что ближайшие несколько месяцев принесут политические перемены, и его
пытливый ум неустанно сопоставлял, обдумывал, взвешивал. Как-то теперь
проявит себя его высокородный ученик. Все указывало на то, что Синил не
бездействовал, пока они не встречались.
Епископ Грекотский въехал в Валорет около полудня в день Всех Святых.
На ступенях собора его встречала куда более внушительная компания, чем он
ожидал, принимая во внимание дождь и поспешность приезда Алистера.
Встречающих возглавлял Энском-- ведь это был его собор. К архиепископу
присоединились настоятель Эллин, два десятка обрадованных
рыцарей-михайлинцев и архиепископ Орисс, сам по приказу короля прибывший
накануне.
Но самым неожиданным было присутствие насквозь промокшего, но бодрого
короля Синила, не скрывавшего нетерпеливого возбуждения и желания поскорее
оказаться в обществе своего канцлера в сухой и теплой зале замка. Без шляпы,
без умолку говоря, Синил сбежал по ступеням собора навстречу своему другу.
Забрызганный дорожной грязью, Камбер не успел выбраться из седла, как на
него посыпались идеи и проекты, готовые к реализации. Синила прямо-таки
распирало, ему не терпелось немедленно узнать мнение новоявленного канцлера
по поводу всех новаций. Положительно, в таком расположении духа король
прежде не бывал.
Он не умолкал и за ужином, как видно, конец лета и осень Синил провел
не в стенаниях, а с большой пользой для себя. Вплоть до открытия заседаний
Совета Камбер проводил время с королем, обсуждая его замыслы, либо с
секретарем, которому Синил уже успел продиктовать наброски своих
многочисленных планов. К исходу четвертого дня у Камбера наконец появилось
ощущение, что он разбирается в нарисованной Синилом картине. Все замыслы
короля казались немыслимо честолюбивыми.
Утром в день святого Иллтида, после торжественной мессы Святому Духу,
король Синил собрал наконец заседание своего Совета, официально объявил
епископа Алистера Каллена канцлером, лично прочитал указ о назначении и
передал Камберу символы его власти. Королева Меган положила на облеченные
лиловой сутаной плечи епископа широкий воротник из золотых букв "X"; она так
никогда и не узнала, что в ответ благодарно целовал ее руку никто иной, как
ее бывший опекун.
Синил лично передал в освященные руки Камбера Большую Печать Гвинедда с
восстановленным изображением Льва вместо львиных лап и горностая-- герба
Фестилов. После этого Камбер получил свою канцлерскую печать с изображением
оружия Грекотской епархии, геральдического меча Каллена и эмблемы дома
Халдейнов.
После окончания этой церемонии Камбер поклонился и принес благодарность
королевской чете, затем занял место справа от высокого королевского трона;
теперь это место принадлежало ему.
Назначением Камбера события не исчерпывались. Теперь, когда Синил
взялся управлять государством, королевские грамоты и должности получили и
люди, и дерини.
По рекомендации архиепископа Энскома и некоторых Других, лорд Джебедия
Алкарский был объявлен главнокомандующим королевскими армиями. В военных
делах он становился равным Синилу, но маловероятно было, чтобы король стал
ему помехой, ибо Синил имел самое отдаленное представление о стратегии,
несмотря на то, что быстро всему учился. Благодаря назначению Джебедия
получал право заседать в Совете короля и графский титул-- случай,
беспрецедентный для рыцаря церкви.
Вместе с Джебедия в Совет вошли архиепископ Энском и Орисс и четверо
новоявленных пэров, получивших свои титулы на той же церемонии, когда юный
Дэвин МакРори был объявлен графом. За исключением барона Торквилла,
четверка-- два графа и два барона-- состояла из представителей людской расы.
