ком), который легко нащупать рукой подрезывающему (при подрезке карту
следует держать несколько косо и "щупать" края верхней карты).
Играющий приблизительно ориентировался в том, какая карта упадет "в
лоб". В самодельных картах возможно "насыпное очко". В обычной семерке
место, в котором в восьмерке должно быть очко, натиралось сальной свеч-
кой и из него переводилось через трафаретку очко из сажи жженого белого
хлеба. Получалась обычная восьмерка. Если необходимо сделать семерку,
очко быстро стиралось. Однако клееное очко и "галантину" шулеры применя-
ли редко, ибо эти приемы были слишком известны.
Многие шулеры имели свои личные наработки и производственные секреты,
которыми поделиться не спешили. Партнер, заметив, что его "берут даром",
имел право в любое время остановить игру: "Твой номер старый". В этом
случае он должен был указать способ, каким его обыгрывали. Если он ука-
зывал его правильно, то выигрыш полностью оставался за ним.
Прописка
Прописка в нынешнем ее понимании - издевательская проверка новичка,
который впервые попал в места лишения свободы. Она вошла в моду в 30-е
годы и была далека от истязаний.
Классическая тюремная прописка - своеобразный экзамен для новобранца.
Она знает множество примеров и хитрых уловок, которым подвергался испы-
туемый. Скажем, тюремная этика не позволяла зекам допытываться у нович-
ка, кто он, когда и за что попал в камеру. Не поощрялось и любопытство
по поводу числа ходок. Но для проверки его лагерного опыта братва зате-
вала развлечение. Как правило, прописка начинается с вопросов. Едва
зек-новичок переступал порог, оказываясь один на один с абсолютно чужим
миром, как к нему подходил какой-то шустрый малый и участливо спрашивал:
- Мать продашь или в задницу дашь?
Столь странное знакомство имеет множество разновидностей: "Тебе при-
вет от Прасковьи Федоровны передали?", "Что будешь кушать - мыло со сто-
ла или хлеб с параши?" От того, какой будет ответ, зависела и судьба зе-
ка. Правильный ответ отрицает любой выбор или же показывает ознакомлен-
ность с подобными традициями: "Мать не продается, жопа не дается". "Ссу
стоя, сру сидя" ("Прасковья Федоровна" на воровском жаргоне - тюремная
параша), "Стол не мыльница, параша не хлебница". Таких характерных воп-
росов масса.
Но это только словесный экзамен. Гораздо хуже для новичка, если с ним
начинают производить подозрительные манипуляции. Например, ему подавали
нитку: "Перевяжи яйца и прыгни с верхних нар". Зек должен был снять шта-
ны, обмотать ниткой мошонку, вскарабкаться на верхний ярус, закрепить
конец нитки и сигануть вниз. Опытный арестант без боязни и стеснения
проделывал эту хитрую процедуру: нитка обязательно должна была пор-
ваться. Новоприбывшему зеку могли приказать повторить "подвиг Гастелло"
с третьего яруса. Опытный зек прыгал вниз головой и падал на руки брат-
вы. Новичок робко отнекивался и в конце концов оказывался избитым.
Тюремный закон запрещал травмы при прописке. Но это было до недавнего
времени. Неписаные блатные традиции еще сохранились в "черных" (воровс-
ких) зонах. Однако в "красных" зонах и камерах, где власть держат фраера
(бандиты, убийцы, вымогатели и др.), прописка уже давно стала не столько
экзаменом, сколько развлечением. Издевательство над зеком встречается
там. где нет жестких тюремных обычаев.
Три товарища
Игра, в которой новичку предлагают выдергивать одну из трех спичек,
зажатых в ладони. Если он вытянул самую короткую, то он с завязанными
глазами должен угадывать, кто наносит ему удары. В большинстве случаев
"спичечный шулер" изначально обрекает игрока на поражение. Все спички
оказываются короткими.
Вот один из фрагментов игры в следственном изоляторе.
К новоприбывшему зеку, с опаской взирающему на всех и вся, подходят
два человека:
- Не грусти, земеля. Давай сыграем.
- Я не хочу играть.
- И я не хочу, и он не хочет. Но надо. Тебя нужно прописать.
И начинается сцена традиционного игрового истязания. Угадать ударив-
шего зека невозможно, так как опытные зеки имеют договор между собой.
