старательно втоптал свое прежнее лицо в грязь. Он лишился последних сим-
патий. Возможно, он устал от прежней роли и стал таким, каким и был на
самом деле - волком-одиночкой, злобным и отвергнутым стаей.
- Воронова? А что Воронова? - откровенничал Червонец. - Разве она не
от мира сего? Такая же, как и все. Также хочет кушать, хочет хорошо
жить, хочет иметь счастье в личной жизни. Можно подобрать ключ к любому
человеку. Нужно только искать больные места, а больные места у всех
есть. И у слесаря, и у следователя. Конечно, я подлец. Я воспользовался
чувствами Вороновой. Но в моем положении выбора нет.
Следствие, которое уже близилось к концу, затянулось еще на четыре
года. Сергея Мадуева поместили в другую камеру-одиночку и перевели на
особый режим содержания. За это время он еще дважды пытался бежать. Нес-
мотря на то, что контролеры ежедневно "шмонали" казенную обитель Червон-
ца - вспарывали матрац, перетряхивали личные вещи и исследовали даже па-
рашу, зек ухитрился припрятать излишки хлеба, расплющивая его по стене.
Из этого хлеба Мадуев однажды вылепил пистолет, тайком сжег кусок тряпки
и сажей вымазал новоиспеченный "ствол". В день очередного допроса за
Сергеем Александровичем пришли два контролера. Выходя из камеры, тот
вдруг прыгнул в сторону, уволакивая за собой прапорщика, и выхватил
"пистолет":
- На месте! Стой на месте! Буду стрелять!
Бандит размахивал "пистолетом", чтобы контролер не успел присмот-
реться и различить муляж. Замешательство конвоя длилось считанные мину-
ты. Заложник, наученный итогами прошлой схватки, покорно стоял возле
разгоряченного узника. По коридору уже спешила подмога. Наконец прапор-
щик-заложник засек странную конструкцию оружия и выбросил руку навстречу
пистолету. Хлебный ствол отвалился, и красноречие Мадуева сразу же ис-
сякло. Через минуту зека вновь заносили в камеру, ибо самостоятельно пе-
редвигаться он вновь не мог. Все эти проказы не мешали Червонцу активно
помогать следствию. В многотомном деле появилась еще одна статья, но
Червонец даже не стал читать обвинение. Он осунулся еще больше и мрачно
заметил:
- Мне трудно, очень трудно. Я никогда не думал, что закончу жизнь
именно так. Я буду пытаться бежать, я не хочу терять последнюю надежду.
Ведь я тоже хочу жить.
В сентябре 1994 года один из контролеров СИЗО передал Мадуеву писто-
лет "ТТ" с глушителем и полной обоймой патронов. Это уже попахивало мис-
тикой, но факт остался фактом. Поговаривают, что за Червонцем стояли
влиятельные "внешние" структуры, которым требовался дерзкий Мадуев
(прессой была запущена версия, что пистолет передал один из питерских
авторитетов. За свое освобождение Червонец должен был убрать Сергея Мис-
карева по кличке Бройлер. У Мадуева, как он сам признался, выбора не бы-
ло. Бройлер таки будет убит, но не Червонцем). У арестованного контроле-
ра имелась своя версия, которая открывала в удивительном узнике еще одну
способность - гипнотическую:
- Помню лишь одно. В два часа ночи я заглянул в камеру Мадуева и уви-
дел, как он на меня смотрит сквозь мутное стекло. Моим мозгам как бы от-
дали приказ: открыть дверь! В голове что-то переключилось и... Ничего не
помню.
Червонец без колебаний сдал "вертухая" и рассказал о сделке с ним.
- Люди, которые мне помогали и помогают, ищут выгоду для себя, - ска-
зал он под конец допроса. - А это не помощь, это купля-продажа. Ты -
мне, я - тебе. Бескорыстно мне помог лишь один человек.
Охранять судебный процесс над Сергеем Мадуевым прибыла целая рота
конвойных войск. В наружном оцеплении стояли кинологи с собаками и ряд
автоматчиков. Каждого, кто переступал порог зала заседаний, старшина
проверял ручным металлоискателем. Складывалось впечатление, что конвой
охраняет Червонца от возможных покушений. Злые языки утверждают, что на
четвертый день процесса кто-то пытался проникнуть в зал с пистолетом Ма-
карова, спрятав его в видеокамеру. Десятки потерпевших рвались к клетке,
где сидели затравленный Червонец и два его подельника. Если бы суд сох-
ранил подсудимому жизнь, здесь началась бы бойня. Был пущен слух, что на
Мадуева готовится покушение: его попытаются убить по дороге в здание су-
да или же обратно в СИЗО.
