кий" (просто крепко заваренный) чай. Однако есть и минусы: к чересчур
общительному кенту все время приходят в гости, садятся на шконку, будят
для разговора или чифирнуть - трудно отказать и тем более грубо. Не за-
будем, что "посылать на..." в зоне и тюрьме - тягчайшее оскорбление,
иногда карающееся смертью. Верхняя же шконка как бы более "твоя": ну кто
полезет наверх пить чай?
Нынче на некоторых зонах нижние места продаются: нечем заплатить -
спи весь срок наверху, куда завхоз положил. Конечно, уважаемого кен-
та-землячка свои примут по-человечески, и без места он не останется; а
что делать без поддержки?
Зек с понятиями сам представляется авторитетным, которые быстро вы-
числяют его возможности и способности. По их меркам в таком случае и бу-
дет кроиться его дальнейшая жизнь.
На общем режиме (южная зона) придумали ход: вновь прибывшего помещали
на "блатную" нижнюю шконку в непосредственной близости от угла, где жил
"путевый". И в зависимости от поведения новичка оставляли его - или пос-
тепенно передвигали в сторону выхода, по верху...
Особенно любят угловые или нижние места кавказцы: "блат" - их
страсть, вторая жизнь.
Умывальник и "дальняк" (туалет) - иногда на улице, но чаще - в самом
бараке, отдельное помещение. Тут, в умывальной, обычно заваривают чай -
с помощью "машины" - нагревателя из двух металлических пластин (транс-
форматорные, или, если есть, бритвенные лезвия). Когда пол-барака начи-
нает заваривать чифир, включая с десяток мощнейших "машин", то в бараке
снижается освещенность, а иногда вообще выбиваются пробки, горят распре-
делительные щиты.
Ночью по отрядным баракам ходят контролеры - группой, три-четыре че-
ловека, светят фонарем в лицо, будят тех, у кого в карточке красная по-
лоса "побегушника" (склонен к побегу). По ходу дела будят всех, переби-
вают короткий сон у рабочего люда...
Чай
Чай - любимейший русский напиток. Явившись из стран Юго-Восточной
Азии, он обрел в российских пределах вторую родину. Великими русскими
писателями, драматургами, композиторами и художниками запечатлены раз-
личные моменты чаепитий - на их фоне происходили комедии, драмы и траге-
дии шекспировского накала. По свидетельствам очевидца, в XIX веке в
Москве самовар и заварка чая имелись и у самого бедного. За чаем купцы
обговаривали миллионные сделки, за чаем вершились сватовства. По коли-
честву потребляемого чая лишь старушка Англия опережала Россию (с коло-
ниями), но по качеству чая наша страна не уступала никому. В Москве про-
давалось более 60 сортов, среди которых были нынче вообще неизвестные
сянь-линский и "златовидный ханский"...
В советское время чай заново родился в местах лишения свободы и стал
основным источником витаминов и жизненной энергии для тысяч и тысяч зе-
ков, прошедших тюрьмы и лагеря.
Из чая зек приготовляет напиток, именуемый "чифиром" (чифир, чифирь).
Уровень ритуальности этого действа сравним лишь с ритуальностью японской
чайной церемонии - при полном, так сказать, антагонизме. Если нет элект-
ричества (в лесу), то берется стандартная эмалированная кружка, покрытая
внутри черной чайной окалиной; наливается вода и кипятится - на головеш-
ках костра. На 300 граммов воды насыпается чуть больше половины 50-грам-
мовой пачки чая (обязательно листового). Осевший чай поднимается еще од-
ним нагреванием и накрывается для настоя самодельной крышкой. Если чаю в
достатке, то "поднимать" его не обязательно, достаточно запарить - но
более длительное время. Поднявшийся чайный лист постепенно оседает; пос-
ле запарки и усадки листа чай переливается в посуду для питья - особый
шик представляет хорошая фарфоровая чашечка, но сгодится и стакан, и
просто стеклянная баночка. Из чашки напиток переливается обратно в круж-
ку (это называется "оженить"), затем - снова в чашку. Напиток готов к
употреблению.
Приглашение чифирнуть - одно из первых по значению для любого зека.
Оно говорит об уважении, о приобщении зека к некоему братству, кругу.
