вого сына сдаться. Налетчик лишь пробасил из окна:
- Все, мать, хватит. Хватит, я сказал! Похоронишь меня в могиле отца.
Все!
Под конец переговоров конвой привел из камеры блатного авторитета Со-
со. Вор в законе лениво задрал голову и заорал:
- Кончай шуметь, братва! Если пустите кровь - вас достанут даже в
Швеции... Отпустите хотя бы бабу!
Террористы дружно обложили блатного лидера бранью. Авторитет помор-
щился, вопросительно взглянул на полковника и молча пожал плечами. Тот
же конвой увел Сосо обратно в камеру. Из-за решетки слышались истеричес-
кие вопли. Медлить со штурмом уже никто не решался. Атака началась с
двух сторон - ОМОН врывался со стороны окна, спецназ - со стороны внут-
ренней лестницы.
Гамов, брызгающий слюной возле решетки и размахивающий ножом, внезап-
но замер, покачнулся и стал заваливаться назад. На его лбу появилось
багровое отверстие с неправильными краями. Снайпер лежал на крыше гаража
в сотне метров от окна. Зеки оцепенели. Акулова закричала. За дверями,
ведущими на лестницу, раздалась длинная автоматная очередь: офицер спец-
наза выпустил почти весь рожок по периметру замка. Дверь не поддавалась.
Не смогли ее сорвать и мощные удары кувалды. Оконную решетку смогли выр-
вать лишь с третьей попытки. Пожарный автомобиль ревел и дергался впе-
ред. Трос рвался дважды, прутья гнулись, но все еще оставались на месте.
В первые секунды штурма террористы были шокированы. Тесная комната, в
которой находились девять человек (один из которых уже был трупом), на-
полнилась грохотом, пылью, пороховой вонью. Автоматные очереди крошили
штукатурку на стенах, отрывали щепки с деревянного шкафа. "Черемуха",
ворвавшаяся в комнату внутри газовых патронов, раздирала глаза. Стасик,
стоявший ближе всех к Акуловой, поднял заточку и кинулся к женщине. Офи-
цер спецназа, который держал под прицелом окно со стороны лестницы, дал
короткую очередь. Стасик продолжал двигаться вперед, но уже мертвый.
- Под стол! - закричал офицер. - Акулова, под стол!
Корпусная скорее механически, чем осознанно рухнула на пол и поползла
под стол. Решетка еще не поддавалась. Кинолог начал отползать в угол.
Это заметил Кутас:
- Не уйдешь, сука! Умрешь вместе с нами.
Пахан сжал заточку и бросился к Яреме. В ту же секунду пуля по каса-
тельной обожгла ему голову. Кутас отлетел к стене, выпустил нож, схва-
тился за голову и что-то заорал, но его никто не слышал. Трое зеков зас-
пешили к дверям и выскочили в коридор. В комнате остался в добром здра-
вии лишь Бабанский. Дрожа всем телом, он на четвереньках подполз к кино-
логу и приказал:
- Ори, гад, во всю глотку! Останови бой. Я убью тебя, понял?
Бабанский дважды ткнул заточкой в грудь заложника. Рука его тряслась,
губы дрожали, глаза затравленно косились на входную дверь. Кинолог мол-
чал. Зек завопил и вновь ткнул связанного контролера:
- Ну! Кричи, сволочь! Умрешь же...
Лежавший на боку Ярема перевернулся на спину, застонал от боли и пос-
лал Бабанского к черту. Тот завизжал и с размаху воткнул клинок в грудь
пленника. Зек целился в сердце, но в последний миг кинолог успел повер-
нуться, и удар пришелся в правую часть груди...