Камбер догадывался: это сделано для того, чтобы уравновесить влияние трех
дерини. Синил собирался пополнить нынешний Совет еще четырьмя членами, но
теперь, пока обязанности еще не были окончательно распределены в
соответствии с талантами и способностями, хватало и восьми. Камбера
интересовал вопрос, намерен ли король удержать установленный таким образом
баланс дерини и людей. С учетом рассказов Йорама о лордах-людях, ринувшихся
ко дворцу в надежде приобрести земли и титулы, будущее равенство в Совете
людей и дерини казалось маловероятным.
Следуя обычаям двора, Синил и его советники удалились в одну из комнат
на неофициальный обед, на котором могли присутствовать только девять
человек. За обедом Синил дал ясно понять, что только что объявленные
назначения были не пустыми почестями. От королевских советников требуется
исполнение обязанностей, в противном случае последует отставка. Прежде чем
слуги убрали остатки еды, Синил начал раздавать поручения. Отчеты советников
должны быть готовы к повторному заседанию Совета в день святого Эндрю, почти
через месяц, а к началу рождественских праздников процесс радикальных
перемен в королевстве должен быть запущен.
Камберу досталось координировать исполнение планов Синила, а они так
или иначе затрагивали все сферы, начиная с дипломатии и военных дел и кончая
реформами права и улучшением социальных отношений.
Одно королю не терпелось осуществить как можно скорее. Он хотел
укрепить союз или по крайней мере подписать соглашения с соседями Гвинедда.
Устранение реальной угрозы нападения в эти первые после поражения Ариэллы
месяцы не означало снижения военной активности. Расположенная к западу от
королевства Меара, считавшаяся вассальным государством уже около тридцати
лет, со времени смерти ее последнего наследника престола время от времени
представляла угрозу целостности Гвинедда, равно как и королевства Говикк и
Хланнедд, доставлявшие немало неприятностей своими внезапными набегами на юг
страны. Мурин, бывший могущественным союзником Имра, после падения
последнего хранил молчание, не выказывал враждебности, но гонцов не слал. У
Синила не оставалось никаких сомнений, что все соседи с величайшим вниманием
следят за новым владыкой Гвинедда, высматривая проявления
непоследовательности и слабости.
Требовал незамедлительного выяснения статус крошечного княжества Хелдор
к северу от Гвинедда, ранее принадлежавшего родственнику Имра Термоду Рорау.
За несколько недель до созыва Совета до Синила дошли слухи о возникшем там
конфликте между младшей ветвью дома Фестилов и его бывшим союзником
Сайхиром.
Тот в результате воцарился в Хелдоре, прибавив княжество к своему
исконному Истмарчу. Сайхир был достаточно рассудителен, чтобы понять-- у
него никак не хватит сил удержать приобретенные земли. В озерном крае
Рэндалл сопротивление продолжалось; к дерини этого района, приютившим двоих
Фестилов, примкнули остатки армии Рорау. Весь Рэндалл фактически был
неподвластен Сайхиру. Они с Синилом снова нуждались друг в друге, Фестилы и
их приспешники должны быть окончательно добиты, покуда вновь не объединились
с Торентом и не стали серьезной опасностью для Гвинедда и смертельной
угрозой для Сайхира. К нему было решено спешно отправить констебля лорда
Адаута и барона Торквилла с предложениями переговоров.
И все же не Сайхир и не его авантюра в Хелдоре занимали ум Синила.
Нимур отмалчивался. О короле Торента и событиях в его стране в последнее
время почти ничего не было известно. Сотню своих знатных воинов, взятых в
плен при Йомейре, Нимур выкупил, не торгуясь. Стало быть, нуждался в людях и
золота на это не жалел. Но никто не угрожал Торенту извне, на границах было
спокойно, некогда мятежные земли на юге и востоке пребывали в покорности.
