнах и под Балатоном
были спланированы в расчете на применение "копья".
Но Филя пошел один:
- Спасибо, сэр. И родная мать не могла бы утешить меня лучше, сэр.
- Боюсь, что более подробно нам удастся поговорить только после
акции,- сказал я со значением.
- Есть, сэр.
Прошел положенный срок, и галька заскрежетала под килем бота.
Матросы попрыгали на берег, выволокли суденышко до половины из воды.
Моя группа важно спустилась по сходням,
Собаки радостно запрыгали по траве, но не разбегались. Дисциплина
в упряжке была вполне армейская.
- Ребята! - обратился я к своей группе: Флемингу, радисту-канадцу
и восьми американским морпехам. - Мы отправляемся в поиск в район
вероятного местонахождения противника. Наша главная задача - найти
замаскированные входы на их базу. Подозреваю, что сделать это можно
единственным способом: выманив наци на поверхность. Поэтому ведем себя
как обыкновенные картографы: шумим, разбредаемся - ну, и так далее.
При этом, разумеется, ни на секунду не теряя бдительности. Придется
быть подсадной уткой и охотником одновременно. Вопросы есть?
- Нет, сэр!
Мы взвалили на плечи огромные рюкзаки, рядовые подхватили еще и
нарты, сержант свистнул собак - и экспедиция направилась вглубь
шестого континента.
И черт его знает, почему - но я вдруг почувствовал себя как в
юности: первооткрывателем и первопроходцем:
Нога утопала во мху по щиколотку. Трава с широкими листьями не
поднималась, а стелилась, переплетаясь стеблями. Идти было трудно. Мы
поднялись на невысокий холм. Я оглянулся. Бот уже направлялся к
эсминцу, оставляя седые усы на спокойной зеленой воде. Впереди нас
ждало дефиле между двух крошечных ослепительно-синих озер.
- Ебена мать! - воскликнул вдруг Филя, забыв от восторга
английский. - Цветок!
И правда, это был цветок, простенький, невзрачный, похожий на
цветок земляники - но самый настоящий:
До границы снегов нам оставалось пройти метров восемьсот.
Собачья упряжка - устройство, на первый взгляд, примитивное, но
без капрала- радиста по фамилии Андервуд, чемпиона "Юконской тропы"
тридцать восьмого года, нам бы с нею никогда не справиться. Теперь,
когда основной груз ехал сам, а мы догоняли его на коротких широких
лыжах, все стало напоминать воскресную прогулку. Если верить карте, до
аэродрома было рукой подать.
- Привал! - скомандовал я наконец.
Вот теперь можно было слегка и покартографировать:
Интересно, засекли нас немцы или еще нет?
Ян и радист развернули свое хозяйство и присосались к эфиру.
Морпехи сошлись в кружок, как бы для инструктажа, а когда разошлись,
на том месте остался стоять припавший к теодолиту Трумэн-младший. На
его розовом лице кто-то дорисовал маскировочным карандашом недостающие
очки в мощной оправе.
- Двигаться! - напомнил я. - Всем постоянно двигаться! Они не
должны нас сосчитать!
Потому что Филя в маскхалате и с пулеметом залег вон за тем
торосом:
- Путь свободен, сэр! - Грейнджерфорд казался веселым и спокойным,
но честь он отдавал рукой с зажатым в ней ножом. - Ворота открыты!
Добро пожаловать в ад!
- Нож спрячьте, сержант,- сказал я.
Он с недоумением уставился на свою руку. Потом вытер лезвие о
штанину и попытался разжать пальцы.
- Простите, сэр,- пробормотал он смущенно. - Опять заклинило:
Да, мы прошли бы мимо этих ворот в двух шагах - и не увидели бы
ничего, кроме льда. Но сейчас стальная плита была сдвинута и
блокирована изломанным и простреленным Трумэном-младшим. Из туннеля
тянуло теплом и казармой.
Трупы в сероватых маскировочных комбинезонах так и валялись у
входа. Одно из лиц показалось мне знакомым. Я присмотрелся. Это был
художник, создававший образ идеальной арийской женщины.
Похоже, что группе "Форум" в Европе делать было нечего. Институт
"Аненэрбе"переехал немного южнее:
- Переодеваться,- велел я.
Нелепо быть в полярных льдах одетому как на парад - но расчет был
на психологическое подавление. Ты сидишь два года в подземелье,
неохотно бреешься, с еще большей нехотой пришиваешь пуговицы и
