раздетый. Только не заболей, пожалуйста, очень прошу.
- Не-а, не заболею, - охотно пообещал Димка.
- Надо его горячим чаем напоить, - решительно сказала Наташа. - Где у
нас чайник и плитка? Всегда дежурные засунут куда-то.
В дверь постучали, и на пороге возник парень в солдатской ушанке.
- Я фанеру выгрузил и у крыльца поставил, - сказал он. - А то вы тут,
видно, задержались, а мне ехать пора.
- Мамочки мои! - всполошился Олег. - Извините ради бога! Мы
закрутились совсем. Наташа, отогревай Димку, остальные - таскать фанеру!
3
После школы Серёжа снова пришел в отряд. Он любил вечера в отряде.
Приходили те, кому хотелось. Не на занятия, а просто так: посидеть
вместе, поговорить. Одно слово - кают-компания. Булькал на плитке
чайник, вкусно пахли разогретые пирожки, за которыми бегали в магазин на
углу, собрав копейки и пятаки... Потом начинал трезвонить телефон: то
одни, то другие родители справлялись, где их дорогое чадо и скоро ли оно
явится домой. Чадо отвечало "щас" и тут же забывало об этом обещании.
Олег спохватывался и начинал всех разгонять по домам. Но за разговорами
и он иногда забывал о позднем часе. Приходилось потом компанией ходить
от дома к дому и провожать друг друга.
Серёжу, Кузнечика, Митю Кольцова, Наташу, Андрюшку Гарца и еще
нескольких "постоянных жильцов" кают-компании звонками не тревожили.
Привыкли. А ребята эти привыкли к спокойным хорошим вечерам, привыкли
быть вместе.
Для долгих разговоров нашлась одна бесконечная тема: море, корабли,
Севастополь. Так уж получилось...
Олег часто рассказывал об Артеке. О своих отрядах. О вечерах на
берегу. О том, как шумит на галечных пляжах, приходя из темноты, ночной
прибой, как светятся огоньки на проходящих вдали теплоходах. О том, как
ребята-артековцы выходят на катерах в нейтральные воды и бросают в море
бутылки с письмами к мальчишкам и девчонкам разных стран. А еще о
поездках в Севастополь - удивительный город, где почти про каждый камень
можно написать книгу: столько здесь было подвигов. Белый город, в
который море врезается длинными синими бухтами и плещется у окон домов.
Про эсминцы и крейсеры, про старые бастионы, про старинные пушки, врытые
на пирсах вместо причальных тумб. Про запутанные каменные лестницы и про
улицы, где, кажется, смешались дома и корабли...
Генка Кузнечик в прошлом году был в Севастополе. Он подхватывал
рассказы Олега и говорил, как мальчишки ловят крабов среди прибрежных
камней, как гремит и сверкает над бухтами салют в День Военно-Морского
Флота, как покачиваются рыбачьи ялики на синей волне. И как ребята нашли
однажды в песке очень ржавый пулемет с плоским диском над стволом и
Генкин брат Саша сказал, что это пулемет системы Дегтярева.
Генкины рассказы всегда кончались тем, что сказал или сделал Саша. И
песни, которые иногда пел Кузнечик, были Сашины.
Больше всех песен подходила для таких вечеров песенка о синем крабе.
Простая такая, забавная и немного грустная.
Первые слова Кузнечик даже не пел, а произносил чуть задумчиво:
Синий краб, синий краб
Среди черных скал в тени...
Синий краб, он приснился мне во сне...
А потом уже дергал струны, и начиналась мелодия.
...У него восемь лап,
Две огромные клешни
И серебряные звезды на спине.
Рыбаки ловят рыб,
Китобои бьют китов -
Делом заняты с утра и до утра.
Только я с той поры
Позабыть про все готов:
Все залив ищу, где водится мой краб.
Мотив был простой, как перезвон капель, падающих на палубу. И Серёже
представлялся мальчуган в тельняшке, похожий на Димку. Будто он сидит на
носу парусной шлюпки и печально думает о загадочном крабе: где его
найти?
А когда мальчишка возвращается на берег, рассудительные люди
спрашивают:
Да зачем он тебе.
Этот страшный зверь морской?
С ним в беду очень просто угодить!
У него ужасный вид,
Он, наверно, ядовит -
Ни сварить его, ни в банку посадить.