Но Червонец дожил до приговора, который читался три дня. Когда пре-
доставили последнее слово, он просил подарить ему жизнь. Он говорил спо-
койно, без эмоций. Казалось, что последнее слово произносит машина. 10
июля 1995 года председатель суда Людмила Суханкина поставила в процессе
последнюю точку. Сохранилась видеозапись этого процесса. Мадуев стоя
встретил слова "... к исключительной мере наказания - расстрелу". Его
лицо, взятое оператором крупным планом, едва заметно передернулось, гла-
за увлажнились. Червонец был по-прежнему скуп на эмоции. Он негромко
бросил какую-то фразу (говорят, что "Спасибо всем вам. Удачи и счастья")
и сел на скамью. Клетку мгновенно оцепили три автоматчика и здоровенный
сержант с рацией. Адвокат быстро подошел к дверям клетки и что-то обод-
ряюще произнес сквозь решетку. Мадуев неподвижно сидел, держа на коленях
черный блокнот.
РАЗДЕЛ II
ИХ ПОМЕНЯЛИ МЕСТАМИ
Ночь перед Рождеством
Ранним утром шестого января 1994 года тяжелая дверь камеры наконец
открылась, и на пороге вырос мрачный конвой:
- Сергеев, на выход.
С кровати поднялся молодой светловолосый парень в зеленой клетчатой
рубашке. Он нерешительно топтался у тумбочки, пока прапорщик не гаркнул:
- Выходи с вещами!
Парень собрал туалетные принадлежности, остатки печенья, сменные нос-
ки и свитер, упаковал все это в сумку и двинулся к дверям. Перед тем как
захлопнуть дверь, контролер пристально оглядел парня, сверил его до-
вольную физиономию со снимками. Зек почесал коротко остриженный затылок
и кивнул в сторону камеры:
- Можно хоть с корешом попрощаться?
В камере, повернувшись к грязной щербатой стене, мирно посапывал со-
камерник. Прапорщик ругнулся и с шумом захлопнул дверь. Дежурный по кор-
пусу остановил процессию, сверил сопроводительные документы и сонно
воткнул свой взор в подбородок зека:
- Фамилия, имя, отчество.
- Мое?
- Свое я знаю.
- Сергеев Валентин Николаевич.
- Год рождения?
- Тысяча девятьсот шестьдесят восьмой.
- Место рождения?
- Витебск.
Щелкнул электронный замок, зек под присмотром двинулся к тюремным во-
ротам. На контрольно-пропускном пункте состоялось еще одно блиц-интервью
с дежурным. Последняя формальность. Наконец тяжелые ворота отошли в сто-
рону, открывая путь к свободе. Вчерашний узник на дрожащих от волнения
ногах вышел на улицу. Шаг его становился все быстрей и быстрей. Серый
невский рассвет казался ему нереальным, а сегодняшнее утро - сном. Лишь
когда "Кресты" с тяжелыми полутемными коридорами остались далеко позади,
Олег Данилин, - а именно так звали двадцатитрехлетнего убийцу, - облег-
ченно вздохнул и свернул в магазин. Он смочил пересохшее горло двумя
стаканами томатного сока, купил сигарет и двинулся к автобусной останов-
ке. Он пытался себе представить, какой переполох начнется в "Крестах"
спустя несколько часов, затем оставил свою скудную фантазию в покое. Ут-
ренний рейс мчал Данилина в Василеостровский район, где жил двоюродный
брат.
Сокамерник Данилина, как вы уже вероятно догадались, по фамилии Сер-
геев проснулся, потянулся до хруста в пояснице и предался мечтам о рож-
дественском вечере в объятиях друзей и подруг. Он парился здесь по нез-
начительному делу и сегодня утром должен был покинуть тюрьму под подпис-
ку о невыезде. Адвокат ел свой хлеб не даром. Чего не скажешь о режимных
сотрудниках, сонно сверявших кипу бумажек с метрикой, "фасом" и "профи-
лем" Сергеева.