Новичка колотят с каждым разом все сильней. В правильных хатах эта игра
не популярна, так как почти обязательно подразумевает жестокость. В
беспредельной камере - другое дело. По тюремным правилам в "три товари-
ща" сражаются до первой крови, но в пылу азарта очень легко перейти доз-
воленную черту. Под конец игры новичка могут ударить по гениталиям или в
глаза. Все зависит от настроя "экзаменаторов". Случалось, что после та-
кой прописки начинающий зек поступал в санчасть.
Проверка зрения
Камерная игра, распространенная среди несовершеннолетних. Новичку
предлагают закутать голову в пиджак и через рукав угадывать различные
предметы. Зек послушно набрасывает пиджак, один из "окулистов" услужливо
поддерживает рукав, чтобы испытуемый мог наблюдать через узкое отверстие
за предметами, которые поочередно подносятся к рукаву. Из пиджака доно-
сится глухое: "коробка спичек", "карандаш", "дуля" и так далее. В один
из моментов, когда новичок немного расслабляется и действительно прини-
мает все происходящее за игру, кто-то наливает в рукав воду. Случается,
что перед рукавом снимают штаны и показывают "пациенту" половой член.
Тот правильно называет этот предмет и тут же получает в глаз теплую про-
тивную струю.
Разновидностью этой игры может быть и такая ситуация, которую называ-
ют "Пропади, копейка". Трое зеков, среди которых и новичок, растягивают
за края пиджак. В середину пиджака бросают монету, и ведущий, играющий
роль фокусника, обещает незаметно похитить монету. Кто первый заметит
пропажу монеты, тот и выиграл. "Фокусник" начинает громко бубнить: "Про-
пади, копейка. Пропади, копейка..." Новичок во все глаза наблюдает за
копейкой, а в это время кто-то из игроков, поддерживая пиджак лишь одной
рукой, расстегивает штаны и мочится на новичка. Тот замечает подвох,
когда штаны полностью намокли. Он отбрасывает пиджак, но облегченный зек
уже успел застегнуть штаны. Камера давится со смеху, а мокрый зек пос-
пешно и с отвращением сдирает с себя штаны.
"ШАРЫ" И "УЗДЕЧКИ"
С тюремной камеры начинается приобщение новоявленного зека к садо-ма-
зохистской "хирургии", специализирующейся на вживлении в детородный ор-
ган так называемых "шаров". "Шары", по убеждению любого зека, спо-
собствуют наиболее полному удовлетворению женщины во время физической
близости. Самому "шароносителю" они, вероятно, доставляют лишь моральное
удовлетворение.
Делаются "шары" из оргстекла (зубная щетка); обломок затачивается до
размеров от 3 до 20 мм в диаметре, полируется тщательнейшим образом...
Для операции нужен хорошо заточенный гвоздь-сотка или "весло". Дезинфи-
цируется "инструмент" кипятком (как и сам "шар"). Пациент кладет член на
гладкую поверхность (скамья, например) и оттягивает вправо или влево
крайнюю плоть. По оттянутому месту "хирург" бьет "инструментом"; в кро-
воточащее отверстие вставляется "шар". И перебинтовывается в меру чистым
носовым платком. Хорошо, если удается выпросить у заглянувшего в камеру
медика (лепилы) таблетку стрептоцида: "послеоперационный" период часто
протекает в форме сепсиса (заражения крови); орган утолщается до разме-
ров ноги. Иногда и во время самой "операции" "хирург" промахивается
(что-нибудь под руку сказали) и попадает гвоздем точно в вену. Это
"фильм ужасов"...
Ставят также и "уздечки": пробивается дырочка внизу; сквозь нее про-
тягивается леска; дырочка не зарастает: теперь на нее можно подвесить
все, что угодно, вплоть до золотой серьги...
В зоне эти операции почти безопасны, потому что гораздо легче достать
медикаменты и перевязку. Но в зоне практикуют еще и "уникальную" опера-
цию по закачиванию под кожу полового члена вазелиновой смеси, увеличивая
толщину органа до неимоверных размеров. Делается и "розочка" - методом
рассечения крайней плоти на четыре части...
Есть зеки, носящие в штанах буквально "кукурузный початок": двадцать,
тридцать, сорок шаров - кто больше?..
