подтвердят, что такие случаи бывали и раньше (а они, видимо, найдутся),
я напишу рапорт о возбуждении уголовного дела. Надеюсь, вы меня поняли.
До свиданья.
Серёжа и Наташа проводили Ковалевского до угла. Было уже совсем
темно, и стало еще холоднее, чем днем. Серёжа дышал на руки.
- Сейчас Грачёв поутихнет, - уверенно сказала Наташа, - Он
перепугался. Он ведь трус.
Ковалевский покачал головой.
- Эх, ребятки... Если бы все так просто было... Едва ли одним
разговором здесь исправишь дело. Нам с такими Грачёвыми еще возиться и
возиться. И воевать.
И Серёжа понимал, что лейтенант прав.
Ну что ж, теперь он опять был готов к бою. Всадники въехали на поляну
и остановились полукругом. Они смотрели на Серёжу чуть насмешливо, но
по-доброму.
Когда Серёжа вернулся домой, ему казалось, что все теперь позади: вся
эта история с дракой в переулке, с ножом, со Стасиком. Словно
перевернули страницу.
Но едва он вошел к себе в комнату, как зазвонил телефон.
- Серёжа! Тебя! - позвала тетя, Галя. И обеспокоенно добавила: -
Какой-то мужчина. Неужели из милиции?
Голос был взрослый, глуховатый. Неизвестно чей, но очень знакомый.
- Сергей? Ну здравствуй. Не узнаешь?
- Нет, - сказал он. - Извините. По телефону трудно...
- Помнишь станцию Роса?
- Алексей Борисович!! - заорал Серёжа так, что в кухне у тети Гали
что-то загремело, а в комнате басовито залаял Нок.
- Это я, - раздалось в трубке. - А там у вас кто лает? Неужели Нок?
- Ага!
- Значит, живой, бродяга!
- Конечно!
- Да-а... Ну, как живешь-то, всадник?
- Ох, живу, - отозвался Серёжа. - А вы?
- И я... А знаешь, почему я позвонил? Впрочем, конечно, не знаешь.
Выдам одну тайну. Я сижу сейчас в редакции, у дежурного, и смотрю
оттиски завтрашнего номера. У меня там репортаж с судоремонтного завода.
И вдруг рядом с репортажем читаю... Ты слушаешь?
- Слушаю, - напряженно сказал Серёжа.
- Заголовок такой: "Есть мушкетеры!" А дальше вот что:
"Двадцатилетний Василий Гаврилов не любил трудиться. Школу он не
закончил, ни на одной работе не задерживался. А деньги были нужны: на
мотоцикл, на магнитофон, на выпивку. И Гаврилов стал преступником.
Несмотря на молодость, у него немалый уголовный стаж: две судимости за
хулиганство и ограбление.
Освободившись из колонии летом этого года, Гаврилов продолжал
бездельничать. Жил за счет своей матери и вынашивал планы "крупного
дела". Первого ноября он ограбил промтоварный магазин "Речник" в районе
пристани. Пока шел розыск, преступник отсиживался на квартире у
приятеля.
Любовь к спиртному ускорила разоблачение грабителя, Выпив полбутылки,
Гаврилов решил "освежиться" и вышел на улицу.
В это время по переулку шел шестиклассник Сергей Каховский, он
провожал домой после школьного собрания двух ребят-второклассников. К
ребятам пристали четверо подростков, потребовали деньги, затеяли драку.
Серёжа не подчинился хулиганам.
Гаврилов подошел на шум и решил помочь "юным коллегам". Но мальчик не
отступил и здесь. Ударом рейки, оторванной от палисадника, он сбил с ног
вооруженного бандита. В это время подоспела милиция, которую вызвал один
из второклассников.
Выйти победителем из схватки смелому пионеру помогла "мушкетерская
наука", которую он освоил в фехтовальном клубе "Эспада".
- Вот такие дела, брат... - Сказал Алексей Борисович, закончив
чтение. - Что молчишь? Все правильно написано?
- Кажется... - неловко сказал Серёжа. - Алексей Борисович! А вы
больше не встречали ребят из конного отряда "Гренада"?
- Нет, Серёжа. Жаль, но пока не встречал. А что? Вспоминаются?
- Конечно.
- И мне тоже. Ну и хорошо. По крайней мере я теперь знаю, что не зря
их тогда поднял по тревоге.
