и дело, как всегда, близится к свадьбе. Но привезенные братвой кассеты
уже порядком надоели, а видеопрокат в зоне если когда-нибудь и появится,
то в самую последнюю очередь (после живого уголка и кружка авиамоделис-
тов). Блатной авторитет Соленый на Огненном просто "сидит" - здесь не с
кем, да и незачем, "мутить" бунт, щемить "петухов" и сколачивать "об-
щак"...
Остров Огненный окрестили островом мертвых душ. Покинуть его можно
лишь мертвым. Родственники не вправе забрать труп зека, они могут расс-
читывать на его кремированный прах. Самоубийства здесь далеко не ред-
кость. Арестант собственноручно исполняет смертный приговор, который
когда-то был заменен указом президента России. На этот последний шаг,
который обжалованию уже не подлежит, его толкает не совесть, а безысход-
ность. Труп получает порядковый номер и покидает зону...
Майдан. Игра
Во всякой тюрьме, каторжной и обычной, существует так называемый май-
дан. Это место на нарах, где происходит игра в карты, кости и около ко-
торого собираются все игроки из арестантов. По тюремной пословице, "на
всякого майданщика по семи олухов". Игра преследуется тюремным на-
чальством, а потому всегда кто-нибудь из заключенных стоит на стреме.
Интересны были правила игры. На майдане никто сразу всего не проигры-
вает. Так, например, один поставил на кон три рубля и все проиграл. Вы-
игравший обязан возвратить ему третью часть, то есть рубль. Таковы пра-
вила, и они свято соблюдаются всеми арестантами. Точно так же выигравший
казенные вещи (рубашку, сапоги, штаны и проч.) обязан их возвратить про-
игравшему бесплатно по истечении некоторого времени, достаточного, по
мнению арестантов, для того, чтобы охолодить слишком горячего игрока и
удержать его от опасного азарта. Не выполнивший этого правила и не вер-
нувший выигранные вещи лишался в дальнейшем права на игру. Правила эти
придуманы для того, чтобы избежать возможных ссор, споров, драки,
убийства, а также для того, чтобы все деньги не перешли в одни руки к
счастливому и удачливому игроку, поскольку тогда игра бы остановилась,
потому что играть было бы не на что.
Проигравший и получивший обратно третью часть своего проигрыша на-
завтра снова допускается к игре и ставит свой рубль на кон. Если проиг-
рывает, то снова получает свою третью часть от рубля (33 коп.) и играть
в тот день больше не имеет права. На третий день он ставит свои 33 ко-
пейки, проигрывает и получает обратно 11 копеек и т.д. Перестает он иг-
рать, разорившись в пух.
"Законники" былых времен
Аристократ острога, человек в почете, так называемый бродяга - чело-
век бывалый и тертый, имеет право играть в кредит, и майданщик обязан
верить ему на слово. Достаточно бродяге поставить на майдан кирпич или
просто собственный кулак - и майданщик должен дать ему кредит в полтора
рубля серебром. Играет бродяга под честное варнацкое слово, а за словом
этим бродяга не постоит, легко его дает, но далеко не всегда исполняет.
Слово бродяги только тогда твердо, когда он дает его другому бродяге.
Раз в месяц майданщик меняется, и все долги, которые он не успел полу-
чить с проигравших, списываются. Таков закон. Но если на майдан садится
бродяга, этот закон отменяется, все обязаны долги ему вернуть неукосни-
тельно.
(Следует оговорить, что со временем условия игры в карты очень сильно
ужесточились и теперь карточный долг подлежал своевременной выплате -
долг чести арестанта. Не выплативший вовремя долг заслуживал сурового
наказания и объявлялся несостоятельным человеком. В соответствии с ко-
дексом чести арестанта по приговору он переводился в разряд "динамы", то
есть становился самым отверженным среди отвергнутых тюремной элитой.
Всем обитателям камеры предписывалось относиться к нему как к бездомной
собаке. Отныне место ему для сна отводилось у порога камеры, рядом с па-
рашей, и это несмотря на то, что на нарах имелись свободные места. Любо-
му из сокамерников разрешалось его беспричинно ударить, плюнуть ему в
лицо, в пищу, отнять приглянувшуюся вещь. Все работы по поддержанию чис-
тоты в камере становились обязанностью "динамы".)
