это арестант может уберечь, а может и продать кому угодно - охотников
много: тот же конвойный солдат, свой брат торговец-майданшик, крестьянин
из попутной деревни и проч. Продают больше по частям, но можно и все ра-
зом, особенно если подойдет дорога под большой губернский город. Там
разговор известный - потеряд, проел, товарищи украли. Выпорют за это или
побьют по зубам непременно. Но и новыми вещами снабдят также непременно.
Одевка, таким образом, производилась в каждом губернском городе, а по
пути снова все проматывалось.
Существовало такое понятие, как арестантская артель. Образованию
арестантской артели предшествовали торги. Торги проводились на отдельные
статьи:
1. Содержание водки.
2. Содержание карт и съестных припасов.
3. Содержание одежды и прочих вещей.
К торгам допускался всякий желающий, но выигрывал обычно тот, у кого
больше денег и кому торговое дело знакомо и привычно. Это большей частью
люди бережливые, скопидомы, которые сумели уберечь и припрятать на этапе
кое-какую копейку, не тратили ее ни на женщин, ни на прочие соблазны.
Выигравший торги становился майданщиком. Майданщик получал единоличное
право на содержание карт, костей, юлки и прочих игорных принадлежностей.
В другие руки поступала торговля табаком, водкой. В третьи - торговля
харчем и доставка съестных припасов. Заплатив артели несколько рублей за
право торговли, откупщики-майданщики обязаны уже иметь все, по первому
требованию арестантской общины.
Этапную жизнь, собственно, арестанты любят, хотя она и представляет
цепь стеснений и вымогательств, и любят они ее потому, может быть, что
она как будто ближе к свободной жизни. С этапами арестанты расстаются
неохотно. Арестанты приходят на каторгу без денег, рваные, голые, без
надежды и без родины... Вот партия на месте. Местное начальство принима-
ет арестантов по списку.
Обычно весь путь совершался за 1-1,5 года, но время этапирования не
засчитывалось в срок каторги. Срок этот исчислялся с того дня, когда ка-
торжный прибывал к месту работ.
КАТОРГА
Подневольный карательный труд в пользу казны как мера наказания, сое-
диненная с ссылкой, был известен с глубокой древности. Уже в Римской им-
перии он применялся довольно широко. Знаменитый римский водопровод, сох-
ранившийся до наших дней, был построен руками каторжников.
Одной из самых распространенных форм подневольного труда преступников
в средние века почти во всех странах Европы была работа на галерах. Этот
вид каторги был впервые применен в России Петром I по указу 1699 года,
где предписывалось преступников "положить на плаху и, от плахи подняв,
бить вместо смерти кнутом без пощады и послать в ссылку в Азов с женами
и детьми, и быть им на каторгах в работе".
Подневольный каторжный труд во времена царствования Петра I сосредо-
точивался не только на гребных судах. Уже в 1703 году некоторые из
ссыльных были переведены из Азова в Петербург для работ по устройству
порта в городе, а также для строительства других портов на Балтийском
море. Петр Великий пишет в одном из писем на имя князя Ромодановского:
"...ныне зело нужда есть, дабы несколько тысяч воров приготовить к буду-
щему лету и собрать по первому пути".
Каторжный труд играл большую роль во всех постройках и сооружениях
первой половины XVIII столетия. Он применялся на екатеринбургских и нер-
чинских рудниках. Вечная ссылка на непрерывную работу стала применяться
взамен смертной казни. По тяжести наказания различались рудниковые, кре-
постные и заводские каторжные работы. Постепенно, к концу XIX века, кре-
постные работы прекращаются в связи с тем, что отпала нужда в строи-
тельстве новых крепостей. Уменьшаются работы и на рудниках, временно
закрывается знаменитый нерчинский. Заводы перестают принимать каторжан,
Осужденные на каторжные работы теперь вместо отсылки в Сибирь помещаются
в каторжные тюрьмы - Новоборисоглебскую, Новобелгородскую. Клецкую, Ви-
ленскую, Пермскую, Симбирскую, Псковскую, Тобольскую и Александровскую
неподалеку от Иркутска.
