вально набит кучей сведений и подробностей о вещах, с которыми мне ни-
когда не приходилось сталкиваться. И я ему был очень признателен. Не
только за объяснения. Еще и за то, что Сокс рассказывал мне все это без
пижонства, ничем не подчеркивая своего превосходства и исключительности.
А такое - дорогого стоит!
И я ему простил его чуточку преувеличенное внимание к чужим миллио-
нам.
Наверное, Президент говорил не слишком официальную речь, потому что
за столами то и дело вспыхивал смех, звучали веселые аплодисменты и не
было той подозрительной чопорности, которая всегда сопровождает выступ-
ление нашего Президента.
Кое-кто даже позволял себе ироничные реплики из зала, и тогда уже
смеялся сам Билли Клинтон и все вокруг него.
Где-то каким-то образом я понимал, что это был прекрасно отрепетиро-
ванный спектакль для русских. Так сказать, торжество демократизма напо-
каз, навынос, про который у вас, дескать, в России только болтают, а мы
в Америке этим воздухом демократии живем и дышим!
Но так ли плох хорошо срепетированный спектакль?
Неужели злобные выкрики и драки в нашей Думе, или японском парламен-
те, или в Английском, которые видят миллионы несчастных Котов и Людей
всего мира на экранах своих телевизоров, - лучше?!
...Выступил и Посол России в Америке, вполне симпатичный мужик с пре-
восходным английским языком.
Говорил он, стоя у своего стола, с бокалом в руке, и нужно было от-
дать должное этому тренированному господину: в своем ответном слове Он с
успехом повторил непринужденный стиль речи Президента Клинтона, чем еще
сильнее развеселил присутствующих.
Получилось что-то типа маленького соревнования - ах, вы нам спек-
такль?!.. А мы вам - ансамбль песни и пляски! Один-один в общую пользу
нашей с вами дружбы...
В конце своей светской речи Посол поблагодарил всю Президентскую
семью, шутливо поклонился Соксу и сказал, что присутствие на этой встре-
че Первого Кота Америки совершенно естественным образом заставляет Посла
вспомнить о Братьях наших Меньших и предоставить слово депутату Госу-
дарственной Думы президенту Всероссийского общества "Движение Защиты
Прав Домашних Животных", старому петербуржцу, человеку с золотым и от-
зывчивым сердцем, ИВАНУ ПИЛИПЕНКО!..
- Все врет! - сказал я из-под стола Клинтону.
- Понял...! - ответил мне Президент Америки.
Тут мне стало жалко Посла России - уж больно он мне понравился, и я
добавил:
- Скорее всего, введен в заблуждение этим мерзавцем Пилипенко...
- Я так и подумал, - сказал мне Клинтон по-Шелдрейсовски под стол. -
Ты знаком с этим Пилипенко?
- Не то слово!.. - чуть не заорал я.
Хиллари и Билли переглянулись, а Челси, великолепно владевшая Шелд-
рейсовским языком, тревожно спросила меня:
- Что же теперь будет?
- Сейчас... Сейчас я что-нибудь придумаю... - сказал я, и вдруг одна
неожиданно пришедшая мне в голову мысль убедила меня в том, что Рут Ист-
лейк была совершенно права! Я действительно ГЕНИАЛЬНЫЙ КОТ! Вот такой
скромный, обыкновенный, домашний ГЕНИИ...
А мыслишка-то была препростейшая! На кой хрен мне потом всем доказы-
вать, что Пилипенко и Васька - душегубы и гнусные, отвратительные типы,
что они хотят украсть семьдесят пять миллионов долларов, которые им сей-
час выдадут легковерные америкашки на якобы "Защиту прав домашних Живот-
ных"?!
Кто мне поверит?!! Чем я это могу доказать? И получится, что я - со
своими запоздалыми обличениями - в говне, а они, как говорил Шура, - в
бантике. То есть в полном порядке!
Ну уж херушки вам, господа Пилипенки! Вы сейчас нам сами все про себя
расскажете!.. Все, все, до самой последней точечки.
Сейчас, господа деловые американцы, вы бесплатно получите такой
стриптиз, который вам не покажут ни за какие ваши миллиарды!..
Пилипенко уже стоял за своим столом, как раз напротив стола Президен-
та и, обращаясь к Соксу, уже что-то лепетал такое сладенько-сахарное,
изредка прикрывая глаза в особо проникновенных местах.
А я снизу, из-под стола, видел, как у Сокса непроизвольно и неосоз-
нанно прижались уши к затылку, напряглась спина, вытянулся и замер
хвост. Только самый его кончик трясся, выдавая внутреннюю истерику Сок-
са. Ну, не дурак же Кот! Чувствует же, кто перед ним!.. В отличие от Лю-
дей нам, Котам, это дано свыше.
- Сокс!.. - тихо сказал я по-Животному. - Сокс! Не дергайся, возьми
себя в лапы. Сейчас, когда этот подонок, в восторге от самого себя, в
очередной раз прикроет глаза, ты моментально спрыгивай вниз, а я взлечу
на твое место. Понял? И следи за ним внимательно! Важно эту сменку сде-
лать тогда, когда он прикроет свои бесстыжие зенки...
