исправления", хотя какой может быть путь исправления, если есть "козлы"
с пятью-шестью "ходками" на строгий режим? И всякий раз "козел" - вновь
"козел".
Ясно, что "козлы" пользуются в зоне всевозможными поблажками, а чело-
век - слаб... Многие вступают на скользкий козлячий путь из слабости ду-
ха, нежелания общаться с уголовниками. Другим хочется быть сытыми,
меньше работать - что-нибудь убирать, подметать, чистить (говно, напри-
мер). Еще одни - запуганы оперчастью.
В некоторых зонах всем вновь прибывшим зекам выдавали телогрейки с
уже нашитыми "косяками". Не надел - отрицаловка, марш в ШИЗО! И так мог-
ло продолжаться длительное время, до полной победы - зека или оперчасти.
Из "козлов" в "мужики" дороги нет. И из блатных можно опуститься, а
ниже "козлов" - только "петухи".
Неприкасаемые
К этой "теме" со всех сторон повышенный интерес. Неприкасаемые - это
"петухи", то есть настоящие или "опущенные" в ходе отсидки педерасты,
"сексуальное меньшинство". В условиях свободы педерастия и гомосексуа-
лизм получили весьма широкое распространение. Они не прячутся нынче и не
скрывают свои "убеждения"; более того, среди них есть весьма "уважаемые"
и известные люди. Кто их уважает - это другой вопрос...
В условиях тюрьмы и зоны "петух" - самое унижаемое и гонимое сущест-
во,
"...По некоторым сведениям, с реформы исправительно-трудовой системы
1961 года - в зонах стал распространяться обычай: наказание в виде на-
сильственного обращения виновного в педерасты. Некоторые ветераны ГУЛАГа
считают, что этот обычай придумали опера - он стал их оружием в борьбе с
отрицаловом". (В. Абрамкин, Ю. Чижов. "Как выжить в советской тюрьме",
Красноярск, 1992 год.)
Действительно, в лагерной литературе, описывающей предшествующие годы
(до 1961 г.), довольно редко встречаются представители "сексуальных
меньшинств". Это, конечно, не означает, что их не было вовсе: были, но
как "добровольцы", поддавшиеся на уговоры чересчур "озабоченных" удов-
летворением сексуальных нужд.
Одно ясно: "петухи" определились в тюрьме и зоне как массовое явление
действительно с 1961 года - с начала разделения системы лагерей на "ре-
жимы" (общий, усиленный, строгий и особый). Конечно, практики опера не
придумали "петухов": просто не стали мешать "распространению"...
Общий режим вбирал в свои колючие сети бестолковых в общем-то молодых
и здоровых людей. Они начали вариться в собственном соку, применяя к зо-
новской жизни те верхушки "понятий", что успели собрать на воле, в бок-
сах СИЗО и в КПЗ. Медленно нарастал беспредел, который охватил к 80-м
годам наибольшее количество ВТК ("малолеток") и зон общего режима.
Наибольший процент "опущенных" давали "малолетки", на втором месте -
тюрьмы (камеры общего режима, первоходочники) - опять же по причине на-
растающего идиотизма "прописочной" травли. По старым "понятиям" тюрьмы и
зоны, нельзя "опустить" зека в наказание за что-либо. В нынешние времена
снизилось количество "опущенных" ни за что, по произволу сокамерников.
Кстати, те, кто часто "опускал", - тоже недалеки от возмездия. Чересчур
активная заинтересованность "петухами" вызывает у солагерников вполне
обоснованные подозрения; частые уединения кого-нибудь в каптерке с "пе-
тухом" чреваты неожиданной "предъявкой" ("А что это вы там делали два
часа, а?").
Крысятники (крадущие у своих), фуфлыжники (не отдавшие карточный
долг), стукачи, особо активные беспредельщики - наиболее вероятные, в
перспекгиве, кандидаты в "петухи". Обманывают и приглянувшихся "просте-
цов" - возможны сотни способов "уболтать" наивного первоходочника. Но
такой обман - тоже своего рода "косяк" (нарушение тюремно-лагерного за-
кона), "прощаемый" лишь до поры...
