мым ужасным образом. С кличкой Вика он, впрочем, протянул кое-как свои
четыре года, показавшиеся ему в первый день свободы пожизненным сроком.
Да так оно и было: началась новая, третья жизнь, без жены, детей, квар-
тиры и машины, с клеймом гомосексуалиста, каковым Виктор Петрович был -
и не был одновременно. Поэтому он через несколько месяцев уехал из род-
ного города в неизвестном направлении - кажется, подался на какую-то
стройку, завербовавшись по оргнабору...
Михаил К., таксист, отбывал в этой же зоне пятнадцатилетний срок за
"аварию". Суть "аварии": около полуночи проезжал мимо автобусной оста-
новки за городом, сшиб велосипедиста (насмерть). Проехал километра два и
вспомнил, что на остановке стояла "баба", наверняка запомнившая номер.
Вернулся - и прижал "бабу" к бетонной стене. "Баба" умерла в больнице;
еще раньше бампером был раздавлен восьмимесячный "пацан", которым она
была беременна. К несчастью для Михаила К., нашелся еще один свидетель:
мужчина, отошедший с остановки "отлить" в кусты...
Дали Михаилу 15 лет. На одном из заседаний суда его пытался убить муж
потерпевшей, но неудачно: сам схлопотал два условно...
В зоне Михаил К. задался благородной целью: встать на путь исправле-
ния и освободиться условнодосрочно. Благо, что для "аварийщиков", в от-
личие от закоренелых преступников, существовали и существуют всевозмож-
ные льготы, поблажки. Михаил К. прошел свой путь от шныря (уборщика)
столовой до бригадира цеха, в котором собирались и красились борта для
тракторных прицепов. Норма - 80 бортов в смену с бригады. При Михаиле К.
она выполнялась неукоснительно. Приближалось 60-летие Великой Ок-
тябрьской социалистической революции, а с ним и амнистия, а с амнистией
- комиссия по освобождению, и все совпадало с почти 8 годами (более по-
ловины) срока, отбытого Михаилом К.
Михаил до ареста занимался самбо, подкачивал мышцы: в общем, был в
форме. И в зоне эту форму поддерживал: с одного удара вышибал сознание
из ретивого "волынщика". Бригада старалась, как могла...
На общую беду кому-то где-то срочно понадобилось очень много бортов
для тракторных прицепов. Майор Ухов "подтянул" к себе начальника цеха.
Тот "подтянул" бригадира - Михаила К. А тот больше никого не стал "под-
тягивать": просто на доске объявлений возле вахты стали появляться "бое-
вые листки": бригада Михаила К. берет обязательство собрать и покрасить
110 бортов в смену... собрать и покрасить 130 бортов... 160 бортов...
180...
Когда обязательства превысили 200 бортов и у "мужиков" заболели уже
не кости и мышцы, а головы, то к блатным была отправлена депутация в ли-
це одного человека - Васи С., слывшего "путевым" и "духовитым".
- Да замочи его, волка! - сказали Васе. Вася воспринял это как при-
каз-разрешение и в эту же ночь попытался ткнуть Михаила К. заточкой. Не-
удача постигла исполнителя: бригадир-самбист заточку выбил, Васю искале-
чил - и продолжил свой славный трудовой подвиг.
На внеочередной сходняк собралось около тридцати человек - блатные,
"мужики"... Предстояло выделить четверых для внушения Михаилу К. хотя бы
полупонятий лагерной жизни. Скрутили в трубочку бумажки, среди которых
четыре были помечены крестиками, и пустили по кругу "пидорку" с жребием.
Около одиннадцати утра следующего для "избранные бойцы" во главе с
Грушей отправились в угольную котельную рабочей зоны. Осень стояла теп-
лая, но печи подтапливались: требовалась теплая водичка для ежедневной
обмывки запотевших бригадирских тел.
Истопник Семеныч уже с утра заложил в одну из печей четыре тяжелых
металлических лома; концы раскалились чуть ли не добела.
В одиннадцать часов тридцать минут в котельной должен был появиться
Михаил К., приглашенный Семенычем испить "купеческого" чайку с "козырны-
ми" шоколадными конфетками (блатные не пожалели, выделили из общака).
Когда злосчастный бригадир, бывший таксист Михаил К. появился в ко-
тельной, из-за одного из котлов выскочил вихляющийся в азарте Груша,
выхватил из печи лом (на руках у Груши было по две рабочие рукавицы) и с
криком "Мочи вафла!" нанес удар.