По злому капризу судьбы, убийца Данилин, получивший от областного су-
да пятнадцать лет усиленного режима и ожидавший в "Крестах" этапа, был
такой же мордатый, стриженый и сероглазый, как и его сокамерник. Дли-
тельное общение, которое затянулось почти на месяц, даром не прошло. Да-
нилин заочно познакомился не только с родными белорусскими местами собе-
седника, но и с подробностями его личной жизни. Все это пригодилось при
освобождении из стражных мест.
Итак, Сергеев досмотрел сон, удивился пустой койке соседа и бодро за-
шагал по камере. В обед он стал волноваться и при очередной раздаче пищи
пробасил в кормушку:
- С Рождеством Христовым, командир. Сколько мне еще тута куковать? Я
уже дома должен быть.
И вдруг он с ужасом узнал, что этот паек предназначается Данилину, то
есть как бы ему, но в то же время не ему. Смутное и грязное подозрение
закралось в душу надутого соседом узника. Сергеев поставил миску на пол
и что есть силы забарабанил кулаками по двери.
- Сергеев здесь, - завопил он страшным голосом, от которого задрожали
даже стены. - Выпустите меня! Я не Данилин, я - Сергеев.
От волнения он перевернул миску с супом. Дверь открылась спустя пол-
часа, и его потащили по коридору. Подмена вскрылась быстро, и Сергееву
засветил новый срок - за пособничество в побеге. Хотя на его лице чита-
лось что угодно, но только не преднамеренная помощь убийце Данилину.
После допросов и проверок Сергеева таки выпустили из тюрьмы, хотя и на
следующий день. По следу его сокамерника пустились оперативно-розыскные
группы. Одна из них прибыла к брату Данилина. В то время, как озлоблен-
ный конвой поднимался лестничными маршами, беглец трогательно дремал за
кухонным столом. Он трапезничал уже вторые сутки, и пьянил его не только
дух сдуру привалившей свободы. В углу кухни выстроилась батарея пустых
бутылок. Идентифицировав мертвецки пьяного Данилина, которого не смогли
привести в чувство даже армейские сапоги, конвой потащил его к автомоби-
лю.
Беглец оклемался в той же камере тех же "Крестов". Он долго щупал го-
лову, распухшую от водки, ударов и падений с небольшой высоты. В голове
крутились обрывки мыслей и воспоминаний, которые никак не удавалось соб-
рать воедино. В конце концов Данилин вспомнил тюремные ворота, расплыв-
чатое лицо дежурного офицера на КПП, попойку у брата. Но все это каза-
лось сном. Узник недоверчиво ощупал холодные стены, привинченный столик
и вновь стал продираться сквозь обрывки мыслей. В конце концов он решил,
что все последние события - не более чем сон, и успокоился. Телесный не-
дуг он списал на драку с сокамерником, которого, видимо, потащили в кар-
цер, В голове крутилась дурацкая фраза: "Упал, ударился головой, потерял
сознание..." Спустя два часа Данилину вновь пришлось удивиться: ему
предъявили обвинение в побеге из-под стражи. Для его свинцовой головы
это было слишком...
Они умирали при вскрытии
Побеги, где беглец выбирает самый бескровный и легкий для себя путь,
используя чужие документы, уже давно стали классикой. По прибытии зека в
следственный изолятор тюремный фотограф увековечивает его "фас" и "про-
филь". Снимки входят в тюремное дело и служат основным отличительным
признаком, чтобы вместо вора Иванова по этапу не отправился убийца Пет-
ров. Идентифицировать зека могут и по отпечаткам пальцев (по мнению анг-
лийского антропометролога Гальтона, вероятность совпадения отпечатка од-
ного пальца с отпечатком другого выражается отношением 1:4. Если же у
одного лица снять узоры всех десяти пальцев, вероятность совпадения с
отпечатками другого будет равна 1:64.000.000.000. Численность населения
земного шара исключает даже однократное совпадение всех десяти отпечат-
ков. Все свои наблюдения и расчеты Гальтон включил в книгу "Отпечатки
пальцев", которая увидела свет еще в 1892 году), однако в большинстве
случаев администрация тюрьмы не утруждает себя этой морокой, ограничива-
ясь внешним сходством и контрольными вопросами.
Да и то, чтобы отличать стриженых новобранцев по фотографиям, от
