зическое удовольствие или всего лишь моральное - от добротного исполне-
ния своих дамских обязанностей.
С Котами же говорить практически было не о чем. Мои предложения вмес-
те перекусить (причем, я ориентировался только на свои запасы!) вызывали
в них довольно кислую реакцию. Во-первых, местные Коты воспитаны на Ко-
шачьих консервах типа "Ваша Киска купила бы "Вискас"!". У нас теперь
пол-России этим дерьмом завалено. Поэтому они вежливо воротили нос от
куска нормального мяса, отменной косточки или грудинки, или шматка кури-
цы, которые я чуть ли не ежедневно стяжал в "Биргартене" - такой пивной
ресторан около моей "Хинезише Турм", где прописался старым ленинградским
способом. Притащил им дохлую крысу, которую, к сожалению, пришлось ло-
вить самому, и был обласкан и накормлен.
Дня три я им таскал одну и ту же крысу, каждый раз выдавая ее за
"свежака", но в конце концов она протухла и завонялась так, что я сам не
мог к ней близко подойти! Пришлось отлавливать другую...
И пока не наступили холода, и "Биргартен" работал во всю ивановскую,
- я был сыт и мои запасы позволяли мне пригласить на ужин хоть пять заб-
лудившихся Котов. Но, повторяю, они ничего моего есть не хотели. Первую
причину я уже называл, а вторая, как я сообразил позже, заключалась в
том, что, приняв мое приглашение, местный Кот считал себя обязанным сде-
лать мне ответное приглашение. А ему этого страсть как не хотелось! Он
бы и рад был поболтать с иностранным Котом (это я-то иностранец!..),
похвастать своей квартирой, обстановкой, "песочницей", куда он гадит, и
все его испражнения под воздействием передовой германской технологии
мгновенно превращаются в бело-серые ничем не пахнущие каменные комоч-
ки...
- Как?!. У вас в России этого нет?!. - пугался такой Кот, когда я, не
веря что это возможно, просил медленно повторить мне про комочки еще
раз. Как же вы живете без этого?!!
Но приглашать к себе не торопился. Ибо такой прием требовал расходов.
Мои вопросы - не знает ли уважаемый местный Кот кого-нибудь, кто в
ближайшее время едет в Россию? Или, может быть, Хозяин уважаемого Кота
как-то связан с Людьми, ездящими в Россию, - сейчас это очень взаимораз-
вито - я мог бы с таким же успехом задавать своей деревянной "Хинезише
Турм", под которой нашел себе приют и крышу.
Ни хрена эти Коты не знали, ничем не интересовались, никаких Контак-
тов со своими Людьми не имели, считая, что главное предназначение Людей
- кормить и холить своего Кота, возить его в отпуск - в Италию, Испанию
и на Канарские острова, и работать не покладая рук для того, чтобы Коту
было мягко спать и сладко есть это свое консервированное дерьмо с вита-
минами...
Несколько раз встречались мне и наши Коты и Кошки. Из случайных зна-
комств с ними и ни к чему не обязывающей болтовни я разделил их на три
категории.
В первую категорию, которой я безумно позавидовал, входила Кошка од-
ного нашего российского вице-консула - веселая, деловая и неглупая моск-
вичка Нюся, которая про Мюнхен знала все: где можно пожрать на халяву,
как пройти в нужное место кратчайшим путем через служебные двери и про-
ходные дворы, какому Коту имеет смысл ДАТЬ, а какому и нет.
Но вот тут всплывал один-единственный, но весьма существенный недос-
таток этой Нюси. Знать она знала, но удержаться и не ДАТЬ кому угодно
она была не в силах! Тем не менее, а может быть, и поэтому с ней было не
обременительно, легко и спокойно.
Вторым был Кот (имя вылетело из головы), про которого Нюся сказала,
что он принадлежит Человеку, являющемуся "правой рукой" Генерального
консула. На какой-то момент мне показалось, что эти два знакомства для
меня - прямой путь к Шуре и Водиле. И я закатил им приемчик, как говорит
Шура Плоткин, "под большое декольте". Во всяком случае, пока я трахал
Нюсю, она обещала мне безграничную помощь и покровительство своего Хозя-
ина.