Михаил К. попытался поставить блок, чтобы потом свалить блатного уда-
ром ноги в грудь, но руки неожиданно пронзила страшная и странная боль.
Бригадир завизжал и попытался вытолкнуться обратно в дверь, но не смог:
Семеныч уже подпер ее снаружи железобетонным брусом.
Из-за котлов выскочили еще трое: Куня, Карат и Витя Рычагов по кличке
Механизм. На руках у них тоже были рабочие рукавицы. Бойцы похватали
свои ломы и деловито, как на охоте, в считанные минуты превратили встав-
шего на путь исправления Михаила К. в обожженную и окровавленную груду
изломанных костей и рваного мяса. Груда эта копошилась в углу котельной;
казалось, даже чтото пыталась сказать, но никому уже это не было инте-
ресно. Бойцы зашли за котлы: Механизм, Карат и Груша погнали по кругу
чифир, а Куня, алкаш, один за другим опрокинул в себя пару заготовленных
чекушек.
Семеныч отвалил от двери тяжелый брус и свистнул: мол, чисто все.
Бойцы отерли губы; Куня зажевал водяру черняшкой; все встали и пошли к
выходу мимо бывшего таксиста, шныря, бригадира Михаила К.
Оконцовочка этого происшествия была такова: Семеныч, козлячья масть,
сдал всех; никто и не сомневался, что он сдаст. Помощь истопника требо-
валась лишь в момент исполнения; "раскрутка" планировалась, ибо невоз-
можно было скрыться от законного возмездия в зоне общего режима.
"Кумовья" (оперчасть) быстро размотали лагерное дело: Груша, как яко-
бы зачинщик, получил 9 лет, остальные - по нисходящей, до пяти (срок
плюсовался). Груша к тому же поехал в "крытую" на два года, чтобы духов-
но окрепнуть там и через (в общем) двенадцать лет выйти на свободу ува-
жаемым авторитетом...
Михаил К. освободился условно-досрочно по амнистии к 60-летию ВОСР -
как инвалид первой группы. Он потерял один глаз, селезенку; стала "сох-
нуть" левая рука (перебиты сухожилия); лишь неиспользованный резерв на-
копленного на зековском горбу здоровья позволил ему вообще остаться в
живых и отковылять на костылях через вахту к автобусной остановке. Тако-
ва была цена ударного труда на пути исправления.
Видно, что попытки приобретения сверхблаг ведут на зоне к печальным
последствиям, равно как и пренебрежение какими-то общими "благами" и тем
более правилами.
РАССКАЗЫ ОЧЕВИДЦЕВ
Ночь в КПЗ
Я был задержан без документов ретивыми омоновцами. Поневоле пришлось
взглянуть на КПЗ и его обитателей как бы со стороны. Обитателей,
собственно, было не много - всего один молодой взъерошенный человек,
ужасно обрадовавшийся компании. К полуночи меня стал потихоньку мучить
похмельный синдром, и именно с этого момента сосед приступил к дли-
тельному рассказу о случившемся с ним. Повествование не было похоже на
исповедь или на попытку разобраться, выслушать какой-то совет, слова
поддержки. Сумбурный поток слов; какой-то труп в ванной (женщина-собу-
тыльница), неизвестным образом (?) очутившийся в квартире; зашел отлить
(совмещенный санузел, увидел труп - все! посадят, ничего не докажешь).
Делать нечего: позвонил приятелю; тот прибыл через час; помог расчленить
труп (для удобства выноса, не более того). Выносили в полиэтиленовом
мешке, в три часа ночи; на беду, сосед возвращался из кабака. Из мешка
капала кровь - заметил, дурак. И получил разделочным ножом в солнечное
сплетение. Но не умер, гад, а дополз до двери своей квартиры, поскреб
слабеющими пальцами. Жена вызвала "скорую", милицию. "Нас с Васей задер-
жали. Вальке с сердцем плохо было, факт! Она сама умерла. А мне что де-
лать?"