Мальчишка даже и не спорит с ними. А только отвечает тихо и упрямо:
Сто ночей не усну,
Буду думать все о нем,
Буду думать, буду плавать и грустить.
Мне бы только взглянуть
На него одним глазком,
Просто так - посмотреть и отпустить...
Пока Генка пел, Серёжа и Димка посматривали друг на друга и улыбались
глазами. У Серёжи на рубашке был прицеплен маленький синий краб,
которого подарил ему осенью Димка. Сначала Серёжа укрепил краба над
воротами маленького замка, но потом стал носить на отрядной форме...
Димка тоже иногда рассказывал про море. Он был с родителями в Анапе.
Чаще всего он вспоминал большого черного кота, приходившего на пирс к
рыбакам. Кот молча сидел и ждал, когда рыбаки поделятся добычей.
Димке очень нравилось, какой он был спокойный и полный достоинства.
Рыбаки его вроде бы даже побаивались: никто нс решался оставить кота без
угощения. А кот съедал очередную рыбу и продолжал смотреть в море, будто
ждал кого-то.
А Данилка вспоминал не Черное море, а Белое. Он в дошкольные годы жил
в Архангельске и хорошо помнил, как отец водил его на пароход, в гости к
знакомому капитану. Он говорил, что Белое море даже лучше, чем Черное,
потому что там бывают приливы и отливы.
Наташа на Черном море тоже не была. Но она бывала в Ленинграде и в
Петродворце - на Финском заливе. Ребята иногда спорили: можно ли Финский
залив считать морем? Мелкий он, и вода там пресная. Наташа доказывала,
что можно. В учебнике географии так и написано: "Заливом называется
часть моря, вдающаяся в сушу". "Часть моря, понятно вам?"
Генка всегда заступался за Наташу. А однажды он привел доказательство
совершенно неопровержимое:
- Если не море, то почему для этого залива морские карты напечатаны?
С маяками, с глубинами, с компасным кругом! Даже номер по каталогу
морских карт указан! У Саши есть такие карты. Не верите?
Ему поверили. А Олег спросил:
- В конце концов, кто твой Саша? Моряк? Поэт? Музыкант? Физик? Или
все вместе?
- Инженер-физик, - сказал Генка. - Он электроникой занимается.
Электроника ведь и на кораблях используется. Я только не знаю точно, что
он там делает. Думаете, он все мне рассказывает? Один раз я к нему
пристал, а он знаете какую чушь рассказал? Говорит, горючее для судов
дорого стоит, и есть мысль у инженеров, чтоб вернуться к парусным
кораблям, пускай ветер вместо бензина работает. А чтобы матросов по
мачтам не гонять, паруса будут управляться электронными машинами...
- Это вовсе не чушь, - вмешался Митя Кольцов. - Такие корабли кое-где
уже строят. В Японии шестимачтовую шхуну заложили, а на Гамбургской
верфи четырехмачтовые фрегаты типа "Динашиф". Пассажирские и грузовые.
- А зачем? - спросила Наташа. - Ведь не средние века. Может, еще
кареты изобретут, а вместо кучера - электронную машину?
Митька медленно поднял глаза на неразумную Наташку. Он если и
обижался, то не подавал вида. Он только сказал:
- Знаешь, сколько нефти жрет большой теплоход? Тебе и не снилось. А
Земля ведь не бездонная, горючее экономить надо. А новые парусники будут
ходить быстрее, чем клипера.
- Но все равно тише пароходов, - не сдавалась Наташа.
- Лучшие клипера давали по двадцать узлов. Даже двадцать один.
Думаете, грузовые суда сейчас ходят быстрее? - спросил Митя.
Спорить было бесполезно. О клиперах Митя знал все. Он никогда не был
у моря, но любил корабли преданно и бескорыстно, как самых лучших
друзей. Он про них мог рассказывать, будто на каждом плавал по десять
лет. Особенно про парусники. Правда, сам он редко начинал такие
разговоры, будто стеснялся своей любви. Лишь однажды победил смущение и
предложил:
- А давайте построим корабль.
- Настоящий? - спросил Генка.
- Да. Двухмачтовый.
- Ну, Митя, это нам не потянуть, - сказал Олег. - Мы же не судоверфь.