Для чего королю-дерини понадобилось так срочно выкупать своих рыцарей? Не
могла ли эта забота о вассалах быть приметой военных приготовлений Нимура
против Гвинедда? В конце концов где-то в Торенте под покровительством
близких ко двору вельмож жил-поживал младенец-Фестил. Он подрастет и по
научению родни, весьма вероятно, заявит права на трон своего отца. А Нимур?
Что удержит его от искушения использовать мальчишку для славы и могущества?
Сколько преимуществ получит король Торента, водворив на трон своего
ставленника?
И Синил хотел быть готов к любому повороту событий. Начинать следовало
с серьезных военных преобразований. У него должны быть войска, на которые
можно положиться, выдвинутые к границам Торента и Истмарча.
Приступить к военной реформе немедля оказалось невозможно-- солдаты
будущих воинских частей были фермерами и крестьянами. Всю осень они собирали
урожай, молотили, готовили хозяйства к зиме, а с первым весенним солнышком
должны были снова оказаться в поле. Выучкой рекрутов по-настоящему можно
было бы заняться только с окончанием сева. Временное отсутствие солдат не
остановило Синила, он озаботился тем, чему не мешала стужа.
Оружейники принялись ковать клинки, наконечники копий и клепать шлемы.
Подмастерья корпели над кольчугами и оснащали кожаные доспехи стальными
пластинами и кольцами. Владельцы собственной амуниции были обязаны в течение
зимы привести ее в полный порядок и держать в готовности.
Мастера оперили тысячи гладких стрел из каленого дерева, которые от
плохой погоды не искривятся и не потрескаются. В помещениях замка
выдерживались срезанные загодя прутья из тиса и пекана, чтобы, когда придет
срок, превратиться в тугие луки.
После осеннего забоя скота вовсю трудились кожевенники и шорники. Из
кож шили куртки, нагрудники, шлемы и другие доспехи, кожей обтягивали щиты,
из внутренностей свивали тетивы луков и канаты катапульт.
Джебедия и двое других членов Королевского совета-- графы Фэнтан и
Таммарон-- приступили к долгосрочному плану создания хорошо вооруженных и
дисциплинированных конных отрядов. Джебедия считал, что прошедшие выучку
всадники составят ударную силу королевской армии. Пока графы из Совета
продумывали правила набора и программу обучения рекрутов, барон Хилдред и
несколько других дворян совершали объезды лучших коневодческих ферм
Гвинедда, отбирая жеребцов и чистокровных кобылиц для намеченной программы
по заведению в армии племенных табунов-- Джебедия мечтал усадить свои
отборные войска на самых рослых из быстрых коней. В сражении вместе с
торентскими рыцарями было захвачено несколько ркасаннских жеребцов, союзники
Ариэллы высоко ценили этих легконогих обитателей пустынь. Джебедия и Хилдред
считали, что кровь благородных животных очень пригодится для будущей
непобедимой конницы Гвинедда.
В суете государственных дел у Камбера почти не оставалось времени. За
несколько недель, он сумел приспособиться, ежевечерне выкраивая около часа.
на собственные исследования. С благословения Кревана Эллина, при полном
одобрении короля Йорам был назначен личным секретарем Камбера и поселен в
комнаты по соседству с покоями прелата-канцлера в архиепископском дворце.
Для Камбера и Йорама все решилось наилучшим образом.
Рис и Эвайн тоже объявились в столице, но вовсе не в результате
отцовских интриг, а благодаря хлопотам королевы и профессиональной репутации
Риса. Меган несколько месяцев убеждала Эвайн стать ее фрейлиной и
предпочитала Риса другим придворным Целителям, хотя среди них были самые
искушенные и многоопытные.
Когда Эвайн приняла предложение, королеву целую неделю было не узнать,
весь двор удивлялся оживлению обычно незаметной, как мышка, Меган. Даже
Синил заметил радостную, перемену и благодарил Эвайн. Вскоре они с Рисом
получили апартаменты в королевской башне, оба находились теперь поблизости
от комнат Меган и от королевской детской. Эвайн бывала около королевы или