Кот же "правой руки" Генерального консула оказался довольно мерзким
типом, хотя и выглядел крайне авантажно - красивый, ухоженный, с призна-
ками породы какого-то странного, специфического воспитания. Он все время
делал вид, что ему известно что-то такое, чего другим знать не положено.
Ко всему прочему, он постоянно взывал к честности, честности и честнос-
ти, хотя Нюся клятвенно уверяла меня, что большего ворюги, чем этот Кот,
не знали ни Германия, ни Россия!
Однажды, когда он уж слишком настойчиво призывал меня к честности и
расспрашивал о том, как я здесь оказался, а всем своим видом давал по-
нять, что не верит ни одному моему слову, я разозлился и начистил ему
холеное рыло.
Больше он не приходил. Но, к сожалению, перестала приходить и веселая
вице-консульская Нюся. Видимо, эта сволочь Кот капнул на нее кому надо,
и Нюсю перестали выпускать из дому.
А позавидовал я им только потому, что и этот Кот-дипломат, и эта ви-
це-Нюся совершенно точно знали, что пройдет какое-то определенное время
и они обязательно вернутся в Россию. Чего, в отличие от меня, дико боя-
лись и не хотели!
Ко второй категории я отнес Котов-эмигрантов из Киева. Их было вели-
кое множество. Они прибыли сюда под флагом "Киев и Мюнхен - города-поб-
ратимы!".
Кому пришло в голову когда-то "побратать" Мюнхен и Киев - ума не при-
ложу. Все равно, что насильно женить меня на овце и ждать от меня и суп-
руги ежегодного приплода "Котоягнят". Бред какой-то! Рассказать Шуре -
обхохочется.
Тем не менее, все киевские евреи, а также украинцы и русские, загодя
прикупившие липовые еврейские документы, и пожелавшие сначала послать
советскую власть, а потом и "ридну Украйну" ко всем чертям, оказались в
Мюнхене по так называемой "еврейской линии".
Обо всем этом я узнал от единственного пристойного и интеллигентного
Кота-киевлянина, принадлежащего одному симпатяге - инженеру по автомоби-
лям. В Мюнхене инженер спокойненько работал обычным автомехаником, а ве-
черами вел со своим Котом разные беседы.
Никогда не сталкиваясь с книгой доктора Шелдрейса, они оба своим умом
дошли до Телепатического Контакта. Не в полной мере, но достаточно для
доброй поверхностной трепотни, овладели этим искусством и пребывали те-
перь в тихих радостях и заботах друг о друге.
Этот же Кот говорил мне, что под Мюнхеном, километрах в сорока, живет
еще одна чрезвычайно милая пара киевских художников - муж и жена. Они
как-то приезжали к этому инженеру чинить свой автомобиль и познакоми-
лись. Ни Кота, ни Кошки у них, кажется, нет. Поэтому, сведения о них
крайне скудны. О них даже не сплетничают. А для киевско-мюнхенского кру-
га это явление поразительное и из ряда вон выдающееся. Или - "выходя-
щее"? Как нужно говорить? Ни черта не помню...
Все же остальные, с кем меня сводила судьба, были на редкость одина-
ковы в своем наступательном провинциализме, необязательности, всез-
найстве и постоянных потугах сообщить всему миру - кем они были раньше,
до приезда в Мюнхен.
Процент вранья в этих рассказах был удручающе высок, и если Кот заяв-
лял, что в Киеве у него была четырехкомнатная квартира с потолками в три
шестьдесят, а ЕГО Н[cedilla]ма или Петя, или Жорик, или Арон были "Глав-
ными инженерами", "Ведущими конструкторами", "Главными врачами Четверто-
го управления", или "Выдающимся музыковедом" - это, в лучшем случае, оз-
начало, что все они имели в Киеве аж двухкомнатную в блочном доме с по-
толками в два сорок пять!
И Н[cedilla]ма никогда не был "Главным инженером", а занимал довольно
скромную должность техника. Жора служил не "Ведущим конструктором", а
просто чертежником. А "Главный врач Четвертого правительственного управ-
ления" Петя полжизни оттрубил терапевтом в районной поликлинике, напрочь
растеряв в ней все знания, полученные еще в институте. Но вот "Выдающий-
ся музыковед" Арон был, действительно, хорошим настройщиком и очень неп-
лохо зарабатывал. В Киеве у него был даже раздельный санузел!