"За соседа накатят тоже - будь здоров!" - подумал я. Слушать эту
убийственную историю было тошно, невмоготу, как смотреть какой-нибудь
захудало-халтурный фильм ужасов. Не было жаль ни Васю, ни соседа по ка-
мере. Не было жаль - в смысле законности предстоящего наказания. Чтото
шевельнулось лишь тогда, когда представил их длинный "с Васей" путь:
тюрьма и зона на долгиедолгие годы, несомненные косяки и попытки сокра-
тить или ослабить карательное действо. В соседе не было ни здоровья, ни
"духа". Всю ночь он вращал языком, сотрясал спертый воздух КПЗ, усиливая
мое похмелье и тягу к свободе. Наконец наступило утро, дежурный милицио-
нер открыл дверь.
Я вежливо попрощался с сокамерником, добавив лишь одно: "Спокойней,
земляк, спокойней".
Но "земляк" уже вычеркнул меня из своей жизни, метнулся к двери и за-
бормотал в лицо дежурному: "Выпускать-то будут скоро, а? Ну что, разоб-
рались? Разобрались? Разобрались?"
"Разобрались, - толкнул его обратно в "хату" милиционер. - Сиди тихо,
не галди..."
Он прошел в дежурку, получил обратно "отметенные" шмоном вещи: часы,
шнурки, ремень и т.п., тут же при понятых обыскивали наркомана: какие-то
пузырьки, шприц, нож-бабочка...
- Деньги у вас были? - спросил капитан у меня.
- Там все записано.
А, точно, вот: 78 тысяч 500 рублей. Штраф 25 тысяч, можете здесь уп-
латить. Или в сберкассу - три остановки на троллейбусе.
- Да нет, я лучше здесь... да хрен с ней, с этой квитанцией...
- Положено, - строго ответствовал капитан, но бумажку спрятал, чет-
вертак бросил в ящик стола и кивнул, разрешая покинуть "заведение".
- А за что штраф-то? - спросил я уже у двери.
- За это... за нахождение... в общественном месте.. в этом, как его?
Нетрезвом виде... Иди, иди...
- Прощайте.
Я вышел из отделения; в ближайшем ларьке купил банку пива, которая на
короткое время привела меня в нормальное состояние. В голове мелькали:
труп в ванной, Вася с разделочным ножом, ползущий вверх по ступеням со-
сед с окровавленным животом... Ощущение было - как будто побывал перед
вратами, ведущими в иной мир. Не назову его "адом", ибо и в нем встреча-
лись всякие люди, попавшие туда, видимо, для испытания, а не для наказа-
ния. А КПЗ (ИВС) - самое подходящее место для "предварительного" осмыс-
ления дальнейшего поведения и "маршрута пути". Ночной мой сосед явно ре-
петировал передо мной монологи "для следователя". По их интонации
чувствовалось, что он не остановится и перед симуляцией сумасшествия
(шизофрении), благо, что само преступление было из разряда "диких",
"маньячных". Пятьдесят на пятьдесят - убил или не убил он собутыльницу.
Может, и вправду, померла она от сверхдозы (уж это немудрено в нынешнее
время) фальсифицированного алкоголя. Дальнейшие же действия "с Васей"
вполне закономерно выходят из логики, присущей 90% российских граждан:
посадить могут кого угодно и за что угодно, а уж если у тебя в квартире
труп, а ты до беспамятства пьян, то, падла, не отвертишься! Не помнишь
ничего? - все равно "колись", подписывай... Ночному соседу уже было не
отвертеться: нож в солнечное сплетение случайному свидетелю перекрывал
результаты судмедэкспертизы о причине смерти женщины в ванной. Ох, си-
деть им с Васей! И сидеть - долго...
В гостях у Феди Гундосого
(Сохранена стилистика рассказчика, бывшего ЗК)
Хочу рассказать один эпизод... Довольно-таки смешной, может быть,
юмористичный... Не знаю... Посмеяться можно...
Когда мы на поселке жили, от нас Ухта 120 километров была. Ну, 120 по
тайге. А ходили мы туда, поселенцы, естественно, как бы так сказать,
контрабандой, что ли... Ну, деньги поселенцам дают на руки, и так далее,
и тому подобное... Были и ружьишки, жили-то в тайге... Вот мы собираем-
ся, впятером собирались... Как раз 6-7 ноября, под праздники. Пойти, ну
как она считается, в самоволку. Ну там побухать, и так далее, и тому по-
добное. В Ухту, в город. Пешком 120 верст идти. Ну, короче, собрались,
шмотки путевые там, рюкзачки... Какую-то тушенку положили, чаю там, пож-
рать, еще чего-то, ружьишко захватили. По тайге-то идти. По визирам.
