Хелдишских владениях. Должность предоставлялась и всем потомкам герцога
Клейборнского, покуда род его не прервется. Рэндалл, управляемый теперь
Званом, добавлялся к титулу клейборнских герцогов. При жизни герцога Рэндалл
был во власти его старшего сына, фактически являясь самостоятельным
графством. После смерти Сайхира Эван становился герцогом Клейборнским и
графом Рэндаллским, объединяя земли и титулы окончательно. Словом, к концу
лета у Сайхира появились немалые поводы порадоваться.
А в Валорете для Камбера недели и месяцы бежали так же быстро, как и
для Синила в Хелдоре, хотя и не наполненные военной горячкой. К концу лета
положение королевы Меган сделалось очевидным, ее радостным оживлением
любовались все, кто любил обычно такую грустную королеву. У Эвайн тоже
проступали признаки приближавшегося материнства. Ребенок должен был родиться
вскоре после Рождества. Рис, ходивший за обеими, не мог припомнить, когда
еще был так доволен-- здоровьем и настроением Меган и развитием сына,
которого носила под сердцем Эвайн.
Сын Меган станет еще одним принцем Гвинедда, и, видит Бог, он нужен им.
Но мысль о собственном ребенке каждый раз просто будоражила. В этом они с
будущей матерью были полной противоположностью: он горячо радовался, а Эвайн
делалась все более спокойной и ровной, наполнялась неземным умиротворением.
Черты лица и линии тела приобретали мягкость и плавность, прежде Рис не
видел своей жены такой... Даже Йорам-- большой любитель пикировки с
сестрой-- оставил свои колкости.
Камбер тоже заметил перемену в дочери и в отношении к ней Риса и
Йорама. От их неуклюжего внимания он старался оберегать Эвайн, помогал ей
приспособиться к своему положению и старался не утруждать. Подолгу бывая
вместе, они и теперь иногда занимались переводами, раздумывали над
таинственными фигурами преград и их предназначением, но чаще просто
отдыхали-- в контакте сознания освобождали от напряжения мозг.
Отец и дочь не забывали и о сложностях двойной жизни Камбера и более
всего размышляли над последствиями возможного объявления его святым. Для
племени дерини и даже для будущего страны канонизация скорее всего была
благотворна. В этом мог сомневаться разве что щепетильный Йорам.
Кощунственность причисления живого к лику святых, да еще священника,
божьего слуги-- вот что страшило и не давало покоя. Что произойдет с живым
Камбером в тот момент, когда его объявят святым? Это не дано знать смертным.
Он надеялся, что и не придется узнать.
Отсутствие Синила предоставило его канцлеру значительную свободу. Она
была употреблена на то, чтобы выяснить как можно больше о камберианцах и
попытаться что-то предпринять. Новости, донесения из провинции и дворцовые
слухи понемногу складывались воедино.
Случайно встретив гавриллитского аббата отца Эмриса, явившегося ко
двору с жалобой о посягательствах на земли Ордена неподалеку от аббатства
святого Неота. Камбер узнал, что Кверон Кайневан покинул Орден еще в апреле.
Эмрис до сих пор недоумевал, почему. Священник-Целитель имел безупречную
репутацию как в самом Ордене, так и в миру. Эмрис не мог объяснить, ни
почему Кверон ушел, ни куда он подевался.
Из другого источника Рису стало известно, что Кверон участвовал в
покупке частично укрепленного и сильно разрушенного замка под названием
Долбан, стоявшего у дороги из Валорета на северо-восток к Кэррори.
Дальнейшее расследование показало, что отца Кверона пару раз видели в том
районе уже не в белом облачении своего бывшего Ордена и что за
отремонтированными стенами Долбанского замка энергично ведутся строительные
работы.
Последнее обстоятельство немало удивляло. Откуда у Кверона взялись
деньги на покупку особняка, ведь, как и каждый священник, он дал обет
бедности? Однако дворцовые события помешали Камберу завершить расследование.
