Тайга, знаешь, не тайга непроходимая, а она полностью у нас разлинована,
по визирам, по кварталам, по участкам... Ну и пошли.
Приходим в Ухту. Бабушку какую-то, знаешь, на окраине надыбили. А там
дома только частные такие, свои... Остановились. Бабуля там старая ка-
каято вышла.
- Можно, - ребята говорят, - рюкзачки положить, ружьишко...
А денег что-то у нас по тем временам, значит, гдето 79-й год, в об-
щем. Где-то, ну... на всех вот, на пятерых, где-то рублей, наверно,
700... Ну и мы, значит, это все оставляем и идем.
Город незнакомый, представь себе, из нас здесь ни разу никто не был.
Потому что двое у нас были из Татарстана, потом, значит, был земляк мой,
клинский, Витька. И этот... Как его?.. Сережка из-под Челябинска, там
город Советск такой есть. Вернее, из-под Свердловска. Из-под Свердловс-
ка, вот... Советск-то. Ну мы, значит, заходим в город этот, не знаем ни-
чего... Ну а как раньше-то было, где искать чего? Винные магазины в ос-
новном. Там около винных можно найти все концы. Хаты и тому подобное...
А там городишко такой старый, в общем-то. Дощатый весь, вот... Ну мы,
значит, подходим - магазин винный. Там, значит, такая арочка... Прошли.
А тут что-то перед праздником было, четвертое?.. Да, 4 ноября. По
снежку шли. А снег небольшой еще, но это хорошо. Не жарко, ниче, ни ко-
маров... В тайге ночевали... Трое суток шли.
Че-то набрали в магазине, я не помню, ящик водки, по-моему. Полную
сумку взяли. Как раз колбаса чайная была по рубль десять, по-моему. Наб-
рали ее там, я не знаю, килограмм пять или шесть. Сам знаешь, с устат-
ку... Вроде как по тайге, знаешь, там консерванты все ели, пока шли. И
значит, под эту арочку... Ну и стоит такой хрюч, весь из себя, знаешь,
тут шинель на нем железнодорожная, кепка какая-то, значит, все это на
понтах, он:
- Братва! - гнусавит, - в рот меня е... Что вы здесь как быки стоите?
Пойдем на мою хату, культурно отдохнем, телик посмотрим, в ванной помо-
емся...
Ну мы, значит, сразу-то, купились-то...
- А как? Че тебя звать?
- Да Федя меня Гундосый зовут... Тут каждая собака меня знает. Туда
молодых б... багром лес утяну, подпалю, на х...
Ну мы, значит, это... Ну, мол, Федя, Федя... Ну а где, че там, хата,
мол, будет?
- Да б... будет, туды-сюды! Каких вам нужно? Блондинки, брюнетки, ша-
тенки, любую, на х... Пойдем...
Ну что ж, лучше и не придумаешь, все на месте, все... Ну идем. Он:
- Братва, на х... Туды-сюды, наливай на х...
Ну мы ему стакан накатываем. Он этот стакан загубил, рукавом утерся,
тут сопли потекли. И опять гнусавит:
- Вы че, думаете, я всю жизнь таким был? X... на рыло, я сам срок мо-
тал, на Севере... Приехал в эту подлую Москву в зверинец, в зоопарк,
знаете?
- Да конечно, знаем...
- Зашел там... А там школьники в галстуках заместо конфеты гайку ан-
тилопе кинули, она клык обломила, сука, мне пятеру, я поехал...
Ну мы это вроде: "Федя, Федя, туды-сюды, давай вроде, веди..."
А там, значит, спуск такой, мимо типа таких вот домов, которые здесь,
а частные дома внизу и тротуарчик, и забор мелкий, и собака там гавкает.
Прямо, значит, перед нами... Он к ней:
- Ты че там, сучара, куда глядела, менты приехали, машину увели, пу-
говицы с шинели золотистые срезали...
Думаем, машина была... Ну, машину увели. А он продолжает:
- Ну, братва, придется врезать ей пару упаковок...
Думаем, вишь заправили, ну пару упаковок врежет... А там собака гав-
кает. Ну, значит, он к ней:
- Молчи, сука, замолчи, в рот тебя е... Ну-ка отвечай...
На собаку, значит, на эту.
А мы:
- Федь, ну ее. Пойдем, туды-сюды...
- Я знаю, че делаю...
Ну а собака гавкает, зверь, ей не прикажешь. А забор мелкий. Ну мы
это тут че-то между собой... Ну а он стакан, значит, еще залудил... И до
этого. Он через этот забор и к собаке. А та-то умней его оказалась, она
в будку заскочила и из будки гавкает. Вот он к ней подлетает, харю в
будку сунул:
- Ну че, в рот тебя е...
