впечатлениями на словах и мысленно.
Потрясенный Энском не показывал виду, слушал, не перебивая, качал
головой и попивал козье молоко из чашки.
-- Ax, Камбер, ты по-прежнему колючка в боку. О, я знаю, что ты не
повинен в этом. Ты делал то, что должен. И тем не менее проблема возникла.
Архиепископ поморщился после очередного глотка, молоко он пил, унимая
боль в желудке, а от последних новостей недуг еще больше разыгрался. Камбер
молчал.
-- Однако,-- продолжал архиепископ,-- ты можешь быть спокоен, пока я
архиепископ, в моем соборе не будет воздвигнуто никакого святилища
Камбера.-- Он решительно поставил пустую чашу.-- Что касается канонизации,
думаю, никто не с силах остановить поклонения, популярного в народе, но
обещаю постараться, чтобы до собора епископов не дошло ни одно официальное
прошение.
-- Спасибо, Энском,-- тихо сказал Камбер.-- Большего нельзя и просить.
Энском пожал плечами.
-- Хотел бы я предложить большее. Честно говоря, не понимаю, как ты
можешь оставаться спокойным. Если бы кто-то пытался сделать святого из меня,
я превратился бы в комок нервов.
Разламывая каравай белого хлеба, Камбер устало улыбнулся.
-- Тебе отлично известна цена этого внешнего спокойствия,-- сказал он,
отправляя кусочек в рот.-- Что еще мне остается делать?-- Он прожевал и
проглотил хлеб.-- Открыть правду-- значит свести на нет все то, чего удалось
добиться за последние месяцы. Синил едва начал чувствовать себя настоящим
королем. Уже около века страна не видела подобных ему. Тебе следует
познакомиться с планами реформ, которые он, Джеб и я разрабатывали вчера.
Они значительны и по большей части выросли из его идей, а не наших с
Джебедия.
Йорам подлил в кубок отца душистого темного эля, Камбер поблагодарил
кивком и основательно приложился к кубку, прежде чем продолжить.
-- Это еще не все. Пока мы обозначили только общие контуры, но уже
видно, что некоторые его предложения в области права прямо-таки радикальны.
Он усвоил многое из того, что мы заставили его прочесть. Теперь это получило
во многом неожиданное развитие. Некоторые затеи слишком далеки от
реальности, но важно то, что он учится. Начинает мыслить независимо и
стремится дальше на основе того, что мы дали ему. Иногда я просто не
поспеваю за его мыслями. Энском, евший сыр с яблоком, вытер пальцы о
салфетку из дамаста и принялся чистить ногти кончиком ножа. Его глаза весело
поблескивали.
-- Не берусь спорить об этом. По нашим встречам я знаю о его идеях.--
Он повернулся к Йораму.-- А что ты, Йорам? Рис и Эвайн? Вы трое смиритесь со
святостью своего отца, если такова цена благосостояния страны?
Йорам оставил хлеб, превращавшийся в его пальцах во множество катышей,
и отряхнул руки от крошек.
-- Должно быть нечто, способное остановить неразумных, ваша милость.
-- Согласен. К сожалению, имя твоего отца пополнило мартиролог, его
"кончина"-- свершившийся факт. Как мы остановим разговоры вокруг нее?
-- Как все это неправедно!
-- Знаю,-- Энском вздохнул.-- Порой мы не можем позволить себе излишней
разборчивости. Забудем пока о нравственности. Ты можешь справиться с
паломниками? Что если Гьюэр и его приятели станут просить у леди Элинор
разрешения на превращение могилы в свое святилище?
-- О, Господи, она, верно, не позволит?
-- Не знаю. Я спрашиваю тебя. Больше у нее не будет поддержки Риса и
Эвайн. Если обязанностей фрейлины не достаточно, чтобы удержать их при
дворе, уж личный лекарь должен быть при королеве безотлучно. Ты же знаешь,
Меган снова понесла.
Камбер опустил кубок, который подносил ко рту, и с удивлением взглянул
на Энскома.
-- Так скоро? Синил знает? Энском покачал головой.