Серёжа помолчал. Он тоже знал, что не зря.
- Ну, будь счастлив, - сказал Алексей Борисович. - Не забывал бы ты
меня, а? Звони. Номер телефона в газете есть, там, где написано
"секретариат".
- Обязательно позвоню! Спасибо!
Серёжа услышал короткие гудки и опустил трубку. Но едва она коснулась
аппарата, как телефон опять взорвался трезвоном. Звонил Кузнечик:
- Серёжка! Ты куда из школы пропал? Даже не сказал ничего... Ну
ладно, я нс об этом. В клубе срочный сбор! Не забудь надеть форму!
Было семь часов вечера.
12
Ветер, который гулял днем, расчистил небо от облаков и утих. В тишине
и черноте сияли морозные звезды.
Серёжа отправился в клуб не в шапке, а в форменном берете, и холод
хватал его за уши. Серёжа закрывал их ладонями и поддавал ходу. Но он
торопился не только из-за мороза. Срочный сбор - дело нешуточное.
Значит, что-то случилось.
Он проскочил арку подъезда, оказался во дворе и встревожился: окна
клуба ярко горели, но не было слышно обычного гомона. Подбегая к двери,
Серёжа заглянул в окно и успел заметить, что ребята стоят в строю.
Неужели опоздал? Но всего пятнадцать минут прошло с той поры, как
позвонил Кузнечик. Да и что значит "опоздал"? Срочный сбор - не линейка,
которую начинают минута в минуту. Сбор открывается, когда сбегутся все,
а на это уходит минут сорок. А тут не дождались даже капитана!
...Но он не опоздал.
Его-то как раз и ждали. Серёжа понял это, едва ступил на порог
спортзала. У каждого бывают в жизни звездные часы. Пришел такой час и к
Серёже Каховскому.
Как только Серёжа показался в дверях, коротко пропела труба, ряды
колыхнулись и замерли. А барабанщики грянули какой-то длинный незнакомый
сигнал.
Они стояли отдельной шеренгой, слева от знаменной группы, шестеро
лихих, подтянутых и удивительно славных мальчишек. Они сверкали
нашивками, аксельбантами и белыми ремнями. Палочки в их тонких руках, с
которых еще не сошел до конца летний загар, мелькали так, что казались
размазанными в воздухе. Отражения ламп горечи на алых боках и
металлических обручах барабанов.
Барабанщики смотрели на Серёжу и улыбались. Они были разные:
темноволосые и светлые, веснушчатые и смуглые, а улыбки у них были
похожие: веселые, белозубые, добрые.
И Серёжа улыбнулся им в ответ.
В дальнем углу, позади строя, стояла группа взрослых, и с ними был
Олег. Серёжа увидел там Юлю-вожатую, Митину маму и... директора школы. И
отца.
Не было времени, чтобы удивиться или растеряться. Барабанщики
оборвали сигнал, но барабаны их не смолкли совсем, а продолжали
приглушенно рокотать. (Как это у них получается? Палочки почти
неподвижны, а от барабанов идет ровный гул, словно голос прибоя в
радиопостановке "Тайна Марии Целесты".)
И на фоне этого глухого рокота прозвучала команда Володи Огонькова -
дежурного командира:
- Капитан Каховскрй - на середину!
Серёжа сделал несколько шагов и остановился прямо на черте, которая
делила пополам фехтовальную дорожку. Он стоял лицом к знаменной группе,
слегка щурился от яркого света и ждал. Ему казалось, что от больших ламп
струится тепло, какое бывает летом, когда стоишь на горячем песке у
синей воды.
- Отряд, внимание! - скомандовал Володя Огоньков.
Барабанщики стихли совсем. Олег вышел на дорожку и встал в трех шагах
от Серёжи. Лицо у него было торжественное, почти строгое, но в глазах
играли хорошие искорки.
Олег быстро улыбнулся Серёже. Затем стал строгим, вытянулся,
развернул длинный лист ватманской бумаги, похожий на старинный
пергаментный свиток. И прочитал:
За мужество при встрече с врагом
пионерский отряд фехтовальщиков "Эспада"
капитану группы Сергею Каховскому
вручает именную шпагу
Вот этого Серёжа не ждал!
Он думал: может быть, благодарность, диплом, разрисованный братьями
Ворониными, или даже похожий на орден значок - вроде Митиного
чемпионского жетона.