Устройство этих тюрем почти не отличалось от обычных тюрем. Режим
здесь был более строгий, но никаких работ не производилось. После отсид-
ки в каторжной тюрьме заключенные освобождались, но направлялись в Си-
бирь на поселение.
Также, в связи с освоением острова Сахалин, губернатору Восточной Си-
бири предписано было высылать туда людей для работы по прокладке дорог,
по устройству портов, сооружению домов, мостов, для труда на каменноу-
гольных копях и пр.
Все осужденные на каторжные работы делились на три разряда:
1. Осужденные без срока или на время свыше 12 лет именовались каторж-
ными первого разряда.
2. От 8 до 12 лет - каторжные второго разряда.
3. От 4 до 8 лет - каторжные третьего разряда.
При поступлении в работы все каторжные зачислялись в разряд испытуе-
мых и содержались в острогах. Бессрочные - в ножных и ручных кандалах,
срочные - только в ножных.
Мужчинам выбривалось полголовы.
При удовлетворительном поведении испытуемые переводились в отряд исп-
равляющихся, которые содержались без оков и занимались более легкой ра-
ботой отдельно от испытуемых.
Единственное исключение касалось только отцеубийц и матереубийц, ко-
торые никогда в отряд исправляющихся не переводились.
Затем исправляющиеся начинали пользоваться правом жить не в остроге,
могли себе построить собственный дом, для чего им отпускался лес и
строиматериалы. Им возвращались деньги, отобранные при ссылке, и разре-
шалось вступить в брак. Если каторжанин работал без взысканий, то десять
месяцев срока ему засчитывались за год. На 1892 год общее число отбываю-
щих каторгу со-
ставляло по всей России - 14 484 человека. Каждому арестанту полага-
лось по фунту мяса летом и по 3/4 фунта в прочее время, 1/4 фунта крупы.
Они ели и щи, и картофель, и лук, но это уже на собственные заработанные
деньги.
Каждая арестантская артель выбирала себе старосту. В его руках нахо-
дились общие деньги (общак), он распределял съестные припасы между зак-
люченными, отвечал за все проступки своих товарищей перед начальством.
Лишить его звания старосты начальство без согласия артели не имело пра-
ва. В старосты чаще всего выбирался тот из арестантов, кто прошел огонь
и воду, кто знал все тюремные законы. Всякий староста знал, что за ним
внимательно следит вся артель, особенно за его взаимоотношениями с тю-
ремным начальством. Малейшая ошибка - и староста сменялся. Смещенный
староста подвергался затем общему презрению, самому тяжкому из всех на-
казаний, какие только могут быть придуманы в местах заключения.
Донос - самое нетерпимое из всех тюремных преступлений. Хотя ябедник
и доносчик там явление очень редкое, но тем не менее бывалое, и если
больного этою трудноизлечимою болезнью не вылечат два испытанных
средства (каковы прогон сквозь строй жгутов и презрение), то его отрав-
ляют растительными ядами (обыкновенно дурманом). К исключительному
средству этому прибегают редко и в таком только случае, когда начальство
не перемещает доносчика в другую тюрьму.
Товарищество соблюдается свято и строго. Арестанты виноватого (но не
уличенного) товарища ни за что и никогда не выдадут. Уличенный, но не
пойманный с поличным, в преступлении своем никогда не сознается, и не
было примера, чтобы пойманный в известном проступке выдал своих соучаст-
ников. Он принимает все удары и всю тяжесть наказания на себя одного.
Стремясь к согласию и возможной дружбе, заботясь об единодушии, тю-
ремная артель не терпит строптивых, чересчур озлобленных, сутяг и всяко-
го рода людей беспокойных.
Одиночное заключение арестанты ненавидят и боятся его пуще всех дру-
гих. Для всякого арестанта дорога тюремная артель, мила жизнь в этой об-
щине, оттого-то все они с таким старанием и так любовно следят за ее
внутренним благосостоянием: удаляют беспокойных и злых, исключают донос-
чиков, обставляют непререкаемыми правилами, сурово наказывают своим су-
дом виновных, а суд тюремный самый неумолимый и жестокий.
