лось. А ведь как хорошо началось путешествие на "Любезном Омаре"! С ка-
ким искренним восторгом хвалили ребята его убранство, его паруса, играв-
шие на солнце всеми цветами радуги, его мягчайшие ковры, в которых босая
нога блаженно утопала по самые щиколотки, его драгоценные поручни из
черного дерева и слоновой кости, его могучие стройные мачты, отделанные
мозаикой из прекраснейших и редчайших камней! Почему же вдруг пришла им
в голову такая странная причуда? А вдруг это не причуда, не каприз, а
совсем-совсем другое? Сколь удивительны эти отроки, отказывающиеся, нес-
мотря на голод, от пиршества только потому, что его слугам не позволено
отобедать с ними, как равным с равными! Ах, как непоятно, обидно и го-
лодно, очень голодно было Хоттабычу!
Пока чувство привязанности к Вольке и Жене боролось в груди старика с
предрассудками тысячелетней давности, наши юные путешественники горячо
обсуждали создавшееся положение. Слуги Хоттабыча старались не показы-
ваться им на глаза, но один из них - не то по рассеянности, не то по не-
осторожности - вдруг показался из той самой конуры, которая, по первона-
чальным предположениям Вольки, предназначалась для пленных пиратов. Зна-
чит, эта убогая конура служила на роскошном "Любезном Омаре" кубриком
для матросов.
- Не-ет! - возмущенно заключил Волька. - На таком корабле мы ни на
что не останемся! Или Хоттабыч немедленно, сию же минуту изменит порядки
на нем, или пускай старик возвращает нас домой, а нашей дружбе с ним ко-
нец.
И вдруг они услышали позади себя голос Хоттабыча.
- О паруса моего сердца, - обратился к ним лукавый старик так, словно
ничего особенного не произошло, - зачем вы теряете время здесь, на палу-
бе, когда вас ждет изысканнейший и сытнейший обед? Индейка еще дымится:
но она ведь может остынуть, и вкус ее тогда неминуемо ухудшится. Поспе-
шим же обратно в каюту, ибо и возлюбленные мои матросы и я, покорнейший
ваш раб, изнываем от голода и жажды.
Ребята заглянули в только что оставленную ими каюту и увидели матро-
сов, чинно восседавших на ковре в ожидании их возвращения.
- Ладно, - сухо промолвил Волька. - Нам еще придется, Хоттабыч, очень
серьезно с тобой потолковать. А пока приступим к обеду!
Не успела закончиться трапеза, как на море поднялось сильное волне-
ние: маленькое судно то взлетало на гребень большой волны, то оказыва-
лось в глубоком ущелье между двумя громадными водяными стенами. Волны,
гремя и свирепо шипя, перекатывались через палубу и уже давно смыли в
море покрывавшие ее ковры. Водяные потоки то и дело врывались во внут-
ренние покои. Стало холодно, но жаровню с горячими угольями так швыряло
из угла в угол, что во избежание пожара ее выбросили за борт. Посеревшие
от холода слуги-матросы, единственную одежду которых составляли повязки
вокруг бедер, ожесточенно хлопотали у зловеще хлюпавших парусов.
Еще полчаса - и от "Любезного Омара" осталось бы только печальное
воспоминание. Однако волнение прекратилось так же неожиданно как и нача-
лось. Выглянуло солнце. Снова стало тепло. Зато наступил полнейший
штиль. Паруса безжизненно повисли, и корабль стал покачиваться на зати-
хавшей волне, нисколько не подвигаясь вперед.
Хоттабыч решил, чго ему представился удобный случай поправить пошат-
нувшиеся отношения со своими спутниками. Радостно потирая руки, он ска-
зал:
- Штиль? Да будет вам известно, о великодушные и справедливые отроки,
что штиль для нас - сущая чепуха. Мы прекрасно обойдемся и без ветра.
Сейчас "Любезный Омар" помчится еще быстрее прежнего... Да будет так!
И он щелкнул пальцами левой руки.
Тотчас же "Любезный Омар" с бешеной быстротой рванулся вперед, причем
паруса, встретив сопротивление воздуха, естественно, надулись в направ-
лении, обратном ходу корабля.
За все существование парусного судоходства никому не приходилось быть
свидетелем столь удивительного зрелища. Однако ни Волька, ни Женя, ни
Хоттабыч, стоявшие в это время на корме, не успели им насладиться, пото-
му что силой инерции их сбросило с кормы в воду. А сразу вслед затем
грот-мачта, не выдержав чудовищного сопротивления воздуха, со страшным
треском рухнула на то место, где только что стояли наши путешественники.
