- Утренняя тошнота - нормальное явление, - деловито продолжала Белл.
- По-моему, с Алексом ничего не случилось бы, если бы тебя затошнило в
вашей спальне.
С капризным выражением на лице Эмма сплюнула воду в горшок.
- Я пришла сюда не затем, чтобы избавить мужа от неприятного зрелища.
Можешь поверить, за последние несколько недель ему приходилось наблюдать
это довольно часто. - Она вздохнула. - Однажды меня вырвало прямо ему на
ногу.
- Какой ужас... - пробормотала Белл с сочувствием.
- Вообще-то я пришла сюда проверить, не проснулась ли ты, а меня
вдруг затошнило, - лицо Эммы стало зеленоватым, она присела на постель.
Торопливо поднявшись, Белл набросила халат.
- Я могу чем-нибудь помочь тебе?
Эмма покачала головой и сделала глубокий вдох, героически сдерживая
новый приступ.
- Похоже, насмотревшись на твои муки, я передумаю выходить замуж, -
усмехнулась Белл.
Эмма ответила ей слабой улыбкой.
- В браке есть немало своих преимуществ.
- Надеюсь, это правда.
- Я думала, ничего не случится, если на завтрак я выпью чаю и съем
пару бисквитов, - со вздохом посетовала Эмма, - но я ошиблась.
- Глядя на тебя, трудно поверить, что ты ждешь ребенка, - попыталась
подбодрить кузину Белл. - Ты ничуть не пополнела.
Эмма благодарно улыбнулась.
- Как любезно с твоей стороны напомнить мне об этом! Признаюсь, для
меня это совершенно новые ощущения: они кажутся слишком странными, а
иногда даже пугают.
- Ты волнуешься?
- Нет, не волнуюсь, просто... не знаю, как описать это чувство. Через
три недели Софи должна родить, а мы собирались вскоре навестить ее. На-
деюсь, мы поспеем как раз к родам. Софи заверила меня, что наше при-
сутствие не будет ей в тягость. Наверное, я перестану волноваться, как
только узнаю, что меня ожидает, - в голосе Эммы сквозила скорее надежда,
нежели уверенность.
Опыт Белл в отношении родов исчерпывался наблюдениями в двенадцати-
летнем возрасте за рождением выводка щенят, и тем не менее она не была
уверена, что Эмма испытает облегчение, оказавшись свидетельницей родов
Софи. Белл неловко улыбнулась кузине и, не зная, что сказать, ласково
погладила ее по плечу.
Через несколько минут лицо Эммы приобрело привычный цвет, и она
вздохнула.
- Вот и все. Теперь мне гораздо лучше. Удивительно, как быстро прохо-
дит тошнота! Только это и помогает ее выносить.
Горничная принесла утренний шоколад и булочки. Она поставила поднос
на постель, и дамы расположились по обе стороны от него.
Белл смотрела, как Эмма боязливо отпивает глоток шоколада.
- Эмма, можно задать тебе вопрос?
- Конечно.
- И ты обещаешь ответить откровенно?
Эмма приподняла брови.
- Когда это я не была с тобой откровенна?
- Скажи, разве я уродлива?
У Эммы от неожиданности брызнул изо рта шоколад, но она вовремя успе-
ла схватить салфетку, чтобы не испачкать постель.
- Как ты сказала?
- Я хотела сказать, что большинство людей считают меня привлека-
тельной.
- Да, - с расстановкой ответила Эмма. - Вот именно - причем не
большинство, а все. И кому это ты не понравилась? - удивленно спросила
Эмма.
- Вашему новому соседу. Джону Блэквуду.
- С чего ты взяла? Ведь ты беседовала с ним не более пяти минут.
- Конечно, но...
- За столь короткое время он просто не успел бы невзлюбить тебя.
- Не знаю... Пожалуй, именно так и случилось.
- А по-моему, ты ошибаешься.
Белл покачала головой, на ее лице появилось растерянное выражение.
- Вряд ли.
- Но даже если ты ему не понравилась - что в этом ужасного?
- Мне неприятна сама мысль, что я кому-то не нравлюсь. Может быть, я
отъявленная эгоистка?
- Нет, но...
Белл распрямила плечи.
- С этим невозможно смириться.
Эмма подавила смешок.