- Что это - "зенки"?.. - не понял Сокс.
- Иди в жопу со своими вопросами! Потом объясню. Делай, что велят! -
- О'кей!.. - сказал Сокс.
А Пилипенко в это время говорил:
- ...весь жар своей души, весь трепет своего сердца я отдавал на бла-
го...
- Пошел!!! - скомандовал мне Сокс.
Он спрыгнул вниз со своего высокого стульчака, а я взлетел наверх на
его место. Сделали мы это совершенно одновременно. Даже встретились в
воздухе!..
И когда Пилипенко открыл глаза, на месте Сокса ОН УВИДЕЛ МЕНЯ!!!
Я сидел точно так же, как Сокс, - мордой к нему, в упор глядя ему в
глаза.
Пилипенко не мог оторвать от меня взгляда и закрыть рот. Он так и
стоял с широко распахнутой пастью и отвисшей нижней челюстью. И от него
за версту воняло "Столичной", выпитой перед банкетом, скорее всего, в
отеле.
В его медово-липком и гладком вранье возникла тревожная, тяжелая, как
булыжник, пауза. Весь Банкетный зал Белого Дома с недоумением смотрел на
Ивана Афанасьевича Пилипенко, а я в это время МЫСЛЕННО И НАСТОЙЧИВО ВНУ-
ШАЛ ЕМУ:
"НЕ ОТВОДИ ГЛАЗА В СТОРОНУ. СМОТРИ НА МЕНЯ, ПИЛИПЕНКО. ВНИМАТЕЛЬНО
СМОТРИ... СОСРЕДОТОЧЬСЯ НА ТОМ, ЧТО Я БУДУ ТЕБЕ ГОВОРИТЬ. СЛУШАЙ МЕНЯ
ВНИМАТЕЛЬНО!"
Пилипенко согласно попытался кивнуть мне головой, но вместо кивка у
него получился какой-то нелепый рывок подбородком...
- Ты чо, Иван Афанасьевич?! - испуганным шепотом спросил его Васька и
проследил за мертвенно-неподвижным взглядом Пилипенко...
...И ТОЖЕ УВИДЕЛ МЕНЯ!!!
- А-аа! И в ужасе коротко всхлипнул Васька и сам зажал себе рот двумя
руками.
- Врача!.. Вызовите доктора!.. - вскрикнул кто-то.
"Рано, - сказал я Клинтону. - Никакого врача!"
И Президент поднял руку, призывая всех к тишине.
"СМОТРИ НА МЕНЯ, ПИЛИПЕНКО, - говорил я, вкладывая в свой "посыл" все
свои силы, всю свою волю, всю мощь моего существа, дарованного мне При-
родой, - ТЫ МЕНЯ УЗНАЕШЬ? ВГЛЯДИСЬ В МОЕ РВАНОЕ УХО, В МОИ ШРАМЫ НА МОР-
ДЕ... УЗНАЛ?"
Вино у Пилипенко мелко выплескивалось из бокала - так у него тряслись
руки!.. Не отрывая от меня глаз, он с трудом закрыл рот (мне даже пока-
залось, со скрипом!..) и дрожащим голосом, все еще не веря своим глазам,
выдавил из себя вслух:
- Вы... Господин фон Тифенбах из Мюнхена?..
Когда Банкетный зал услышал, как Пилипенко назвал меня "господином
фон Тифенбахом", по столам пошел гул.
- Нет, нет! - громко возразил тот старый Конгрессмен из-за дальнего
стола. - Это не Фридрих фон Тифенбах. С фон Тифенбахом мы кончали Гар-
вард. Я его хорошо помню... Этот Кот на Фридриха не похож!.. Они просто
приятели.
"НЕТ, Я НЕ ФОН ТИФЕНБАХ ИЗ МЮНХЕНА, - неслышно, но явственно сказал я
Пилипенко. - Я НАПОМНЮ ТЕБЕ, КАК ТЫ САМ КОГДА-ТО НАЗВАЛ МЕНЯ, КОГДА ОТ-
ЛАВЛИВАЛ В ЛЕНИНГРАДЕ, НА ГРАЖДАНКЕ, НА ПУСТЫРЕ, САЧКОМ, ПОМНИШЬ?.. ТЫ
СКАЗАЛ ТОГДА, ЧТО Я, КОТЯРА ТОГО САМОГО ЖИДА, КОТОРЫЙ В ГАЗЕТЫ ПИШЕТ!"
Я заметил, что Васька тоже ВОСПРИНЯЛ МОЙ ГИПНОТИЧЕСКИЙ ПОСЫЛ и стал
тихо сползать под большой круглый стол, прикрываясь скатертью.
Но на него никто не обращал никакого внимания. Глаза всех сидящих в
Банкетном зале, всей охраны, всех официантов были прикованы только к Пи-
липенко и ко мне.