"Любезный Омар" мгновенно скрылся из виду.
"Сейчас бы очень пригодилась шлюпка или, на худой конец, спасательный
круг, - подумал Волька, барахтаясь в воде и отфыркиваясь, как лошадь. -
Берегов не видать".
Действительно, куда ни кинь взор, всюду видно было только спокойное и
безбрежное море.
XXXVII. КОВЕР - ГИДРОСАМОЛЕТ "ВК-1"
- Куда ты? - окликнул Волька Женю, быстро поплывшего куда-то в сторо-
ну. - Все равно до берега не доплыть. Не трать силы, ложись на спину.
Женя послушался. Лег на спину и Хоттабыч, бережно приподняв в правой
руке свою шляпу.
Так началось единственное в истории мореходства совещание потерпевших
кораблекрушение, на котором ораторы высказывались лежа на спине.
- Вот мы и потерпели кораблекрушение! - чуть ли не с удовлетворением
промнес Волька, самочинво взявтаа на себя обязатеств председателя. - Что
ты там задумал? - спросил он, увидев, что Хоттабыч стал выдергивать сво-
бодной левой рукой волоска из своей бороды.
- Я хочу вернуть назад наш корабль.
- Успеешь, - сухо остановил его Волька. - Еще вопрос, хотим ли мы на
него возвращаться. Мне, например, не хочется. Прямо скажем: на нем не
человеческие, не советские порядки. Даже вспомнить противно.
- По-моему, тоже. "Любезный Омар" отпадает, - поддержал его Женя. -
Только вот что, Хоттабыч: надо поскорее позаботиться о спасении матро-
сов. А то как бы они не погибли вместе с судном.
Хоттабыч насупился:
- Меньше всего пусть беспокоит вас судьба моих недостойных слуг. Вот
уже пять минут, не менее, как они в Аравии. Там они проживают постоянно,
там они и сейчас ждут моих дальнейших приказаний. Но объясните мне, о
мачты моего сердца, почему бы нам не продлить наше путешествие - на "Лю-
безном Омаре"?
- Кажется, тебе ясно сказано, - отвечал Волька.
- И вообще, - заметил Женя, - парусник - слишком неверный и медленный
тип судна. Зависишь от всякой перемены погоды... Не-е-ет, "Любезный
Омар" окончательно отпадает.
- О якоря моего счастья! - жалостно захныкал Хоттабыч. - Я сделаю
все, чтобы...
- Бесспорно отпадает, - снова перебил его Волька, поеживаясь. Было
очень неприятно лежать в воде одетым и обутым. - Остается выяснить, что
еще может нам предложить Хоттабыч.
- Я могу вас взять подмышки и полететь.
- Отпадает! - отрезал Волька. - Слуга покорный - летать у кого-то
подмышками!
- Не у кого-то, а у меня! - обиделся Хоттабыч.
- Даже у тебя.
- Тогда я осмелюсь предложить вашему просвещенному вниманию ковер-са-
молет. Превосходнейшее средство передвижения, о разборчивые друзья мои!
- Вот уж не сказал бы, что превосходнейшее! Замерваешь на нем, да и
летишь медленно и без всяких удобств, - задумчиво промолвил Волька я
вдруг воскликнул: - Идея! Честное пионерское, идея!
Он тут же камнем ушел подводу, так как в припадке восторга не приду-
мал ничего лучшего, как начать самому себе аплодировать. Он вынырнул,
сопя и отплевываясь, снова улегся поудобнее на спину и, как ни в чем не
бывало, продолжал:
- Нужно усовершенствовать ковер-самолет, - сделать обтекаемой формы,
утеплить, оборудовать койками и поставить на поплавки.
Труднее всего было объяснить Волькино предложение Хоттабычу. Во-пер-
вых, старик не знал, что такое "обтекаемая форма"; во-вторых, понятия не
имел о поплавках.
Такая, казалось бы, простая вещь - "обтекаемая форма", а объяснять
пришлось очень долго, пока не догадались сказать, что обтекаемый ко-
вер-самолет должен быть похожим на огурец, у которого, понятно, выдолб-
лена сердцевина.
Кое-как, тоже с превеликими трудностями, растолкована старику в нас-
чет поплавков.