- И что же ты собираешься делать?
- Я должна заставить его относиться ко мне иначе.
- Белл, неужели этот мужчина заинтересовал тебя?
- Нет, что ты, - слишком поспешно возразила Белл. - Я просто не могу
понять, чем вызвала такую неприязнь.
- Ладно, вскоре тебе еще раз представится случай испытать на нем свои
чары. Если уж все мужчины Лондона без ума от тебя - причем без малейших
ухищрении с твоей стороны, - то поверь мне, этот Блэквуд не будет исклю-
чением.
- Когда, говоришь, он приглашен к ужину? - спросила Белл.
Несмотря на то что лорд Блэквуд не был рожден лордом, он происходил
из аристократического, хотя и обедневшего семейства. Однако Джон имел
несчастье стать седьмым ребенком в семье и занял положение, при котором
напрасно было надеяться хотя бы на малую толику жизненных благ. Его ро-
дители, граф и графиня Уэстборо, вовсе не собирались пренебрегать своим
младшим сыном, но в конце концов, помимо него, в семье выжило еще пятеро
детей.
Старшим из них был Дамиан, и как наследника родители баловали его,
как только могли себе позволить. Через год после рождения Дамиана на
свет появился Себастьян, и, поскольку разница в возрасте между ними была
невелика, второй сын смог разделить все прелести положения наследника
титула и состояния. Граф и графиня были реалистами и понимали, что при
существующем высоком уровне детской смертности у Себастьяна тоже имеются
шансы стать восьмым графом Уэстборо. Затем одна за другой родились Джу-
лианна, Кристина и Ариана, и, поскольку даже в самом нежном возрасте де-
вочки обещали стать красавицами, им в семье уделялось особое внимание.
Выгодный брак мог пополнить фамильный кошелек.
Несколько лет спустя родился мертвый мальчик. Эта утрата никого не
обрадовала, но и не огорчила. Пятеро привлекательных и в меру умненьких
детей считались настоящим богатством, и, по правде говоря, к очередному
ребенку родители относились как к лишнему рту. Семейство Блэквудов
по-прежнему обитало в великолепном старинном доме, но с каждым месяцем
оплата счетов становилась все более тяжким испытанием. Разумеется, графу
никогда не приходила в голову мысль о том, что на жизнь можно зарабо-
тать.
А затем разразилась трагедия: граф погиб, его экипаж перевернулся во
время грозы. В десятилетнем возрасте Дамиан оказался обладателем титула.
Семейство не успело оплакать покойного, когда, ко всеобщему изумлению,
леди Уэстборо обнаружила, что снова беременна. Весной 1787 года она про-
извела на свет своего последнего ребенка. Роды оказались изнурительными,
леди так и не оправилась после них. Усталая и раздраженная, измученная
тягостными раздумьями о плачевном состоянии финансов семьи, она мельком
взглянула на своего седьмого ребенка, вздохнула и заявила:
- Пожалуй, этого мы назовем просто Джоном. Я слишком устала, чтобы
придумать имя получше.
И после столь бесславного вступления в мир Джон оказался попросту за-
бытым.
В семье к нему не проявляли внимания, и потому Джон больше времени
проводил в обществе наставников, а не родственников. Его отослали в Итон
и Оксфорд - не потому, что заботились о его образовании, а потому, что
там учились все отпрыски знатных семейств, даже самые младшие, которые
не имели отношения к продолжению рода и сохранению титула.
Однако в 1808 году, когда Джон заканчивал Оксфорд, его шансы добиться
успеха в жизни возросли. Англия оказалась втянутой в политические и во-
енные события на Пиренейском полуострове, и мужчины любого происхождения
спешили воспользоваться случаем. Джон счел воинскую службу перспективным
занятием и изложил эту мысль брату. Дамиан согласился с ним, увидев в
этом достойный способ сбыть брата с рук, и заплатил за его офицерский
патент.
Солдатская наука далась Джону без труда. Он был великолепным наездни-
ком, умело владел холодным и огнестрельным оружием. Он рисковал там, где
риска можно было бы избежать, но среди ужасов войны ему постепенно ста-
новилось ясно: выжить в ней невозможно. И если по капризу судьбы он
ухитрится сохранить плоть невредимой, то душе его повезет куда меньше.