-- Сам Рис узнал об этом всего несколько дней назад. Если все пройдет
благополучно, у короля будет еще один сын. Нет нужды говорить, что до
благополучного разрешения от бремени в конце лета услуги Риса будут нужны
постоянно. Однако Йорам не ответил на мой первый вопрос. Что если от Элинор
придет известие о намерении Слуг святого Камбера превратить могилу в храм?
-- Она может согласиться,-- мрачно ответил Йорам.-- Она очень любила...
Камбера.-- Он посмотрел на отца, на Энскома, потом снова на отца.-- Может,
открыть ей правду? Если ты по-прежнему собираешься привлечь к этому и
мальчиков, она все равно узнает в конце концов.
-- В конце концов да. Но не сейчас. Рис говорил, что она подумывает о
втором замужестве, и, боюсь, ее будущий супруг горяч и из подозрительных
ревнивцев. Если ей предстоит мириться с моей святостью, то лучше ничего не
знать, чем жить под страхом разоблачения.
-- Кузен Джеми?-- спросил Йорам. Камбер кивнул.
-- Энском, мы говорим о юном Джеймсе Драммонде. Возможно, ты помнишь
его по часовне. Когда Катан ухаживал за Элинор, Джеймс тоже был в числе
поклонников. Теперь Катана больше нет...-- Он пожал плечами.-- Как бы то ни
было, я буду очень удивлен, если Элинор не скажет "да". Мальчикам нужен
отец, а Элинор-- муж. Графство Кулди и владения Драммондов под стать друг
другу.
-- Но ты назвал его горячим,-- заметил Энском.-- Ты имеешь в виду, что,
если бы он знал правду о тебе, то мог бы дать ей ход?
-- Скажем, я бы предпочел не подвергать его такому искушению,-- ответил
Камбер.-- Я не верю, что мужья и жены, если захотят, могут иметь секреты от
своей половины. Пусть уж лучше привыкают к творящемуся в Кэррори и
примирятся, подобно нам. Йорам, как ты думаешь, им это по силам?
-- Возможно,-- с сомнением отозвался Йорам.-- Однако будет нелегко.
-- Ничто не бывает слишком легким,-- прошелестел Энском.-- Особенно
если дело касается Камбера МакРори. Как хорошо, Камбер, что я неплохо тебя
изучил.
Неприятности были впереди, но не в самом ближайшем будущем. В своих
апартаментах Камбер уже не застал Гьюэра. Несколько дней осторожных
расспросов обогатили знанием того, что неверный слуга вышел из Валорета в
одиночестве и направился на юго-восток. Отец и сын не сомневались: он еще
объявится.
Предупредив о случившемся Эвайн и Риса, Камбер отбыл в Грекоту с ранее
намеченным визитом, решив не беспокоиться, раз от беспокойства ничто не
может измениться к лучшему.
Он нашел свою епархию в образцовом порядке и утвердился в подозрении,
что Вилловин Треширский может отлично управляться и без него. Зима выдалась
холодная и снежная, но во владениях епископа не было недостатка ни в чем.
Обильный, хотя и поздний урожай при распорядительности Вилловина позволил
больше чем наполовину заполнить амбары. Продажа части зерна и муки
обеспечила доход, достаточный для пополнения соборной сокровищницы. Коровы и
овцы дали немалый приплод.
Окончательная отделка епископской резиденции была закончена месяц
назад. Несколько дыр в соборной кровле заделали свинцовыми листами с
заброшенной часовни капитула. В соборе были заново отделаны хоры, статуи
отмыты и позолочены. Когда епископ вошел внутрь, чтобы отслужить первую
после своего возвращения мессу, неф буквально сверкал.
Особый интерес был у Камбера к разборке епархиальных архивов. Вилловин
договорился с варнаритским ректором о взаимном обмене содержимым библиотек.
Холодной и темной зимой десяток писцов варнаритского и соборного капитулов
проводили в библиотеке другой стороны все время бодрствования.
Восстанавливались хроники, переписывались недостающие части важных
документов и хроник, представляющих интерес для каждой из сторон. Прилежание
монахов способствовало восполнению белых пятен истории, окружавших
религиозный раскол.