Несмотря на то, что Синил по-прежнему находился в Хелдоре и должен был
вернуться не раньше середины сентября, Совет (вернее, та его часть, что
пребывала во дворце) собирался дважды в неделю, разбирал текущие дела и
отправлял подробные отчеты королю. Королева-правительница с немалым трудом
заставляла себя высиживать на заседаниях. Энском, всегда радевший о заботах
церкви, все лето переносил приступы болезни и чаще отсутствовал, чем
присутствовал.
Чем хуже становилось архиепископу, тем больше времени проводил Камбер у
его постели, повинуясь не долгу, а глубокой симпатии и привязанности.
Многолетняя болезнь желудка одолевала состарившегося архиепископа. Даже
такой умелый Целитель, как Рис, был в состоянии лишь облегчить страдания, а
это умел делать и Камбер. Его Энском и предпочитал видеть около себя.
По настоянию архиепископа, Риса и Йорама отрядили съездить в Кэррори, а
на самом деле проведать Долбан и выяснить тамошнее положение дел. Разведчики
появились неподалеку от замка в середине августа и провели там почти неделю.
Представились купцами-путешественниками, наблюдали за сновавшими туда-сюда
рабочими и расспрашивали некоторых.
Выяснилось, что особняк куплен через посредника по имени Джон,
расплатившегося золотом. Теперь с работниками расплачивается бейлиф Томас,
он же имел дело и с жителями деревень, приносившими съестные припасы. За
золото и серебро бейлифа от крестьян требовалось помалкивать о том, что они
видели внутри. Пользуясь деринийскими способностями, Рис и Йорам узнали, что
большинство строений похожи на монастырские. Старая часовня Долбана была
восстановлена и, как утверждали некоторые, значительно расширена. Через
долбанские ворота проследовало огромное количество прекрасной древесины и
камня, а один старый плотник рассказал о большой статуе человека в плаще,
под капюшоном, поставленной возле нового алтаря из розового мрамора.
Если хозяин этого места был тут, без сомнения, им являлся маленький
сухощавый человек в серой одежде, время от времени прогуливавшийся по
крепостным стенам в ночные часы. Его облик как нельзя более точно совпадал с
описанием Кверона вплоть до толстой рыжевато-каштановой гавриллитской косы
длиной до пояса. Рис и Йорам не видели его собственными глазами, но человек,
по которому они считывали мысли, не мог солгать. Сомнений не оставалось:
Кверон был в Долбане.
Для окончательного выяснения ситуации они перед отъездом нанесли ночной
визит в Кэррори. Элинор не было-- вместе со своим новым мужем и сыновьями
она отправилась проведать родню супруга; но Умфрид, старый бейлиф Кэррори,
охотно впустил молодых людей.
-- Да, посетители продолжают молиться у могилы покойного хозяина,--
рассказывал Умфрид.-- Многие оставляют цветы. Могила осталась прежней, к
хозяйке никто не обращался с предложениями по постройке храма. А что, отец
Йорам и лорд Рис тоже считают покойного святым?
Потайным ходом, соединявшим жилые комнаты и фамильную часовню,, бейлиф
привел их к цели путешествия.
В сопровождении Умфрида они не стали убеждаться в неприкосновенности
надгробия, поверили старику на слово. На обратном пути в Валорет они
повстречали камберианские часовенки, очевидно, поставленные поселянами без
постороннего наущения, а просто в память о добром графе. С собой Рис и Йорам
везли записки из часовни с молитвами и просьбами к святому заступнику.
Разведка не позволяла заключить, разрозненные это проявления стихийных
человеческих чувств или проявления набирающего силы, организованного
движения. Рассматривая записки с могилы, Камбер заметил, что почерк
некоторых напоминает руку Гьюэра. Впрочем, совершенной уверенности не было--
слишком много бумаг приходилось ему просматривать, а почерк бывшего
секретаря ничем особым не выделялся.
