и на экране все увидели Андрюшкины глаза. Это были глаза обиженного
мальчишки, над которым хватит смеяться. Лучше не надо смеяться. Себе
дороже.
Андрюшка с размаху рубанул шпагой по столу и швырнул под ноги
мушкетерам берет.
Через полминуты господа мушкетеры убедились, что проволочная шпага -
совсем не шуточное оружие. От полного конфуза их спасло только нашествие
кардинальского патруля. Вот тут-то мушкетеры и Андрюшка объединились и
всыпали гвардейцам перца и соли!
И все сразу забыли о нелепых Андрюшкиных валенках, о плаще из
теткиной косынки, о детском бантике у воротника, когда мушкетеры вручили
ему боевую шпагу. Было совсем не смешно, было здорово, как он взял и
стиснул клинок...
Но это - лишь начале фильма. А впереди еще съемки. Длинный рассказ о
приключениях мушкетеров, Андрюшки и короля.
У семилетнего короля жизнь тоже была не сахар. Кардинал, очень
похожий на месье де Раздолбона, каждый день изводил его длинными
лекциями о хорошем поведении, а мамаша-королева (весьма напоминающая
Андрюшкину тетку), чуть что, лупила его величество длинным веером и
ставила в угол. Там, среди сырости и паутины, висела специальная доска с
надписью: "Угол для Его Королевского Величества".
Долго терпел маленький король эти безобразия. Но когда подлый
кардинал украл любимую королевскую игрушку - заводной паровоз, терпение
Людовика лопнуло. Он тайно позвал мушкетеров и запросил о помощи. Вот
тогда-то все и началось!
Короля поручили играть маленькому Вадику Воронину, у него это
получалось. Генка Кузнечик взял роль Арамиса, Алеша Смирняков - Атоса, а
Володя Огоньков - Портоса. Учителя де Раздолбона и коварного кардинала
играл один человек - Валерик Воронин. А роль королевы и Андрюшкиной
тетки пригласили исполнять Наташу. Кого же еще?
Наташа сначала согласилась. Но тетка и королева получались у нее
слишком добрыми. Сразу было видно, что она обижает ребят не по правде.
Серёжа сказал Наташе:
- Меня все время воспитываешь, а тут не можешь.
- Тебя - за дело, - огрызнулась Наташа. - А Вадика и Андрюшку жалко.
И вдруг предложил свои услуги вечный неудачник Андрей Ткачук. Тут ему
повезло. Едва он напялил длинное платье с оборками, надел жестяную
корону и заговорил голосом старой дамы, все поняли: это то, что надо.
- Ваше величество, - поджав губы, произнес Ткачук. - У вас опять
порваны штаны! фи... Пусть ваше величество изволит стать в угол и не
выходит, пока мое величество не изволит разрешить... а то как врежу
веером, будешь знать, обормот!
Наташа уступила корону и осталась заведовать костюмами.
Серёжа тоже не снимался. Ему нравилось возиться с пленками,
устанавливать декорации, проводить репетиции схваток между гвардейцами и
мушкетерами. А играть кого-нибудь он, по правде говоря, и не решился бы.
Стеснялся как-то...
Снимали "Трех мушкетеров" только по воскресеньям. В другие дни было
нельзя: ребята учились в разные смены, всех не соберешь.
Ждали весенних каникул. А еще больше ждали лета, потому что многие
сцены снимать надо было "на натуре" - в саду, который изображал
дворцовый парк, и на берегу пруда (будто на берегу моря).
Была у Олега мысль: договориться, чтобы на втором этаже освободили
кладовые, а помещение отдали ребятам. Там вполне можно было устроить
библиотеку, а главное - кинозал.
- Мы бы всех окрестных ребятишек на премьеру "Мушкетеров" собрали, -
говорил он. - А потом регулярные киносеансы устроили бы. Мультфильмы у
нас есть, могли бы и сами еще что-нибудь снять. И библиотеку для всех
открыть можно...
Скоро известие о ребячьем кинотеатре разлетелось по ближним дворам и
школам.
Ленька Мосин сообщил:
- Лысый говорит, что его парни будут всех караулить и лупить, кто к
нам станет ходить.
- А вы что? - с интересом спросил Олег.