Из показаний бойца ОСНАЗа (отряда специального назначения):
"Когда началась операция по освобождению заложников, я вместе с мили-
ционером И. находился на внутренней лестнице 9-го отделения. Открыв по
команде стрельбу на поражение, мы через решетчатое окно корпусной цели-
лись в заключенного, который угрожал заложнице заточкой. Тот упал грудью
на стул. После моей команды Акулова спряталась под столом. Мы начали
стрелять по другим заключенным, препятствуя им приблизиться к этому сто-
лу. Когда решетку удалось всетаки сорвать, я вслед за И. вбежал в кор-
пусную, где четверо участников покушения на побег лежали на полу кучей
без движения. Один из них, заключенный Кутас, внезапно бросился на меня
с ножом. Мне удалось выбить нож и обезвредить Кутаса. Остальные терро-
ристы лежали без признаков жизни. У одного из них, оказавшегося Бабанс-
ким, в боку, чуть ниже груди, торчала металлическая заточка. Сначала я
принял его за мертвого, но потом заметил, что заточка движется в такт
дыханию. Им мы заниматься не стали, а вытащили из-под стола Акулову, ко-
торая находилась в шоковом состоянии и не могла ни сидеть, ни стоять, ни
говорить, а только кричала и плакала. Подтащив женщину к окну, передал
ее ОМОНовцам. Вдруг кто-то стал теребить меня за ногу. Посмотрев вниз, я
увидел, что на полу лежит молодой мужчина в наручниках. Он сказал: "Я
свой " - и протянул мне служебное удостоверение, из которого следовало,
что это Ярема. Я освободил его руки от наручников и осторожно передал
Ярему в окно. Заключенный с заточкой в боку продолжал лежать без движе-
ния".
Когда Ярему несли на руках к машине "скорой помощи", он еще был в
сознании. Тридцатидвухлетний кинолог тихо стонал и пытался что-то ска-
зать. Затем минуту помолчал и тихо произнес: "Положите меня на землю. Я
хочу спать". В салоне сердце старшего сержанта остановилось. Спустя нес-
колько месяцев в "Крестах" появилась мраморная мемориальная доска, кото-
рая посвящалась контролеру-кинологу, погибшему при исполнении служебного
и гражданского долга.
...Проткнув кинолога заточкой, Бабанский бросился к трупу Гамова, ва-
лявшемуся у окна, заполз под его ноги, решительно размахнулся и ударил
себя заточкой в бок. От чрезмерного возбуждения он даже не почувствовал
боли. В коридоре уже слышался топот. Первым в комнату влетел боец в се-
рой форме. Он молниеносно обвел стволом все сваленные в кучу тела и бро-
сился к столу, где без чувств лежала Акулова. За ОМОНовцем показался бо-
ец в защитном камуфляже. Навстречу ему внезапно рванулся Кутас с залитым
кровью лицом и ножом в руке. Ударом приклада офицер отправил зека обрат-
но к стене, перехватил вооруженную руку, вывернул и нанес удар коленом в
локтевой сгиб. Нож отлетел в угол. Не выпуская сломанной руки, боец пра-
вой рукой схватил Кутаса за шею и с размаху бросил его на стол. Угол
стола пробил грудную клетку. На пол бандит падал уже без сознания.
Собственноручно раненный Бабанский тайком наблюдал за этой сценой. Теп-
лая липкая кровь струилась по левому боку, но зек боялся даже шелох-
нуться. Человек в камуфляже нагнулся над ним. Бабанский затаил дыхание и
вновь захлопнул веки. Он улавливал обрывки фраз, женские всхлипы, сто-
ны...
В одном из кабинетов под столом, завернувшись в одеяло, дрожал пятый
зек. Он даже не пытался укрыться, а просто лежал и дрожал. Штурмовики с
шумом ворвались в кабинет. В мгновенье ока стол отлетел в угол, в скулу
террориста врезалась чья-то нога. Зека вырвали из одеяла, словно жабу
бросили животом на пол, выкрутили за спину руки. "Браслеты" защелкнули
так, что через две минуты он перестал чувствовать онемевшие руки. Из ту-
алета вытащили еще двоих. Зеки прятались за унитазом и встретили бойцов
с уже поднятыми руками. Ими вытерли пол и поволокли к остальной братии.
Вся антитеррористическая акция закончилась в 14.31 и заняла девятнадцать
минут.
Кутас и Гамов скончались в реанимации. Брюшную полость Бабанского об-
работали, и через несколько дней тот уже давал показания по уголовному
делу N 542909, которое прокуратура возбудила в день теракта. Бабанский
валил все на Кутаса, зная, что пахан ныне способен вытерпеть все на том
свете. Именно на Кутаса и легло подозрение в убийстве кинолога. Но очень
скоро, после первых результатов судмедэкспертизы, версия начала рассы-
паться.
Судя по первичному воспроизведению событий, Бабанский упал до того,
как снайпер "снял" Гамова. Совершить попытку самоубийства он мог еще до
начала штурма. Заложница Акулова как свидетель была помощником неважным.