Как она его за харю цапанула. Он:
- Брысь! Брысь, кому говорят... Отпусти... Тут соседи выскочили, у
него харя эта прокушена. Весь в кровище. Выпуливается, значит. Мы его
под белые руки:
- Пойдем, короче говоря, веди...
А там, значит, дом такой паровозиком. Заходим туда. Туда, значит,
зашли. Он:
- Вот моя хата. Располагайся, братва...
А там одна такая маленькая комнатушка, другая чуть-чуть побольше, ку-
хонька такая вот... Ну, правда, телик стоит.
- Давай, братва, все на стол!
Ну мы, вроде, ну, короче, хата есть хата... Достаем. Всю водку... Ну,
может, не всю, но большую часть на стол. Будем пить. Колбасу там в миски
побольше нашинковали... Вроде там пошли, кто на кухню, кто еще...
Вот он сидит:
- Ну давай, наливай.
Ну мы ему, значит, налили. Он еще вмазал, короче... А там Дамир этот,
он по бабам с ума сходил. Вот он:
- Так, Федя. Ну иди, кого ты там обещал-то...
- Вам троих хватит?
А нас пятеро.
- Да хватит, хоть троих-то приведи. Там уж разберемся, что к чему.
Короче, пошел... А, нет, не пошел еще, сидит. Ну, значит, еще налили.
И он, значит, как сейчас помню, колбасу эту вот так берет, выпил, заню-
хал. Потом вот так вот бросает и орет:
- Дарья, сука!..
Да вроде, ты знаешь, когда мы заходили, никого в хате не было. А он:
- Да-рья! Дарья, в рот тебя е...
Тут заходит такая... Вот представляешь, в эту дверь, примерно, она бы
не вошла. Боком протиснулась. Баба его:
- Черт гундосый, опять кого-то привел...
Нам бы хватиться тут, но мы, сам понимаешь... А он так вот сидит. Он
выпил, что ему... Так вот сидит, ему все уже, понимаешь... Орет:
- Убери эту подлую колбасу! Она мне в тюрьме надоела! Принеси че-ни-
будь... резкого...
Думаю, да где ж он на зоне колбасу, мы вообще ее, колбасы-то, не ви-
дели... Я вроде хотел взять эту миску, а она у меня из-под носа-то эту
миску, Дарья-то, чу-ух! Умойся. И несет там вот такую вот лохань, вроде
там, капусты. Года два она, наверно, уже стояла. Запах. Хлобысь на стол:
- Черт гундосый! Нате, жрите...
И мы сидим, друг на друга так поглядываем... Ну, мы ребята-то молодые
были, неудобно. Вот так сели, вот сидим. Девиц ждем!
- Ну че там ты, давай!..
А он:
- Сча!..
А я... Значит, че... Предыстории немножко... Я в поселке лепушок
взял, ну костюм, значит. Он такой... нормальный, в общем. Но мне немнож-
ко маловат был. Вот мы когда пришли, переоделись, значит... Праздник
же... Не то, чтобы как в лесу-то ходить. Ну и сидим, а он ушел. Ушел...
Тут мы сидим, Дамир, значит:
- На кровать никто не заходит, кровать моя...
Девиц мы ждем. Дамир опять:
- Кровать моя, там разберемся.
А он такой, парень симпатичный... Мы тут распределились, кго где. По-
ка, мол, вы там трое, а после...
И вот картина. Дверь открывается с ноги, значит так, с пинка. Он так
на косяк, Гундосый, стоит, мотается:
- Братва! В рот меня е... Выпуливайся! Менты на хвосту!
А мы поселенцы, ты знаешь, ну вилы, срок. Пределы у нас 100 километ-
ров... А значит, шнифт, форточка, пятьдесят на пятьдесят... Мы пять че-
ловек, мы в эту форточку... А у него, козла, гвоздь на 150, не в ту сто-
рону, а в эту загнутый... Я так и не понял, как меня протиснули. А там,
значит, нас менты подбирают и в воронок. А он вдогонку орет:
- Братва! В рот меня е... Хату не палите!
А мы там падаем, нас уже подбирают и в воронок...
Ну в воронке сидим. В КПЗ привозят. Я захожу, гляжу, там, двое лежат,
один, значит, курит, один на корточках сидит. Ну я сел. Ни сигарет, ни-
че.
- Дай, - говорю, - закурить.
Дает закурить... А! Не, он сначала, как же он?.. Дай в Москве е... не
просят...
- Да хорош, - говорю, - дай, короче, сигарету.