А еще, говорят, вживляют в член свежеотрезанные крысиные уши... по
бокам...
ДЕЛА ПРИКОЛЬНЫЕ. СПОРЫ
"Приколы", "романы" (с ударением на "о") - занимают, как и азартные
игры, значительное место в жизни зека. Есть истинные мастера приколов,
умеющие заворожить массу слушателей увлекательнейшим рассказом из
собственной жизни, переложением кинофильма или попурри из того и друго-
го. Не надо путать мастера прикола с "гонщиком", "гонщик" даже из прав-
дивого рассказа делает бесстыдное вранье; слушателей же обмануть невоз-
можно: "Все, Васятка, подвязывай "базар", не гони гусей... Пусть лучше
Бирюк приколет что-нибудь..."
В одной из камер СИЗО города С. дожидался этапа на зону Дядя Семен
(кличка), бывалый зек с шестнадцатилетним стажем строгого режима. Однаж-
ды его внимание привлекла проскользнувшая в поисках пищи мышь, и Дядя
Семен, откашлявшись, проникновенным голосом поведал сокамерникам историю
о том, как семь лет тому назад он ждал этапа в Ростовской тюрьме, и при-
кормил в камере крысу, и дал имя - Машка, и крыса эта выходила из щели
под стеной на его голос. "Скажу, бывало, негромко так: "Машка! Машка!"
Смотрю - нарисовалась, родная... Положу сухарик - подбежит, понюхает - и
носик в сторону. Обижается, падла... Я тогда ей сырку голландского шма-
ток - мать дачку подогнала три дня тому... Машка к сыру, подбегает - и
передними лапками, одна о другую, потирает: рада, сучара, донельзя...
Кентовались мы с ней месяц - не разлей вода! А тут этап: с вещами! на
выход! Я сидор собрал, Машку зову: "Машунь! Машунь!" Гляжу: выходит.
"Прощай, Машка!" - говорю. А она на задние лапки встала, смотрит груст-
но... А из правого шнифта (глаза) - по щеке слезинка, махонькая та-
кая..."
Тут Дядя Семен замолчал. Возникла общая пауза, после чего чей-то роб-
кий голос произнес: "А что? У меня был кот..." - последовала еще одна,
не менее увлекательная история.
Такие Дяди Семены ценимы в зоне, их охотно приглашают чифирнуть - это
солидные люди, не допускающие никакой клоунады даже в самом развеселом
приколе.
"Интеллигентные люди" ценятся как рассказчики лишь в том случае, если
они входят "своими" в общий зековский круг. Лишь по прошествии некоторо-
го времени к их знаниям начинают относиться, что называется, по заслу-
гам, обращаются с просьбами юридического характера, разрешают с их помо-
щью сложные вопросы и споры "культурного свойства". Ни должность, ни
ученое звание не могут, как на свободе, заставить себя уважать. В зоне
нет ни докторов наук, ни директоров, ни офицеров, ни десантников, ни ка-
ратистов. Есть все те же - блатные, "мужики", "козлы" и "петухи". Это
следует запомнить.
Спорить ("мазать") на что-нибудь за что угодно - вещь опасная. Вы-
пускник института культуры, (отмотавший, правда, уже два срока за квар-
тирные кражи) не обходил ни одной литературной темы. Его подловил быва-
лый "мужик" Н. Разговор шел ни о чем, пустопорожний. На устах "культур-
ного" мелькнуло: "...А Лев Толстой в "Войне и мире" написал..."
На что Н. заметил:
"Войну и мир" Чехов написал".
Заспорили.
"Культурный" сбегал в библиотеку, принес книгу:
"Видал?"
"Ну, - ответил Н. - А ты - видал?"
"Что?"
"Ну, как Лев Толстой "Войну и мир" писал? Ты что, очевидец?"
Авторитет отряда на разборке этого дела (100 рублей) признал правым
Н., дабы проучить всем надоевшего спорщика...
Приколы, споры, азартные игры сводятся опять к тому же - необходимос-
ти жесткого контроля за своим поведением и особенно - словами. Ведь до-
суг зека, если исключить карты, и состоит в основном из долгих ночных
разговоров после круговой кружки чифира. Кто вспоминает, что было, кто -
предполагает, что будет...