Когда я, в слепой надежде найти хоть какую-нибудь возможность вер-
нуться в Россию, спрашивал у каждого из них - не знают ли они Человека,
собирающегося в Петербург, они все в один голос предлагали мне ехать в
Киев, с удовольствием вспоминая - сколь прекрасен этот город, как хорошо
было в нем жить, где их знала "каждая Собака"!
Поэтому мне были совершенно неясны побудительные причины их переезда
в Мюнхен.
Киевские Кошки были поразительно суетливы и постоянно пребывали в
состоянии полного восхищения собственными персонами. Отожравшись на доб-
ротных немецких продуктах, они, действительно, стали неплохо выглядеть.
Морды у них разгладились, шерсть лоснилась от сытости, и единственное,
что можно было бы поставить им в упрек - это чрезмерное употребление
сладостей и излишне раннюю полноту, которую я ошибочно принимал за позд-
нюю беременность. А так как я обычно беременных Кошек не трогаю (я
как-то уже говорил об этом), то, как шутит одна моя знакомая киевская
Кошка по имени Циля, я несколько раз "пролетал, как фанера над Пари-
жем..."
Это у них такая острота. Если перевести ее с южно-русско-еврейского
хохмачества на нормальный московско-ленинградский язык, это будет озна-
чать, что я "ошибался и проходил мимо того, чем мог бы воспользоваться".
Кстати, о Циле. Циля была единственной изящной Кошкой-киевлянкой, су-
мевшей сохранить вполне приличную фигурку. Как и все ее приятельницы,
она была в восторге от самой себя и постоянно рассказывала всем о своих
победах над немецкими Котами, не забывая намекнуть, что, дескать, владе-
ет такой техникой секса, перед которой не устоять даже молодому Тигру.
Дескать, она его затрахает в первые же три минуты. Был бы рядом Тигр -
она бы всем показала, как это делается!..
Я не испугался Цилиных обещаний и угроз, и тут же влез на нее, чтобы
немедленно испытать на себе всю мощь неведомой мне доселе "техники сек-
са", способной свести Тигра в могилу.
... Знал ведь, давно уже знал, что ни одной Кошке нельзя верить на
слово. Но такого разочарования не испытывал уже лет сто! Как сказал бы
мой Шура Плоткин, - "Об технике секса там не могло быть и речи!"
Обычная раздражающая любительская суетня, фальшивое раззевание пасти,
якобы страстное закатывание глаз, взвизгивания не тогда, когда нужно, и
полное неумение чувствовать партнера по траху!
От злости я чуть загривок этой Цили не прокусил. Меня удержало только
то, что я вовремя вспомнил миротворческую присказку Шуры, которую он го-
ворил каждый раз, когда сталкивался с проявлением любительщины в чем
угодно:
- Знаешь, Мартын, - говорил в таких случаях Шура. - В американских
салонах Дикого Запада всегда висела табличка: "Не стреляйте в пианиста.
Он играет как умеет".
Что, впрочем, не помешало мне остаться с Цилей в приятельских отноше-
ниях.
И, наконец, третья категория - староэмигрантских Котов и Кошек, вы-
росших и воспитанных в семьях, смылившихся из Совка массу лет тому на-
зад.
Наверное, наверное, и среди них есть уйма замечательных, добрых и
мудрых Котов и Кошек! Мой небольшой опыт общения со староэмигрантским
Кошачьим сословием не позволяет мне судить обо всех Котах, взращенных в
таких семьях.
Думаю, мне просто не повезло. Те немногие, которых я случайно узнал,
произвели на меня более чем странное впечатление. Часть из них принадле-
жала бывшим сотрудникам радиостанции "Свобода", уволенным при переезде
радиостанции из Мюнхена в Прагу. Несмотря на то, что Конгресс Соединен-
ных Штатов Америки достаточно щедро выплатил им выходные пособия, исчис-
лявшиеся доброй сотней тысяч марок, а то и больше, - оставшиеся не у дел
в Мюнхене все равно чувствовали себя униженными и оскорбленными. Чуть ли
не выброшенными на улицу...
Хотя, при том, что они заработали за эти годы, ведя идеологическую
войну с Россией с очень безопасного расстояния, да плюс бабки, получен-