Прошло четыре года, и Джон по-прежнему удивлялся, что жив. Потом он
был ранен в колено и на корабле доставлен в Англию - милую, зеленую,
мирную Англию. Почему-то родина утратила для него реальность. Время шло,
рана заживала, но, по правде говоря, у Джона почти не сохранилось воспо-
минаний о своем выздоровлении. Большую часть времени он пил, не в силах
смириться с мыслью о том, что стал калекой.
Затем, к крайнему изумлению Джона, за доблесть ему был пожалован ба-
ронский титул - это явилось для него приятной неожиданностью, тем более
что родственники всю жизнь безжалостно напоминали ему, что у него нет
титула. Однако это событие перевернуло всю жизнь Джона. Он вдруг понял:
теперь ему есть что передать своим потомкам. У него появилась цель, и он
решил упорядочить свою жизнь.
Через четыре года после ранения Джон еще продолжал хромать, но по
крайней мере на своей земле. Война кончилась для него несколько раньше,
чем он ожидал, ему вернули сумму, уплаченную за патент, и он пустил ее в
оборот. Осмотрительно сделанные вклады принесли ему огромную прибыль, и
за пять лет у него скопилось достаточно денег, чтобы приобрести не-
большое поместье.
Целью обойти границы своих владений Джон задался за день до встречи с
леди Арабеллой Блайдон. Он долго думал об этом неожиданном знакомстве.
Вероятно, ему следовало отправиться в Уэстонберт и извиниться, за свою
грубость. Джон не сомневался: после того, как он неучтиво обошелся с ле-
ди Арабеллой, она вряд ли когда-нибудь приблизится к Блетчфорд-Мэнору.
Джон поморщился. Он твердо решил переименовать поместье.
Его новый дом был красивым, уютным, величественным, но не холодным,
как дворец. С домашней работой справлялись всего несколько слуг, и это
было большим преимуществом, ибо Джон не мог позволить себе многочислен-
ную челядь.
Всего этого он добился только благодаря своему труду. Он обрел дом -
свой дом, а не родовое гнездо, которое при пяти родных братьях и сестрах
никогда бы не перешло в его собственность. Он располагал некоторыми
средствами - конечно, кошелек его после покупки дома в значительной мере
опустел, но первый успех заставил Джона поверить в свои способности.
Джон взглянул на карманные часы - было три часа пополудни, самое вре-
мя обследовать поля на западе поместья. Блетчфорд-Мэнор должен приносить
солидный доход. Одного взгляда в окно Джону хватило, чтобы убедиться:
повторения вчерашнего потопа можно не опасаться. Покинув кабинет, Джон
поднялся наверх за шляпой.
Он сделал всего несколько шагов, как его окликнул Бакстон, старый
дворецкий, которого Джон обрел вместе с домом.
- Вас ждет гость, милорд, - сообщил Бакстон.
Джон застыл на месте.
- Кто он, Бакстон?
- Герцог Эшбурнский, милорд. Я взял на себя смелость проводить его в
синюю гостиную.
Джон расплылся в улыбке.
- Эшбурн здесь! Великолепно.
Покупая Блетчфорд-Мэнор, он и не подозревал, что его старый армейский
товарищ живет неподалеку, и лишь недавно обнаружил это новое достоинство
своих владений. Повернувшись, он направился вниз по лестнице, но вдруг
остановился на полпути.
- Черт возьми, Бакстон, - простонал он, - где эта синяя гостиная?
- Вторая дверь слева, милорд.
Джон прошел по коридору и открыл дверь. Как он и предполагал, в ком-
нате не оказалось ни единого синего предмета меблировки. Алекс стоял у
окна и смотрел на поля, граничащие с его владениями.
- Прикидываешь, как убедить меня, что яблоневый сад находится по твою
сторону границы? - пошутил Джон.
Алекс обернулся.
- Блэквуд! Чертовски приятно вновь видеть тебя! Кстати, яблоневый сад
действительно расположен на моих землях.
Джон приподнял бровь.
- Тогда, пожалуй, мне стоит подумать, как оттяпать его у тебя.
Алекс улыбнулся.
- Ну, как поживаешь? Почему ты ни разу не заехал к нам? Я даже не
знал, что ты купил это поместье, пока вчера Белл не сообщила об этом.