Воровство у товарищей дело предосудительное, но бродяга может смело
воровать у майданщика вино. В этом никто не находит ничего позорного,
потому что откупщик питейного майдана не пользуется ничьим расположени-
ем, как стяжатель. Всякий более или менее значительный выигрыш сопровож-
дается попойкою, ни один праздничный день без нее не обходится. Сколько
ни существует постановлений, чтобы арестанты не имели при себе денег и
инструментов, не употребляли водки, не играли в карты и не имели сноше-
ний с женщинами - все эти постановления остаются без действия. Появление
в тюрьмах водки и других запрещенных вещей обеспечивается подкупностью
сторожей.
Всякий новичок, поступая в острог и в тюремную общину, обязан внести
известное количество денег, так называемого влазного. Это повелось с не-
запамятных времен, с самого появления тюрем,
Вообще же, всякий неопытный, поступая в тюрьму, делается предметом
притеснений и насмешек. Если у него заметят деньги, то стараются их воз-
можно больше выманить. Если он доверчив и простосердечен, его спешат за-
пугать всякими страхами, уничтожить в нем личное самолюбие. Доведя его
до желаемой грани, помещают обыкновенно в разряд чернорабочих, то есть
станут употреблять на побегушках, определяют в сторожа карточного и вин-
ного майданов, заставляют выносить парашу или чистить отхожие места.
Слабые сдаются, твердые начинают вдумываться и кончают тем, что обра-
щаются за советом к бывалым людям, к законникам. Около законников нови-
чок в скором времени становится тем, кем он должен быть, то есть - арес-
тантом. Потом вновь поступивший уже без руководства и объяснений понима-
ет весь внутренний смысл тюремного быта на практике, и через какое-то
время он - полноправный член этой общины. Арестанты неохотно и очень
редко рассказывают о своих похождениях, о злодействах же никогда. Не
привыкая хвастаться своими преступлениями, арестанты все-таки с большим
уважением относятся к тому из бродяг, который попробовал уже и кнут и
плети, стало быть, повинен в сильном уголовном преступлении.
Старинные "мастырки"
Казенная работа изо дня в день одна и та же, тяжелая и однообразная,
поэтому все стараются как-нибудь от нее уклониться. Летом арестанты над-
резывают чем-нибудь острым кожу какой-нибудь части своего тела (чаще
всего половых органов) и в свежую рану пропускают свой или конский во-
лос. Добившись местного воспаления, нагноения, он идет к лекарю и попа-
дает в госпиталь с подозрением на сифилис.
К врачам зимой идут арестанты с распухшими щеками, когда, по их опы-
ту, стоит только наколоть внутри щеки булавкой и выставить эту щеку на
мороз, она сильно распухает.
Смачивают также палец и высовывают в форточку. Палец отмораживается,
фельдшер его отрезает, но теперь арестанта посылают на более легкую ра-
боту. Вот почему заключенные любят добывать всякие едкие, разъедающие
жидкости, кислоту, известь, колчедан.
Вытяжкой сонной одури они делают искусственную слепоту, пуская жид-
кость в глаз, увеличивают зрачки и при осмотре кажутся как бы действи-
тельно слепыми.
Принимая натощак столовую ложку нюхательного табаку, арестанты доби-
вались того, что их клали в больницу, потому что наступала тошнота,
бледность кожи, биение жил и общая слабость.
Принимавшие ложку толченого стручкового перца с сахаром добивались
грыжи и пили потом натощак такую же ложку соку из репчатого лука, когда
грыжа надоедала и делалась ненужной.
Симулируя глухоту, клали в ухо смесь из травяного сока, меда и гнило-
го сыра. Сыр, разлагаясь, вытекал наружу жидкостью, по запаху и белому
цвету похожей на гной.
Порошком, который остается в древесных дуплах после червей, дули в
глаза желающему симулировать бельмо, которое, однако, скоро проходит.