И вот ваконец вбмыл в воздух и лег курсом на зюйд-зюйд-вест обтекае-
мый ковер-гидросамолст "ВК-1". В переводе с авиационно-конструкторского
языка на обыкновеный, житейский, "ВК-1" означало: "Владимир Костыльков.
Первая модель".
Похожий на огромный огурец с небольшим хвостиком позади, какие бывают
у огурцов, только что сорванных, этот крытый ковер-гидросамолет имел три
спальных места и в каждом из бортов по два окошка, прорезанных в толс-
той, мохнатой ковровой ткани.
Летите качества Волькиной конструкции оказались не пример выше, неже-
ли у обычного ковра-самолета. Быстро промелькнули под нашими путешест-
венниками Черное море, Босфор, Дарданеллы, Малая Азия, иссушеная палящим
эноем плоскогорья Аравийского полуострова. Затем глубоко внизу показа-
лись желтые пески Синайской пустыни. Узкая полоска Суэцкого канала отде-
ляла ее от точно таких же желтых песков Аравийской пустапян, и это уже
была Африка, Египет.
Отсюда Хоттабыч собирался начать свои поиски Омара Юсуфа в Средизем-
ном море: с самой восточной его стороны до самой западной. Но еще не ус-
пел "ВК-1" снизиться до двухсот метров, как Хоттабыч в великой досаде
назвал себя старым дурнем, а ковер-гидросамолет снова стал набирать вы-
соту и лег курсом на запад. За время, проведенное в сосуде, Хоттабыч по-
забыл, что в этих местах впадает в Средиземное море Нил, и вода здесь
вечно мутна от ила и песка, которые эта могучая и полноводная река выно-
сит далеко в море. Какие же поиски могут быть в этой густой желтой мути?
Только глаза засоришь.
Хоттабыч решил отложить обследование этого неудобного района на тот
случай, если не удастся обнаружить Омара. Юсуфа в остальной части Среди-
земного моря.
Прошло еще немного времени, и они снизились в тихой голубой бухточке,
неподалеку от итальянского города Генуи.
XXXVIII. ИНТЕРВЬЮ С ЮНЫМ ГЕНУЭЗЦЕМ
- Прежде всего осторожность! И не болтать! - скомандовал Волька, ког-
да все трое выбрались на берег, а ковер-гидросамолет исчез по мановению
руки Хоттабыча. - Еще неизвестно, куда мы попали.
Откуда-то с запада летел большой самолет, низко прогудел над нашими
путешественниками и скрылся за ближайшим холмом.
Пролетел и скрылся за тем же холмом еще один самолет.
- Синьоре Умберто-о-о! - донесся издалека высокий мальчишеский голос.
- Синьоре Умберто-о-о! Вас хозяин зовет!
- Раз "синьоре"- значит Италия, - сказал Волька. - Значит мы в Ита-
лии!
Но как удивились бы наши герои, узнав, кто прилетел только что в Ита-
лию на том, первом самолете! В то время, когда они выражали свое восхи-
щение по поводу того, что они оказались в этой прекрасной стране, на аэ-
родроме за холмом подкатили к приземлившемуся самолету дюралевую высокую
лестницу, и по ней спустился, надменно выпучив маленькие, свиные глазки,
господин Ванденталлес собственной персоной.
Но мальчики и Хоттабыч этого еще не знали.
- Италия! Мы в Италии! Вот это здорово! - не удержался и крикнул Же-
ня. - Утром - в Одессе, час назад - над Суэцким каналом, а сейчас - уже
в Италии! Правда, здорово?
Волька замахал на него руками, чтобы он вел себя потише.
- Ох, и востро же нам надо ухо держать! - сказал он. И, главное, по-
меньше болтать.
- Да кто нас здесь поймет? Мы же по-итальянски ни бум-бум! - фыркнул
Женя.
- Ничего не значит, что не поймут. Это даже, может быть хуже, что не
поймут.
- Почему, о юные мои друзья, вас не поймут? - обиделся Хоттабыч. -
Раз я с вами, то и вас поймут и вы будете понимать язык здешних мест,
как понимаю его я.
- Тем более надо держать ухо востро! - снова подчеркнул Волька.
Хоттабыч хотел сразу пуститься в поиски Омара Юсуфа, но мальчики уго-
ворили его пойти с ними посмотреть город. По красивой широкой дороге,
тянувшейся вдоль берега, только изредка с тихим шелестом проносились ма-
шины да, мягко ступая копытцами, брели тяжело нагруженные ослики.
Вскоре показался большой пляж.