ПОБЕГИ
Гений тысячи и одной авантюры
Старинная Кишиневская тюрьма помнит самого дерзкого и неприкаянного
узника. Григорий Котовский, бессарабский разбойник и герой 1001 уголов-
ной авантюры, первым унизил этот допр, о котором гуляла только положи-
тельная слава. После серии политических экспроприаций неуловимый Григо-
рий Иванович таки угодил в засаду и был помешен в этот самый Кишиневский
допр, больше напоминающий замок (ударение можно ставить на любом слоге).
Высокий каменный забор, тройные металлические ворота и цепь часовых
по всему периметру тюрьмы могли навеять грусть и здоровый пессимизм на
кого угодно. Котовский кручинился в каменном мешке лишь первые дни, по-
том задумал грандиозный побег, которому место не в служебных рапортах и
отписках, а в Золотом фонде тюремной России. Великий разбойник был поме-
шен в одиночную камеру башни. Каждые полчаса охрана заглядывала в двер-
ной глазок, дабы удостовериться, что Котовский не крушит кувалдой стену,
не вьет веревку и не долбит каменный пол. Но Григорий Иванович весь день
мерно расхаживал по камере, пел, насвистывал и вообще вел себя отнюдь не
вызывающе. Лишь один раз он начал активно приседать, однако обошлось без
переполоха: бандит-анархист следил за работой своего благородного бесса-
рабского сердца.
Он уже заимел опыт ухода из-под стражи. Банальный своей грубостью и
грубый своей банальностью сценарий можно было вновь использовать: выр-
ванная решетка, разброс охраны по коридору, нахальный прыжок с шестимет-
ровой стены на двадцать третьего часового и т.д. Но Котовский, гений
афер и авантюр, требовал большего. В его гладкой как шар голове рожда-
лись 1акие планы, которые могли возникнуть лишь в горячечном сне.
Григорий Иванович решил во время его конвоирования на допрос или про-
гулку отдубасить надзирателей, разоружить всю внутреннюю охрану тюрьмы,
затем выпустить узников и захватить в свои руки весь допр. Добравшись до
телефонного узла, он вызвал бы к себе жандармских офицеров, прокурора и
полицмейстера. Краткие переговоры со всей этой гвардией Котовский мечтал
завершить ее арестом и водворением в камеру. И лишь затем наступала фи-
нальная часть спектакля. Переодев часть здешних узников в форму конвой-
ных войск, Котовский и его товарищи по тюремному режиму под видом спецэ-
тапа явились бы на вокзал, оккупировали поезд "Кишинев-Одесса" и сошли
бы где-то на перегоне.
План имел недостатки. Во-первых, он был почти невыполнимым. Во-вто-
рых, прокурор и полицмейстер могли попросту наплевать на ультиматум бун-
товщика и вместо себя отправить к тюрьме солдат. В-третьих, о расписании
движения поездов на Одессу ни Котовский, ни его друзья не знали. И все
же бесстрашный Григорий Иванович взялся за дело. Он имел беспрогулочный
режим содержания, поэтому план побега пришлось передавать тюремной поч-
той. Почти неделю шел обмен записками и перестук. Верные бойцы, которые
томились в общих камерах, поначалу были шокированы этим планом и посчи-
тали его грубой провокацией. Но вскоре согласились выполнить любой при-
каз своего кумира, который пошагово расписал всю операцию.
Утром 4 мая 1906 года тюрьма вышла на утреннюю прогулку. Один из зак-
люченных остался в камере, жалуясь на слишком жидкий стул и резь в живо-
те. Спустя пять минут он забарабанил кулаками по двери. У глазка мигом
вырос надзиратель:
- Чего надо? Чего лупишь как дурак?
- Понос замучил, сил нет, - стонал узник, пытаясь показать надзирате-
лю что-то в углу. Чертыхаясь, охранник приоткрыл дверь и сразу же скри-
вился:
- Ты что, сволочь, уже навалил?
- Покорнейше прошу извинить. Это не подвластно моим желаниям, - арес-
тант испуганно жался к стене, заслоняя угол. Охранник, отпустив замысло-