Хороший флюс для арестантской практики тоже дело не мудреное - стоит на-
делать внутри щеки уколов иголкой, пока не хрустнет (но не прокалывать
насквозь), а затем, зажав нос и рот, надувать щеку до флюса: щека разду-
ется, покраснеет, и это похоже на рожистое воспаление. Чтобы вылечиться
- стоит проколоть щеку снаружи насквозь и выпустить воздух. Стягивая под
коленом кожу в складки (с захватом жил) и продевая сквозь эти складки
свиную щетину на иголке, добивались искусственного све1сния ноги - щети-
на оставалась в жилах. Распарив ногу в бане и вынув щетину, можно и в
бега уйти. Из нерчинских каторжных тюрем, да и вообще из тюрем Восточной
Сибири и Сахалина побеги совершались очень часто и в огромном числе.
А.П. Чехов. "Остров Сахалин": "Три надзирателя... приходятся на 40
человек... В тюрьмах много надзирателей, но нет порядка. Почти каждый
день в своих приказах начальник острова штрафует их, смещает на низшие
оклады или же совсем увольняет: одного - за неблагонадежность и неиспол-
нительность, другого - за безнравственность, недобросовестность и нераз-
витие, третьего - за кражу казенного провианта... а четвертого - за ук-
рывательство, пятый, будучи назначен на баржу, не только не смотрел за
порядком, но лаже сам подавал пример к расхищению на барже грецких оре-
хов, шестой - состоит под следствием за продажу казенных топоров и гвоз-
дей...
Надзиратели во время своего дежурства в тюрьме допускают арестантов к
картежной игре и сами участвуют в ней: они пьянствуют в обществе
ссыльных, торгуют спиртом. В приказах мы встречаем также буйство, непос-
лушание, крайне дерзкое обращение со старшими в присутствии каторжных и,
наконец, побои, наносимые каторжному палкой по голове, последствием чего
образовались раны...
Ссыльное население не уважает их и относится к ним с презрительной
небрежностью".
А между тем жалованье надзирателя составляло в то время 480 рублей,
причем через какие-то сроки оно постоянно увеличивалось на треть и даже
вдвое.
Для сравнения: жалованье школьного учителя в те же годы было 20-25
рублей.
В России на 1906 год - 884 тюрьмы.
ИЗ ОТЧЕТА ГЛАВНОГО ТЮРЕМНОГО КОМИТЕТА ЗА 1883 ГОД ПО ПРОВИНЦИАЛЬНЫМ
ТЮРЬМАМ:
"Седлецкая рассчитана на 207 мест, фактически заключенных - 484.
Сувалкская 165 - 433.
Петроковская 125 - 652".
Вообще во всей Сибири на 1900 год должно было находиться 310 тысяч
людей, сосланных туда за различные преступления и правонарушения, но из
этого числа по меньшей мере треть, то есть около 100 тысяч, было "в бе-
гах". Они в основном оставались в той же Сибири, но бежали с мест при-
писки, бродя- ". жили, воровали, порой грабили и убивали местное 1 насе-
ление.
Процент ссыльных, которые находились "в безвестной отлучке", был
чрезвычайно высок, но в некоторых областях, к примеру - в Амурской и
Приморской, из каждых ста ссыльных бежали до 70-80 человек.
КАСТЫ
В дореволюционных тюрьмах и на каторге к началу XX века сложилась до-
вольно строгая иерархия среди заключенных. Власть в тюрьме принадлежала
тюремным "иванам" - ее аристократам, старожилам. От их воли напрямую за-
висела судьба каждого тюремного сидельца. Заслужить высший титул можно
было только преданностью своей профессии, многократным отсидкам. "Иван"
ловок, зачастую умеет увернуться от всякой кары. С ним считается тюрем-
ное начальство. Он - властелин тюремного мира, и только ему принадлежит
право распоряжаться жизнью или смертью сидельцев.
Второе сословие - "храпы". Эти всегда и всем возмущаются, все призна-
ют неправильным, незаконным и несправедливым как со стороны администра-
ции, так и со стороны сотоварищей. От них главным образом исходят всякие
слухи и сплетни. Ничто так не умиляет их, как какой-нибудь конфликт в