"Козла" никто не позовет "на пару глотков", подозрительного или глупого
- тоже.
Чифир после заварки - почти тягучая черная жидкость. Пьют его горя-
чим, пуская чашечку или баночку по кругу, делают по два или три глотка
(в зависимости от обычая зоны). После первых глотков оценивается кре-
пость и вкус, убойность и температура. Если чифир слаб - скажут: "Да это
"Байкал"!" Если заваривал чифир шестерка, то могут обругать и даже дать
по морде; если же сам владелец чая - то тактично промолчат.
После чифира начинается неспешный разговор о том о сем - в основном о
делах "свободного мира" (семьи, женщины, политика, блатные новости). А
закончится все анекдотами или длинным приколом. Обязательный элемент чи-
фиропития - табачок, сигаретка, хотя сразу после нескольких глотков и
пары затяжек к горлу подступает неодолимая тошнота. Поэтому сведущие зе-
ки закуривают лишь после того, как чифир приживется в организме и по те-
лу пробегут приятные мурашки. Утренний чифир откроет глаза любому устав-
шему зеку.
Из кружки выдавлены последние капли настоя, остались "вторяки", "не-
феля" - вываренный чайный лист. Они не выбрасываются, а используются при
второй заварке, окрашивая воду для чифира. Или завариваются сами по себе
- для обычного чаепития, "купеческого", с "грохотульками" (конфетами)
или "помазухой".
Если есть электричество, то чифир заваривается с помощью "машины" -
самодельного электронагревателя, сделанного из двух изолированных друг
от друга металлических пластин. В тюрьме - сжигают скрученное особым об-
разом вафельное полотенце, бумагу и т.д.
Особый шик - соленая рыбка к чифиру (по-колымски) - вяленая или любая
другая. Японца хватил бы инфаркт...
Чифир - напиток N 1 в тюрьме и зоне. Водку достают редко, пьют ее
единицы - это напиток агрессивный и, честно говоря, в зоне неуместный.
А после чифира...
"Внимание, конвой!" Зек, напившийся чифиру, прыгает вверх и в сторону
на пять метров!..
Труды
Места лишения свободы недаром называются исправительно-трудовыми. С
исправлением все ясно, дело пятое, а вот труд как раз и являл в советс-
ких лагерях доминанту бытия зека.
О подневольном труде достаточно много сказано Солоневичем и Ширяевым,
Солженицыным и Шаламовым. Хотя и описывались этими писателями так назы-
ваемые "сталинские" лагеря, но в нынешнее время мало что изменилось. Ну,
может быть, несколько упал "индекс каторжности" труда - там, где вообще
есть возможность потрудиться. Потрудиться в зонах хотят многие, ибо без
труда для зека нет даже рыбки, привязанной к черпаку для бутафории. Та-
бак государство не выдает - следовательно, его нужно покупать; стоят це-
ха в зоне, нет спроса на продукцию - нет денег, нет табачка, а с ним и
маргарина, повидла, дешевых карамелек для поддержки уровня гемоглобина в
жидкой крови. Нет работы - значит, будут править бал те, кто богат
деньгами и кулаками, а остальные обречены медленно умирать от голода и
холода. Ну прямо все как на свободе! Не будем забывать, что основной
контингент любой зоны - это "мужик", работающий и не имеющий "перегонов"
с воли от кентовподельников. И прекрасно вычисляется факт появления в
лагерях "новых русских" всех мастей. В представлении обывателя зоновский
труд связан обычно с лесоповалом, золотом Колымы и урановыми рудниками.
Да, конечно, лес валит большое число зеков, но промпроизводственные зоны
существуют в не менее большом количестве и до перестройки производили
практически любую продукцию - вплоть до цветных телевизоров (Симферо-
поль, ИТК N 8 общего режима). Токаря, фрезеровщики, электрики, слесаря,
полеводы и садоводы, плотники, монтажники, инженеры всех специальностей
- на всех давались разнарядки, не говоря уже о специальностях лесопова-
ла... На севере - лес, на юге - веники... Да, были и такие легендарные
зоны, на которых сеяли и убирали сорго, а потом вязали веники - в прямом
смысле. Зона-бахча, зонасад... но все же преобладала зона - лес. Именно
в "лесных управлениях" были сосредоточены зеки со всего Союза, и эти уп-
равления подчинялись Москве.