Сквозь пелену шока она даже не пыталась уследить, кто в комнате падал,
прыгал и резал. Женщина лишь заверила, что до начала штурма контролера
никто заточкой не трогал. Стасик, убитый выстрелом с лестницы, успел до-
бежать лишь до стула. Оказалась вне подозрения и тройка зеков, спешно
выскочившая в коридор. Итак, оставался строгий и кровожадный пахан. Но в
"убийцах" он оставался до тех пор, пока патологоанатом не провел вскры-
тие.
По мнению экспертизы, при подобном касательном ранении головы Кутаса
должен был хватить кратковременный паралич, который длился бы как мини-
мум пять минут. Картину штурма "собирали" буквально по секундам. Наконец
из химлаборатории пришло еще одно заключение, основанное на анализе
групп крови: на заточке, вынутой из Бабанского, обнаружена кровь не
только его самого...
К тому времени Бабанского уже выписали из больницы. Зек проклинал та-
мошних хирургов, которые поставили его на ноги всего за сутки и выстави-
ли за двери как пациента, не нуждающегося в стационарном лечении.
- Не возьмешь меня на пушку, командир, - сказал Бабанский следовате-
лю. - Я не подпишу ни одну из этих бумажек, а тем более какое-то несу-
разное признание. Неужели вы думаете, что я своими руками надену себе
петлю на шею?
Бабанского вновь водворили в камеру СИЗО, но на этот раз уже в оди-
ночную. Иначе верные Сосо и оскорбленные в лучших блатных чувствах урки
могли бы помочь Бабанскому поскорей встретиться с Кутасом и Гамовым. В
процессе всего следствия зек был внешне спокоен. Его душевное равновесие
покачнулось накануне суда, когда ему дали почитать почти сто страниц об-
винительного заключения. Он обвинялся по шести статьям, среди которых
значились и организация побега, и умышленное убийство при отягчающих
обстоятельствах. Когда судебная коллегия по уголовным делам оглашала
приговор, Бабанский дрожал. Его худшие опасения подтвердились...
Кунсткамера
Питерские "Кресты" - едва ли не самая крупная тюрьма в Европе. Она же
и одна из самых старейших и именитых. СИЗО N 1 стоит почти в центре го-
рода, однако пейзаж отнюдь не портит. Старинный допр на берегу Невы, ко-
торый возводился восемь лет, и мрачный, и живописный одновременно. Он
даже имеет свой герб, где панорама тюрьмы со всеми ее архитектурными
достоинствами придавлена чистым голубым небом. Увековечен на гербе и ку-
пол тюремного собора, который администрация взялась отреставрировать. На
другом берегу Невы Андрей Шемякин успел разместить двух бронзовых злове-
щих сфинксов и бронзовый крест, посвященный жертвам "исправительного"
произвола.
Ныне в "Крестах" обитает свыше десяти тысяч зеков, каждый десятый -
хозслужащий, то есть "шнырь". В тюремной кухне ежедневно моется, чистит-
ся, варится пять тонн картофеля, три тонны капусты, полторы тонны морко-
ви, тонна лука. Каждый день ворота СИЗО принимают караван из шести авто-
машин с надписью "Хлеб". Двести узников - бывшие менты. Нетрудно дога-
даться, что их содержат отдельно от уголовников. В одиночных камерах па-
рятся лишь сексуальные маньяки и прочие нелюди, которые в общей камере
прожили бы в лучшем случае до утра.
Первых узников каменные стены увидели в 1892 году. С тех пор через
"Кресты" прошел ряд знаменитостей - Павел Судоплатов (бывший начальник
иностранного отдела НКВД, автор многих терактов и диверсий на территории
иностранных государств, первый наставник разведчика Николая Кузнецова),
Николай Заболоцкий, Лев Гумилев, Георгий Жженов... Нынешняя знаменитость
- Дмитрий Якубовский, терпеливо ждущий этапа. В своей камере N 83 Дмит-
рий Олегович устроил настоящий террор. Его сокамерник Христич прибыл в
санчасть, ковыляя и держась за правый бок. Рентген выявил у пациента два
сломанных ребра, над которыми трудилась нога "генерала Димы". Ему услуж-
ливо помогал кулак зека Сидорова. Все началось с того, что однажды Яку-
бовский обнаружил у Христича странную сексуальную ориентацию. Мгновенно
вспомнилось вековое тюремное правило: "Пидора - к параше!" Бывший рос-