- Мы с Гарцем его три квартала гнали, - объяснил Мосин. - До самого
дома. А там его мамаша выскочила. У нее голос, как у динамика на
вокзале...
После стычки с домоуправом о верхнем этаже перестали мечтать. Но кино
можно показывать и в спортзале, а книги держать в кают-компании.
...Однажды, уже в марте, после удачной съемки Серёжа, Генка и Митя
остались, чтобы убрать декорации и рефлекторы с фотолампами.
- Если так дело пойдет, в июне кончим, да, Олег? - сказал Серёжа.
- Может быть, - откликнулся Олег рассеянно.
- Почему "может быть"? Летних съемок всего на неделю, если каждый
день снимать.
- Не наделали бы нам к июню пакостей, - хмуро сказал Олег. - Мысль,
что бухгалтерия важнее "Эспады", до сих пор сидит в голове гражданина
Сыронисского. Вчера опять звонил и грозил устроить здесь ремонт... Знаю
я этот ремонт! Для нас он и полкило краски не дал бы. Втащат свои столы
и устроят контору.
- А мы их не пустим! - сказал Митя. В гвардейском плаще и шляпе с
перьями он выглядел очень по-боевому.
- Маляров сюда ни за что нельзя пускать, - поддержал Кузнечик. -
Лучше сами все покрасим. А то они стены замажут, а здесь вон сколько
нарисовано... А этот Сыронисский - самый главный начальник, что ли?
- Да нет, конечно, - устало сказал Олег. - Но вредный до чертиков.
Особенно если кто-то слово ему поперек скажет... А тут еще союзнички у
него объявились...
- Кто? - встревожился Серёжа.
- Ну, те две дамы, которых я на занятия не пустил. Ходят и везде
капают: "Ах, чем они там занимаются, если даже посмотреть нельзя? Ах,
чему их там учат! Ах, мы тогда к окнам пошли, а окна все одеялами
завешены, ни одной дырки. Скрываются они от людей..." Это когда мы с
утра пленку просматривали.
- Так они просто дуры, - сказал Кузнечик.
- Это ты понимаешь, что дуры. А они про себя говорят, что очень
полезные люди. О воспитании заботятся.
- А чего им от нас надо? - спросил Митя. - Даже непонятно.
- А холера их знает! - в сердцах сказал Олег. - Есть такой тип людей
- склочники. Понять склочника невозможно. Пишет жалобы, шепчет, гадости
говорит. Вроде бы и себе никакой пользы, и людям жизнь портит... Ну,
мадам Сенцова - та хоть понятно, почему жалуется...
- А что Сенцова? - спросил Серёжа. Олег досадливо поморщился:
- Не хотел я рассказывать... Ну ладно. В конце концов, это всех нас
касается. Дело в том, что эта мама Сенцова никак не успокоится. Сначала
она своего сына в поликлинику потащила: дайте, мол, справку, что
мальчика избили. Это когда ты, Сергей, палкой врезал ему в темном
переулке... Ну, в больнице никаких следов избиения не нашли. Тогда она
кинулась в милицию. Начала рассказывать, что в "Эспаде" учат запрещенным
приемам драки. "Иначе, - говорит, - как мог этот хулиган Каховский
отмахаться от троих подростков и свалить взрослого человека..." Имейте в
виду: не "взрослого бандита", а "взрослого человека"...
- Ай-яй-яй, Серёжа, - сказал Генка. - Как же это ты? Нехорошо так со
взрослыми...
Олег усмехнулся и продолжал:
- В милиции ей говорят: "Правильным там приемам учат. А ваш сын пусть
не знакомится с жуликами..." Она и завелась. Еще одну жалобу, более
высокому начальству. Дошла до какого-то майора, тот слегка испугался: а
вдруг в "Эспаде" и правда что-то запрещенное? Пришлось мне объяснения
давать. Целый протокол. Разобрались... А она дальше. Пошла в районо. Там
ей повезло.
- Как? - хором спросили Серёжа, Генка и Митя.
- Есть там инспектор по внешкольным учреждениям. Фамилия у него
Стихотворов. Отнесся он к мадам Сенцовой с большим сочувствием... А дело
в том, что я в январе на учительской районной конференции выступал и
проехался по его работе. Ну, в самом деле, с одной стороны, требует:
работайте с трудными подростками, с другой - заявляет: двоечников к
занятиям в клубах и секциях не допускать. Если хотят заниматься, пусть
исправят оценки! А где ему руководители клубов найдут трудных подростков
с пятерками в дневниках? Об этом я его и спросил...