Солженицыным в "Архипелаге ГУЛаг" достаточно подробно и эмоционально
описан принцип получения лагерной прибыли - с помощью так называемой
"туфты" (у Солженицына - "тухта") - тотальной системы приписок, охваты-
вающей абсолютно весь маршрут прохождения лагерного "изделия" (не важно,
лес это или телевизор). Невыполнимая норма заставляет меньшую часть "му-
жиков" "упираться рогом", а большую часть - откровенно халтурить: недок-
ручивать, недопиливать, недоклеивать. Бригадир, в свою очередь, должен
"кроить" план: так, чтобы кое-что выпадало на лицевые счета неработающих
- ему самому, кентам его и "блатным" (во всех смыслах). А уж начальник
производства, этот краснопогонный вершитель судеб, уже распорядится
"всем" - так сказать, в глобальном масштабе... Никто не будет обижен -
дешевизна подневольного труда оправдает и покроет любую туфту, любой не-
выполненный план.
Скажем, недавно купленная мной лестница-стремянка никак не вставала
"на ноги", а перекладины ее ползали под ногами. Заглянув под верхнюю пе-
рекладину, я обнаружил штамп, "Учреждение п/я номер... дробь такой-то".
Все стало ясно. Справедливости ради скажу, что эта стремянка и стоила
примерно в четыре раза дешевле, нежели импортная. Но была в два раза тя-
желей. -
Так дела обстоят со всей продукцией ИТУ, и немногие исключения лишь
подтверждают правило.
Дать какие-то конкретные советы первоходочнику весьма затруднительно.
В зонах никто сам не определяется; раньше работы было много, теперь ра-
боты нет. Где есть работа - сытно и тепло, нет работы - голодно и холод-
но. Что же касается "должностей", то в одной из предыдущих глав читатель
уже ознакомился с приблизительным списком "козлячьих кормушек"...
Стук по миске
Лагерная норма питания по калорийности близка, наверное, к гербалай-
фу. В предыдущих главах мы уже встречались с баландером, привязавшим к
черпаку рыбу. Лагерный блок питания вообще творит чудеса в деле сокраще-
ния малой пайки. Говорят, так: в котел бросают мясо, варят его, не сни-
мая никаких пенок, затем бульон разливают, срезают с костей мякоть, ос-
тавляя так называемые "гланды" (мослы и жилы), снова заливают водой и
варят зековский "суп". Из отлитого бульона варят "офицерский борщ" и
"солдатскую похлебку", делят мясо... Не будем касаться собственно норм,
вы найдете их в приложении; о заниженном со всех сторон питании свиде-
тельствует постоянное чувство голода, которое испытывает большинство зе-
ков, за исключением разве что особо приближенных к блоку питания "коз-
лов".
Есть на этот счет анекдот с длинной бородой.
- Опять овес, б...! - кричат зеки. - Скоро, начальник, заржем, как
кони!
- Не заржете, - отвечает начальник. - Я всю жизнь утятину жру - и не
крякаю...
"Подогреться" едой желают все. Но еще в лагерной литературе 60-х
(Солженицын, Шаламов) была выражена точная мысль: зека губит не ма-
ленькая пайка, а большая. В современной зоне зек с "понятиями" старается
не "набивать кишку", точно зная о неусвояемости всех этих обезжиренных
или, наоборот, заправленных "техническим жиром" каш.
Характерны и названия еды: суп "могила" (плавает скелет рыбки), суп
"подводная лодка" (плавает одна маленькая, как будто аквариумная, рыб-
ка), "полиэтилен" (каша из загадочного злака) и т.п., "гидрокурица" (се-
ледка), она же - колбаса с глазами.
"Стук по миске" - в завтрак, в обед и в ужин. Раздатчик стучит черпа-
ком по миске как можно эффектней, создавая впечатление большого коли-
чества и выпячивая перед зеками свою "честность" и "старательность"...
Есть просто голодные зоны; они были и в советское время; нынче их ко-
личество наверняка увеличилось. Недавно освободившийся человек рассказы-