Ну он дает сигарету. Прикурил. Гляжу: у меня лепушок тут вот пальцы
закрывает. То он мне был короткий, а тут пальцы закрывает. Костюм. А ме-
ня как выталкивали, зацепили вот здесь вот и шов весь этот распороли, он
у меня весь и сполз вот сюда вот.
А малый там, значит, лежал в углу на нарах.
- Че, - говорит, - у Феди Гундосого побывал?
- А с чего ты взял-то?
- Да, - говорит, - видно.
Фан Фаныч
Эту историю я слышал раза три, причем от разных людей, но в главных
деталях она совпадала один к одному, и даже имя главного героя везде бы-
ло одно и тоже - Фан Фаныч. (Скорее всего, имя все-таки вымышлено, пото-
му что по блатной "фене" "Фанфаныч" означает - представительный мужчи-
на.) Не знаю, было ли это на самом деле, но все очень похоже на правду.
А если учесть, что на зоне случаются вещи абсолютно невероятные, то тем
более можно поверить рассказчикам. История эта поучительная, и говорит
она о том, как порою человек находчивый и остроумный может приобрести
уважение среди заключенных. Вот краткий пересказ от первого лица.
На одну из фаланг Бамлага, где я шестерил у нарядчика, прибыл мос-
ковский трамвай. Так, ничего особенного, трамвай как трамвай, обычный.
Раскидали их по баракам, вечером расписали по бригадам и объявили, кому
завтра кайлом махать, кому с носилками крутиться. Утром рельс бухнул,
всех на развод. Бригады построились и разошлись на работу. Моя задача
пробежаться по баракам и доложить нарядчику, что к чему. Обежал - кроме
больных и одного со вчерашнего московского трамвая, все на работе. Иду,
докладываю нарядчику:
- В четвертом бараке один отказчик. Все остальные на работе.
- Кто такой? - аж побагровел нарядчик. - А ты, сука, куда смотрел?
Почему не выгнал? Лоб, что ли, здоровый? Или - козырный?
- Да нет, - говорю, - какой там лоб... Смотреть не на что. Глиста, но
чудной больно. Требует, чтобы его к начальнику фаланги доставили. Без
промедления, говорит...
- Ах ты, шнырь! Сейчас я ему дам начальника фаланги! Он у меня пожа-
леет, что его мать на свет родила! - Бросил свои бумаги и мне: - Пошли!
Заходим в четвертый, навстречу нам эта тощая мелюзга, ханурик. Не ус-
пел нарядчик хайло разинуть, а тот ему командным голосом:
- Вы нарядчик фаланги? Оч-чень хорошо, вовремя... Я уж хотел о вас
вопрос ставить перед начальником. Вот что, любезный... Прошу обеспечить
мне рабочее место, чертежную доску, ватман и прочие принадлежности. Еще
расторопного мальца мне, для выполнения мелких технических работ!
Повернулся резко, палец ко лбу приставил, другая рука за спиной и по-
шел по проходу барака.
Много повидал за годы отсидки здоровенный нарядчик, но такого, чтобы
его сразу, как быка за рога да в стойло, такого сроду не бывало. Обычно
при виде нарядчика со сворой шестерок каждый зек норовит зашиться ку-
да-нибудь, скрыться с глаз, да хоть сквозь землю провалиться. А тут на-
рядчику захотелось самому спрятаться. А тот, хмырь-то, развернулся в
конце барака и опять на нас пошел. Брови сдвинул, сурово так:
- Вас о моем прибытии сюда, смею надеяться, уже проинформировали?
- Не-е... - промычал нарядчик.
- Тогда почему вы до сих пор тут стоите? Я вас спрашиваю! Идите и до-
ложите: Фитилев Фан Фаныч прибыл! Там! - Фан Фаныч ткнул оттопыренным от
кулачка большим пальцем за плечо и замолк.
Что означает это "там", быстро соображал нарядчик, но никак не мог
сообразить.
- Там, - продолжал Фан Фаныч, - я занимался решением проблемы большой
государственной важности. Мне дорога каждая минута, а потому прошу вас
немедленно доложить обо мне.
И Фан Фаныч дружески потрепал растерявшегося нарядчика по плечу.
Через несколько минут, вытирая со лба испарину, нарядчик стоял перед
начальником фаланги.
- Что там у тебя стряслось? - спросил "хозяин".
- Вчерашний трамвай чудного привез. Говорит, что он большой ученый и
вас должны были поставить в известность о его прибытии.
Начальник призадумался. Он знал, что Берия понасажал в лагеря ученых
с мировыми именами, чтобы те не отвлекались, пьянствуя, заводя шашни с