Но шпага! Он никогда не посмел бы и мечтать о ней.
Барабанщики грянули марш-атаку. Строй раздвинулся, и со шпагой в
руках сквозь шеренги вышел на середину Митька. Он встал перед Олегом.
Олег свернул свиток, заправил его в кольцо из красной ленты и надел на
клинок.
Митька встал к Серёже лицом и двумя руками протянул шпагу.
Да, это была не рапира, а тяжелая трехгранная спортивная шпага. С
черной отшлифованной рукояткой, с большой сверкающей гардой, на ободке у
которой Серёжа наполовину прочитал, наполовину угадал надпись: "Сергею
Каховскому - отряд "Эспада". Смелость и честь".
"Стой! - вдруг словно кто-то неслышно крикнул ему. - Подожди. Можно
не брать. Можно сказать, что еще не надо пока. Лучше потом. Будет
небольшая заминка, но, наверно, все поймут".
"Зачем?"
"Но если ты возьмешь - это на всю жизнь. Ты никогда уже не сможешь
отступить. Ни перед каким врагом. Ни разу в жизни..."
Серёжа прикусил нижнюю губу, глянул Митьке в глаза и вытянул
навстречу ему руки. Он взял шпагу в раскрытые ладони. Потом сжал клинок,
медленно согнул локти и прижал шпагу к груди.
Он обводил взглядом товарищей и встречался с ними глазами.
Володя Огоньков, Андрюшки Гарц, Алешка Смирняков... Валерик и Вовка
Воронины... Ленька Мосин! Он стоит еще без нашивки, но смотрит честно и
не отводит глаз... И Генка - самый хороший друг, самый лучший на свете
Кузнечик (вот балда, не догадался позвать Наташку... Ой, нет, вон она,
рядом с отцом!).
Барабанщики закончили марш.
Снова раздалась команда:
- Внимание, "Эспада"!
Капитаны и ассистенты у знамени в приветствии вскинули рапиры.
Тогда Серёжа перехватил шпагу за рукоять, вытянут клинок из
ватманской трубки, как из ножен, и тоже поднял его перед собой.
В этот миг от тяжелого удара колыхнулся пол и дрогнули стекла.
Казалось, за окнами сама темнота встряхнулась и по ней разбежались
трещины. Это на реке от пристани до завода пробивали канал.
И маленький Вадик Воронин громким шепотом сказал:
- Как салют.
Часть третья. ФЛАГ-КАПИТАНЫ
1
Серёжа проснулся со смутной тревогой. Словно грозили какие-то
неприятности. Какие? Он постарался сообразить.
Кажется, все в порядке. Вчера проявили пленку, на которую снимали
драку в таверне "Жареный петух" - мушкетеры против гвардейцев.
Получилось так, что даже сдержанный Олег улыбался весь вечер.
Может быть, что-то со Стаськой? Но отец у него уехал - куда-то, а сам
Стасик, скорее всего, ночует у Лесниковых: ему нравится, а мать не
запрещает, ей все равно.
С оценками тоже все нормально, даже за контрольную по физике
четверка. Что еще?
Татьяна Михайловна звонила отцу, чтобы зашел в школу. Татьяне
Михайловне кажется, что он, Серёжа, слишком часто лезет на рожон. Где
надо и где не надо. Это уже не первый разговор. Но сам-то Серёжа знает,
что не часто. Лишь там, где надо. И с отцом они понимают друг друга.
Серёжа спустил с постели ноги и громко сказал: - Нок!
Застучали по паркету когти, и косматая голова сунулась в дверь.
- Здрасте, ваше лохматое высочество, - сказал Серёжа. - Гуляли?
Нок всем видом показал, что и рад бы, да не пускают. Серёжа глянул на
будильник...
- Я отпущу. Только на десять минут, а то обоим попадет. Понял?
Нок изобразил удовольствие и послушание.
Отпускать Нока одного не полагалось: мало ли что может случиться. Но
у Серёжи для прогулки не было времени.
Он выпустил пса, рванул со стены шпагу, тремя свистящими взмахами
посшибал на пол спичечные коробки, которые еще вечером расставил на
столе и спинках стульев. Потом сделал несколько торопливых отжиманий и
приседаний.
Отдышался, прикинул в уме: много ли уроков? Кроме алгебры, все