В зонах общего режима "петухи" составляют иногда целые отряды. Жизнь
их адская: их забрасывают камнями, загоняют на деревья, заставляют рыть
норы и спать в них. Намного меньше "петухов" на строгом режиме. В хоро-
шей зоне они раскиданы по разным отрядам и спят у самого входа в барак.
У них отдельная посуда, отдельные столы в столовой, отдельная работа. С
ними нельзя здороваться за руку - вообще прикасаться. Давать им что-либо
можно - сигарету, например...
Руководит "петухами" главпетух, через которого осуществляется общее
(блатное) управление этой частью зоновского мира.
Кроме истинных "петухов" в этой группе неприкасаемых находятся и так
называемая "чухна", "чушки", сами сломившиеся к "петухам" по причине
"самоопущения" - нечистоплотности, тотальных "косяков" и т.д.
Подгруппы
Есть еще небольшие группы зеков, незамкнутые какими-то рамками, а оп-
ределяемые как "класс" лишь в словесном выражении. Так, среди "мужицкого
сословия" есть группы "упирающихся рогом" ("быки", "рогометы"), то есть
работающие бесхитростно и тупо до седьмого пота, на грани "косяка", ибо
любое перевыполнение плана чревато повышением самой нормы. Есть бессло-
весные пожилые зеки, не имеющие никакой поддержки ни изнутри, ни извне,
называемые рьяной молодежью презрительно "мышами" и "овцами", "старыми
мухоморами".
"Барыги", торгующие чаем, да и вообще - всем, что есть, обыкновенные
спекулянты. Это публика ругаемая и поносимая за глаза всеми: пашущими
"мужиками" и блатными. Однако именно через них попадает в пределы зоны
чай, доставляется водка. Цена на эти и другие "предметы первой необходи-
мости" устанавливается не сама собой, "сверху", "командным методом":
"свободный рынок" с конкуренцией в зонах не в чести. Барыга, самовольно
взвинтивший цену, рискует быть ограбленным, искалеченным, а то и убитым.
"Маклеры" - вечно что-то меняющие, выкручивающие льготы, лекарства,
конфеты, тряпье. Они сродни барыгам.
Взаимоотношения всех строго, как мы видим, определены "тюремно-лагер-
ным законом". У всех свое место, очерченное четкими границами. Впрочем,
если не забыть, что зона - модель общества, то можно предположить, что
происходящее на свободе (купля-продажа, рост цен, уличный и милицейский
беспредел) зеркально отражается за колючей проволокой. На свободе неиз-
менны моральные принципы - однако они попираются сплошь и рядом. В
тюрьме и зоне непоколебимы "понятия" и "наказы" воров в законе - видимо,
и они игнорируются некоторой наиболее "отмороженной" частью каторжанско-
го социума. Слава Богу, если не везде это так...
АЗАРТНЫЕ ИГРЫ
Карты в тюрьме и в зоне - одна из немногих возможностей скрасить тя-
гостный "досуг", разнообразить вялотекущую жизнь острыми впечатлениями.
Именно карты подводят зека к конфликтной черте - независимо от везения
или умения. Выигрываешь - приобретаешь врага или, в лучшем случае, не-
доброжелателя. Проигрываешь - сам становишься подобным. Любая игра про-
ходит в пике до нервного срыва с психопатическими вскриками, угрозами и
оскорблениями.
"Двадцать одно" (никогда не называется - "очко"), "тридцать одно"
("бура"), стос, терц - неполный перечень самых распространенных игр в
тюрьме и зоне.
Все игры сопровождаются огромным количеством неписаных правил и "при-
мочек" (нюансов), которые нужно знать досконально. В затруднительных
случаях играющие обращаются к авторитетному "катале", к "авторитету",
вору в законе.
В карты никогда не играют просто так. И никогда не говорят: сыграем
"просто так", ибо это выражение означает игру на то, что ниже спины. Го-
ворят: играем "без интереса" или "под интерес".
Играют обычно один на один. Время - по договоренности, до отбоя нап-
ример... Или - пока есть ответ в денежном или вещевом выражении. В долг
(на представку) играют один раз. Проиграл - плати, нет - значит, ты ста-
вил фуфло (см. Приложение-словарь), ты - фуфлыжник и тебе дорога - в
"козлятник", в "петушатник" или под нож кредитора.