Вилловин даже обнаружил сундучок, полный манускриптов на древнем языке,
который разбирал только епископ. Он приберег их до приезда Камбера, а тот
отнес документы к себе в комнаты и в свободные минуты неспешно переводил их.
Удовлетворенный состоянием дел в епархии, Камбер вернулся в Валорет к
намеченному сроку, обнаружив двор в хлопотах по случаю приезда графа
Сайхира. Теперь все говорили о завоевании им княжества Хелдор. Бароны
Торквилл и Адаут привезли согласие Сайхира на весенний визит. Но дата
приезда близилась, а от могущественного графа вестей не было; донесения о
его действиях и намерениях делались все более пространными и
неопределенными.
Сайхир вроде бы шел к Валорету в сопровождении армии. Нет, он не
намеревался воевать. Лично графа сопровождал небольшой отряд и только, но
войско тоже приближалось, двигаясь другой дорогой. Армия Сайхира
превратилась во внушительную силу-- ее почти удвоили люди из Хелдора. Среди
войск были замечены отряды наемников-торентцев. При дворе Синила
распространились панические настроения. Камбер их не разделял, советовал
избегать поспешных выводов и предостерегал от необдуманных решений,
навеянных воинственным прошлым Гвинедда.
Солнечным утром 15 марта Камбер сам себе показался излишне легковерным,
хотя Сайхир выполнил обещание.
Граф появился в срок и в сопровождении эскорта из пятидесяти рыцарей,
впрочем, державшихся весьма воинственно. Перед воротами столицы были воины в
полном вооружении, даже кони несли боевые доспехи из железа и кожи.
Предводитель отряда довольно зловещего впечатления не скрашивал. Молчаливый
и замкнутый, он ехал в шлеме с опущенным забралом, графскую корону почти
скрывал пышный султан черных страусовых перьев. Две головы дракона,
изображенные на его щите, тоже особенно не воодушевляли.
По левую руку графа невооруженный герольд вез личный штандарт Сайхира,
боевое знамя колыхалось позади. Это уже успокаивало. Кроме того, Сайхир
согласился оставить сорок своих рыцарей за стенами города, если остальные
десять войдут с оружием, составив эскорт, подобающий королю.
Веря в добрые намерения Сайхира более своих подданных, Синил согласился
на это и призвал двор встречать графа. Ради такого события даже Меган стояла
рядом с супругом, хотя с началом беременности она сделалась бледна и
нездорова.
По праву главнокомандующего Джебедия стоял на верхней ступени помоста,
справа от короля. Вся его одежда, кроме шлема, представляла собой военное
облачение михайлинца. Рука Джебедия, обтянутая перчаткой, покоилась на эфесе
меча. Коннетабль Адаут, ездивший на переговоры с Сайхиром и до сих пор не
чувствовавший уверенности относительно намерений графа, стоял между королем
и Джебедия, тоже вооруженный и в доспехах, с мечом Гвинедда в руках.
В подаренных Синилом ризе и митре, с канцлерской цепью на плечах,
Камбер расположился справа от короля, занимая место церковного и мирского
советника, так как архиепископ Энском лежал сейчас в постели, мучимый
желудочными болями, участившимися в последнее время.
Синил восседал на троне в длинной мантии из пурпурного бархата с
вышитым золотом львом на груди. Рукава и воротник были оторочены белоснежным
мехом того же оттенка, что и королевский пояс. На голове Синила была корона
Гвинедда-- золотое переплетение крестов и листьев с драгоценными камнями.
Желтый металл резко оттенял посеребренную черноту волос и бороды. Каждый
раз, когда король поворачивал голову, рубин Глаз Цыгана в его правом ухе
отражал свет и вспыхивал в длинных, до плеч волосах.
Торжественно грянули трубы, в противоположном конце тронного зала
распахнулись двери, и взгляды присутствующих устремились туда.
Вошла стража Синила, частично разоружившаяся, но готовая к отпору сбоям
грозным гостям. За ними попарно вступали в зал рыцари Сайхира в полном
боевом вооружении, внося с собой ощущение неясной угрозы.