- А кто такие "трудные подростки"? - спросил Генка. - Мы трудные?
- Труднее некуда, - сказал Олег. - Особенно Каховский. Драку затеял в
переулке с целой компанией. А ведь знает, что драться нехорошо.
- Больше не буду, - сказал Серёжа. - Ты расскажи дальше про
инспектора.
- Вызвал он меня и давай беседовать: "Вот видите, вы других
критикуете, а на вас тоже жалуются". Объяснил я ему, кто жалуется и
почему. А он опять: "Да, конечно. Однако общественность вами
недовольна". Снова объясняю, что за общественность и почему недовольна.
Выслушал он и говорит: "Я понимаю, но..." И после этого "но" опять
повторяет все то, про что я ему два раза объяснял. Хоть лоб расшиби о
стенку! А потом вспомнил Сыронисского: "Вот и домоуправляющий говорит,
что ваши мальчики ведут себя вызывающе..." Я ему говорю: "Ведь один из
этих мальчиков из-за Сыронисского пострадать мог, даже погибнуть! Что же
им, расшаркиваться надо было? Мальчик на посту стоял, флаг охранял, а
эти люди буквально ворвались в отряд!" А он знаете что: "Кто там
врывался, кому нужен ваш флаг? Для вас важней всего игрушки, а люди
взрослым делом заняты".
Олег улыбнулся, щелкнул пальцами. Потом сказал:
- Дотянулся я тут до телефона и позвонил в райком комсомола. Попал
прямо на первого секретаря Володю Самсонова. И говорю: "Объясните
товарищу инспектору по внешкольным учреждениям, можно ли считать
игрушкой флаг пионерского отряда? И можно ли хватать и выкидывать за
дверь пионера, который стоит на посту у флага?"
- Он объяснил? - с радостным нетерпением спросил Митя.
- Объяснил. Володя такие вещи объяснять умеет, он сам вожатым был...
Но нельзя сказать, что с товарищем Стихотворовым расстались мы друзьями.
- А что он может сделать? - спросил Серёжа.
- Кто его знает... Боюсь, что он, и Сыронисский, и Сенцова, и эти
дамы из уличного комитета - одна компания.
- У нас ведь тоже компания ничего, не слабенькая, - сказал Кузнечик.
- Без боя не сдадимся.
- А чего нам сдаваться? Мы же правы, - сказал Митя.
6
Случилось чудо: Серёжа получил пятерку по алгебре. Весь класс ломал
голову над хитрой задачкой, а Серёжа присмотрелся и увидел, что задачка
совсем простая. Только решать ее надо не так, как прежние, а другим
способом. Он так отчаянно запросился к доске, так затряс рукой, что
Антонина Егоровна взвела брови и почти простонала:
- Каховский! Что с тобой?
- Но ведь совсем просто! Как дважды два!
На доске он писал быстро и с таким треском, что осколки мела
сыпались, как скорлупа ореха. А орехом была задачка, которую Серёжа
расщелкал.
Антонина Егоровна торжественно внесла пятерку в клетку классного
журнала. Эта пятерка придавила и заслонила чахлые тройки и подлую
двойку, полученную две недели назад. Серёжа вернулся на место, как после
трудной и блестящей победы на фехтовальной дорожке. Кузнечик обернулся,
мигнул ем, и показал большой палец. Мишка Маслюк, недавно перебравшийся
на парту к Серёже, грустно сообщил:
- А я все равно ничего не понял.
Антонина Егоровна вдохновенно заговорила о том, как много значит в
математике интерес и старание. Вот Каховский всегда утверждал, что у
него нет математических способностей, а сегодня заинтересовался
необычной задачей, сделал усилие и...
- Каховский, ты меня слушаешь?
Серёжа не слушал. Дверь класса была приоткрыта, и в ней стоял Василек
Рыбалкин, по прозвищу Негативчик, сокращенно - Нега. Данилкин
барабанщик. Удивительное большеглазое создание со светлой пушистой
головой и постоянно загорелым лицом - как портрет на негативной пленке.
Что он здесь делает? Во-первых, он учится в ту же смену, что и