Изготовление карт в тюрьме - мастерское действо подручными средства-
ми. Пережевывается и протирается сквозь носовой платок хлеб - получается
отличный клейстер; склеивается бумага, режется прямоугольниками, (книги,
газеты, тетради), - и по трафаретам наносится рисунок (всегда найдется
шариковый стержень).
В зонах же всегда найдется монопольная колода фабричного изготовле-
ния.
Азартными в тюрьме и в зоне являются все без исключения игры - шахма-
ты, шашки, домино.
(В зоне забивают не "козла" а "барана). Все играют "под интерес",
пусть и небольшой: сигаретки, конфетки...
При игре очень важное значение придается "словам" - карточным терми-
нам, жаргонным выражениям ("фене"). Никого не удивляет нынче слово "шту-
ка", означающее тысячу. Однако в лагере при игре в "двадцать одно" под
сигаретки проигрывающий партнер неожиданно спросил: "Ты сколько ста-
вишь?" - "Две штуки", - ответил другой и бросил на кон сигареты. И про-
играл. Проигрывавший ранее предъявил ему счет - две тысячи (штуки) сига-
рет - 100 пачек, огромное количество по лагерным меркам. Нашлись и "оче-
видцы". Лишь после длительной разборки с участием авторитетных блатных
решено было переиграть до "ответа". Выиграл в конце концов тот, кто до-
пустил "косяк" с двумя "штуками". Но могло повернуться и по-иному, мно-
гое зависело от личностей игроков и настроения авторитетов.
Играют и в нарды. Это практически разрешенная игра в зоне. Но проиг-
рыши равнозначны карточным, а страсти - не менее жестоки. Российский зек
быстро овладел этой азиатской игрой, представляющей смесь случайности
(вбрасываются два кубика на вариант хода) и тонкого расчета. Говорят,
это любимая игра (после шахмат) экс-чемпиона мира Анатолия Карпова. Но,
думаю, за колючкой нашлись бы мастера, раздевшие бы и Карпова - вплоть
до казны Фонда Мира.
Есть и хорошие шахматные самоучки, но более всего - шашистов. К зеку
Виталику Э. приехал сразиться майор из управления, чемпион МВД, мастер
спорта - и проиграл под улюлюканье едва ли не всей зоны. А на Виталика,
сбросив шкуру "офицерского благородства", наехали "кумовья" (оперчасть).
Благо, что срок у него подходил к "звонку" - отделался десятисуточным в
ШИЗО...
Азартные игры - один из основных источников неприятностей и конфлик-
тов в тюрьме и зоне, как со стороны ментов, так и между партнерами.
Карточный синдром
Тюремные игры имеют богатую историю. Они были едва ли не основным
развлечением. Профессиональный преступник не мог обойтись без холодка в
своем животе, без которого не мыслилось ни одно серьезное преступление,
и охотно переносил это ощущение азарта в камеру. Карточные игры вору со-
путствовали всегда. Ими он не только зарабатывал на жизнь, но и гадал на
фарт, проверял благосклонность фортуны и попросту развлекался.
Вместе с картами в тюремных камерах появились и другие игры. Многие
из них родились именно в тюрьмах, где изворотливый арестантский ум искал
для себя все новых и новых развлечений. Игры сливались воедино, комбини-
ровались, отходили, вновь возвращались. Безобидные ставки граничили с
истязаниями, деньги - с побоями. В каменных стенах играли в кости, доми-
но, спички, монеты, бумажные купюры, металлические пуговицы, щепки,
хлебные шарики, устраивали тараканьи бега и крысиные бои... Однако на
первом месте по-прежнему оставались карты. После посещения сахалинской
каторги Чехов, наблюдавший местные карточные сражения, заметил:
"Ссыльный развлекается тайно, воровским образом. Чтобы добыть стакан
водки, который при обыкновенных условиях обходится только в пятак, он
должен тайно обратиться к контрабандисту и отдать ему, если нет денег,
свой хлеб или что-нибудь из одежи. Единственное духовное наслаждение -
игра в карты - возможно только ночью, при свете огарков, или в тайге.
Всякое же тайное наслаждение, часто повторяемое, обращается мало-помалу
в страсть; при слишком большой подражательности ссыльных один арестант
заражает другого, и, в конце концов, такие, казалось бы, пустяки, как