Митька не стал спорить, но на следующий день принес журнал с
чертежами бригантины-малютки, которую можно построить из обычной шлюпки.
- А шлюпку где взять? - спросил Олег.
- А если найдем... - тихо сказал Митя.
- Елки-палки... Надо подумать, - откликнулся Олег. - Лето не за
горами...
И Генка Кузнечик поддержал Митю. Сказал, что свой корабль - вещь
нужная. Он вообще всегда поддерживал Митю.
Но в тот вечер, когда говорили о Сашиной работе, Генка возразил.
- Нет, Саша все-таки не парусами занят. По-моему, он там на других
кораблях. Севастополь - город военный.
И все опять заговорили о Севастополе. Только Серёжа слушал молча.
А что ему было говорить? У моря он не бывал, а разные теплоходы и
пароходы видел только на реке. Он очень любил вечера в "Эспаде" и
разговоры о Севастополе слушал с интересом, но самому ему сказать было
нечего. И порой Серёжа начинал тихонько ревновать ребят друг к другу: у
всех у них что-то общее, а он будто в стороне. Так было, пока Генка не
упомянул о Херсонесе.
- Разве Херсонес в Севастополе? - удивился Серёжа.
- Конечно. Между Карантинной и Песочной бухтами.
- Я думал, это отдельное место, вроде какого-то поселка, - сказал
Серёжа. - Там раскопки греческого города, правильно?
- Да. Там развалины всякие. Башни, стены. И колонны из мрамора.
- У меня дядя есть. Ну, брат тети Гали. Он археолог, с московскими
студентами в Херсонесе на раскопках работает, - со сдержанным торжеством
сказал Серёжа. - Он все не писал, не писал, а недавно письмо прислал,
обещает весной в гости приехать. Уж я из него тогда все выспрошу про эти
раскопки...
- Хочешь, я тебе книгу про Шлимана принесу? - спросил Олег. - Про
того, кто древнюю Трою открыл.
Олег ухитрялся все понимать. Про каждого. Серёжа никогда ему не
говорил, что все больше и больше тянут его к себе тайны старых городов,
заросших, засыпанных, утонувших. Но Олег, видно, знал и это.
Хорошо приходить туда, где тебе рады, где тебя всегда понимают, где
друзья. Вот поэтому Серёжа, когда мог, спешил в "Эспаду".
Но сегодняшний вечер в кают-компании был непохож на прежние.
Вспоминался утренний случай.
- Да ничего, - сказал Серёжа, чтобы успокоить себя и других. - Они же
сами виноваты. Ворвались, как в своя собственный сарай, и давай
командовать...
- Все правильно, - согласился Олег. - Только зря я, пожалуй, с ними
такую перепалку затеял. Нервы, что ли, стали сдавать?
- Нервы у кого хочешь сдадут, - сказал Серёжа. - После такого случая
с Данилкой... Я как вспомню про этот стержень, зубы стучат.
- Это верно. Только я вообще легко заводиться стал, - вздохнул Олег.
Вмешался Генка:
- Ну уж, легко! С теми двумя тетушками ты очень вежливо разговаривал.
Помнишь?
- А что за тетушки еще? - встревожился Данилка.
- Да были тут, - сказал Олег. - Давно еще, две недели назад. Я разве
не рассказывал? Кузнечик наш как раз первое занятие с новичками
начинал... Вошли в зал, будто в магазин, остановились посередине и тогда
говорят: "Можно к вам?" Мы даже остолбенели сперва. Мальчишки как раз
переодеваются для разминки. Гена стоит бледный от ответственности и
ужаса и лихорадочно вспоминает комплекс упражнений...
- Упражнения-то я помнил, - сказал Генка
- Ничего ты не помнил... Ну вот. Я говорю: "Простите, но никак
нельзя. Видите, ребята раздеваются, инструктор первый раз на занятиях,
стесняться будет. А вы что хотели?" - "Мы хотели посмотреть, чем вы тут
занимаетесь". - "Простите, - снова говорю, - а вы кто?" - "Мы -
общественность". - "Очень приятно, - говорю. - А поточнее?" - "Вот она
из уличного комитета, а я вместе с ней..." Ну пригласил я их в
кают-компанию, объяснил, что гости к нам если приходят на занятия, то
сначала предупреждают. Родители - другое дело, у них тут ребята. Очень