Серьезного расследования не состоялось-- в ночь на первое сентября
Энском Тревасский умер на руках Камбера. Участившиеся колики и приступы
тошноты, от которых архиепископ таял на глазах, завершились кровавой рвотой
на пороге кончины. Умирающий не чувствовал боли-- руки друзей избавили его
от страданий, но и вся деринийская мудрость уже не могла спасти Энскома.
Камбер как епископ Грекотский отслужил погребальную мессу, показавшуюся
ему едва ли не самым сложным из того, что ему приходилось делать. Жаркая и
влажная погода не позволила отсрочить похороны до возвращения короля--
заклинание против тлена не могло действовать так долго. Энском был погребен
в склепе под собором через два дня после смерти.
Он был еще жив, а в Гвинедде, зная об ухудшении здоровья архиепископа,
гадали о преемнике. В конце концов, при нескольких воздержавшихся все голоса
были отданы Джеффрэю Кэрберийскому.
Некоторое время Джеффрэй, один из шести странствующих епископов
Гвинедда и бывший член гавриллитского Ордена, был кандидатом на получение
епархии. Епископ-дерини. умеренный, он пользовался доверием многих людей,
был известен всему Перплмарчу, где обитал в последнее время. Казалось, он
обладал умением соединять совершенно несоединимое (талант, очень полезный
стране в будущем).
Энском, правда, сначала не думал назначать Джеффрэя в Валорет, зная,
что умрет раньше Камбера, он не хотел оставлять друга один на один со
Слугами святого Камбера. На кафедре столичного собора должен был поэтому
воцариться надежный преемник, который будет посвящен в тайну и
воспрепятствует канонизации.
Но претенденты не отвечали ни этому требованию, ни прочим достоинствам,
чтобы занять такой ответственный пост, а времени у Энскома оставалось все
меньше. Единственное требование к преемнику архиепископ ни за что не
согласился бы изменить-- он должен быть дерини. Человеку нельзя доверять
пост главы церкви. Только такой могущественный заступник может оградить
племя дерини от нападок щ и преследований.
Поэтому за недостатком других кандидатур Энском выбрал Джеффрэя. По
крайней мере, тот был дерини, причем опытным, хотя Камберу не стоило слишком
на него полагаться. За неделю до смерти Энском назвал имя своего избранника
в письме Синилу в Хелдор. Когда пришло согласие короля, Энском уже был
мертв. Архиепископ Орисс Ремутский созвал Совет епископов и представил
избранника Энскома. Когда он сказал, что и король одобрил выбор, епископы не
стали спорить.
Подобно Энскому, Камбер сомневался в человеке, которого не знал ни как
Камбер, ни как Алистер, но других предложений не было, поэтому ему пришлось
сказать "да" вслед за остальными. Из-за того, что Джеффрэй не знал и не
должен был знать правды об Алистере Каллене (Камбер и Энском остерегались
прошлых связей Джеффрэя и Кверона по Ордену), он не станет противником Слуг
святого Камбера, когда они поднимут головы.
В течение недели после посвящения Джеффрэя ничего необычного не
случилось. Вестей из Долбана не было, и когда вернулся король, чтобы
выразить скорбь о кончине Энскома и познакомиться с новым примасом Гвинедда,
дворцовая жизнь потекла по привычному руслу. Следующие несколько недель
Камбер был занят встречами и совещаниями с Синилом, он почти забыл о своих
опасениях.
Сын Меган родился в конце сентября (его назвали Рисом в честь Целителя,
помогавшего ему явиться на свет), Синил, обрадованный здоровым телом и духом
малыша, объявил неделю торжеств. Меган поправилась значительно быстрее, чем
после предыдущих родов, и казалась счастливой уже от присутствия короля в
городе. Новорожденный принц рос не по дням, а по часам.
Через месяц после смерти Энскома новый архиепископ созвал консисторию,
просив прибыть всех епископов и глав религиозных Орденов. Собрание было