Все понимали, что у меня с Пилипенко происходит какой-то диалог, но
меня, кроме Пилипенко и Васьки, НЕ СЛЫШАЛ НИКТО. А ответы Пилипенко СЛЫ-
ШАЛИ ВСЕ!
"ВСПОМНИЛ? - спросил я, и Пилипенко снова попытался мне кивнуть. - А
ТЕПЕРЬ ПРОДОЛЖАЙ СВОЮ РЕЧЬ О ПРАВАХ ДОМАШНИХ ЖИВОТНЫХ. НО ТОЛЬКО СО ВСЕ-
МИ ПОДРОБНОСТЯМИ!"
Нет, Пилипенко был Человеком не слабым! Сил у него было - невпрово-
рот. Вон куда смог даже забраться, в ДУМУ! Но сейчас во мне сил было по-
больше...
"ГОВОРИ!!!" - приказал я ему.
И Пилипенко продолжил свою речь с абсолютно той же фразы, на которой
остановился, увидев меня:
- ...весь жар своей души, весь трепет своего сердца я отдавал наибо-
лее гуманному способу УМЕРЩВЛЕНИЯ Кота, Кошки или Собаки!.. С Котом -
попроще. Его просто засовываешь в мешок, желательно коленкоровый, чтобы
он не мог тебя оцарапать когтями, а потом сквозь мешок сворачиваешь ему
голову. Только хрустнет - и ладушки!.. С Собаками - сложнее. С риском
для собственной жизни Собаке приходится просто перерезать глотку... Это
если их брать на шкурки... А если для науки, то везешь в институт на Ва-
сильевский остров - никакой мороки, сдаешь их в лабораторию и получаешь
бабки. Копейки, клянусь вам! Вы просто не представляете себе, как плохо
у нас сейчас с наукой! Ой, что я говорю!
"НЕ ОТВЛЕКАЙСЯ, ИДИОТ!" - подхлестнул его я.
Переводчики молотили как бешеные! Американцы не могли отвести испу-
ганных глаз от разговорившегося Ивана Афанасьевича, а все наши сгорали
от стыда так, что мне их даже жалко стало. Наверняка там были и очень
неплохие ребята. Особенно было жалко Посла. Они-то уедут, а ему тут ос-
таваться!.. А тут еще все наши с надеждой смотрели на него.
- Депутату плохо! - решительно сказал Посол. - Он не понимает, что
говорит!..
"ТЫ ПОНИМАЕШЬ, ПИЛИПЕНКО? ТЫ ВСЕ ПОНИМАЕШЬ?" - спросил я.
- Как это я "не понимаю"?.. - обиделся Пилипенко на Посла. - Прекрас-
но я понимаю!.. В институте так мало платили, что на бензин для "Москви-
ча" не хватало... А вот уже там, в науке, их убивали всего одним
укольчиком...
"ТЕПЕРЬ РАССКАЖИ ПРО ШКУРКИ, ПРО ШАПКИ..." - приказал я ему.
- А чего? Хорошо выделать шкурку Кота - дело, я вам скажу, очень даже
тонкое!.. Пока Кота обдерешь, еще так наеб... Извиняюсь! Намучаешься...
Здесь что важно? Мездру не попортить! Иначе никто у тебя на Калининском
рынке эту шкурку не купит. Считай, деньги на ветер! А мы...
Неожиданно в мозгу Пилипенко произошел незамеченный мною поворот, и
он ласково сказал:
- Наша забота о "Меньших наших братьях", как правильно сказал наш
уважаемый Посол, не знает границ, не имеет границ, и поэтому те семьде-
сят пять мильонов долларов, обещанных нам нашими братскими организациями
Америки, будут огромным подспорьем для всего нашего общего дела - "Защи-
ты прав домашних животных!.."
"НЕ ОТВЛЕКАЙСЯ, СВОЛОЧЬ, - сказал я ему. - ТЕПЕРЬ ПРО ШАПКИ!"
- А шо "про шапки"? Шо "про шапки"?!.. - сварливо отмахнулся от меня
Пилипенко. - Вы чо себе мыслите, что на шапках можно было много зарабо-
тать?!.. Я их шил, эти шапки? Да ни в жисть! Мое дело было маленькое -
поймать Кота или Пса, умерщвлить его, шкуру аккуратненько содрать, храни
Господь, мездру не попортить, выскрести ее до кондиции, потом на специ-
альные распялочки, а сушить тоже наука целая: пересушишь - она, шкура
вот ихняя, к примеру...
Пилипенко показал сначала на меня, потом посмотрел на семью Президен-
та Клинтона, поискал глазами Сокса, не увидел его и, льстиво улыбаясь
Президентскому столу, продолжил:
- Или, к примеру, вашего Котика, мистер Президент... Ежели их шкурки
на распялочках пересушить - они же ломкие станут, хрупкие... Какая же из
них шапка? Еще и морду могут набить за такие шкурки. Это я к примеру го-
ворю...
Я почувствовал, что слегка ослабил нить КОНТРОЛЯ, и Пилипенко зацик-
лился всего на одной стороне своей прошлой деятельности и совсем забыл о
