сделаны. С алгеброй можно управиться на вахте. Сегодня занятий в отряде
нет, работы у вахтенного командира немного. Серёжа крикнул в открытую
форточку:
- Нок, домой! - и стал натягивать форменную рубашку.
Тревога слегка улеглась. Но совсем не исчезла.
Неприятности пошли с самого начала вахты. Прежде всего он целых пять
минут искал под порогом ключ. Безголовый Андрюшка Гарц запихал его вчера
в самый угол тайника и присыпал мусором.
Потом Серёжа обломал ногти, пытаясь открыть окно. Рама разбухла и не
поддавалась. Серёжа чертыхнулся и стал искать глазами подходящую
железяку. В углу кают-компании на полу стоял Серёжин рыцарский замок из
пенопласта. Его принесли сюда для съемок. Холм, на котором возвышались
башни и стены, был сделан из папье-маше. Для прочности внутрь этого
холма ребята вставили упругий обломок рапирного клинка...
Серёжа приподнял макет, вынул обломок и снова подступил к окопной
створке.
Домоуправление никакие хотело отключить лишние батареи, и в комнатах
"Эспады" всегда стояла влажная жара. В самые лютые зимние дни ребята
здесь занимались в летней форме. Но и это не спасало, приходилось
постоянно распахивать окна. Проветрить помещение - это была первая
обязанность каждой вахты.
Наконец створка поддалась, и морозными глыбами ввалился в окно
февральский воздух. Серёжа передохнул и посмотрел на часы. Вот тут-то и
начались главные неприятности. Оказалось, что старые отрядные ходики,
которые притащили в "Эспаду" братья Воронины, показывают уже четверть
десятого. А Димки нет. Помощник вахтенного командира, барабанщик
"Эспады" Дмитрий Соломин, не изволил явиться на дежурство.
"Ну, подожди же..." - сердито и беспомощно подумал Серёжа.
Сердито - потому что опоздание на вахту штука серьезная, а
ненаглядный Димочка выкидывал этот фокус уже третий раз. А беспомощно -
потому что устроить помощнику заслуженную нахлобучку Серёжа никак не
решался. Все-таки это же Димка...
Появился Димка только в половине десятого. Грохнула наружная дверь,
потом в раздевалке послышалась торопливая возня: Димка освобождался от
зимней амуниции. Наконец он появился в кают-компании, слегка
взлохмаченный, розовый от мороза. На ходу протянул в петли белый ремень,
щелкнул пряжкой и встал перед Серёжей, виновато махая желтыми ресницами.
- Ну? - сказал Серёжа.
Димка опустил нос, пальцами провел по стрелкам на шортиках, словно
проверял их остроту, и честно ответил:
- Проспал.
- Очень уважительная причина, - язвительно заметил Серёжа..
Димка вздохнул:
- Я и не говорю, что уважительная...
- Третий раз опаздываешь... Может, объяснишь, хотя бы, почему
проспал? Мне про это в вахтенный журнал записывать.
Димка беззащитно поднял ясные глаза. Не хотел он ни оправдываться, ни
молчать упрямо.
- Ну, я читал... Данилка книжку дал "Двадцать лет спустя". Она такая
толстая, а дней мало, потому что очередь. Я вчера читал, читал, пока
мама фонарик не отобрала. И говорит: "Если проспишь, будешь сам
виноват". И не разбудила.
- Значит, мама виновата, - сказал Серёжа.
- Нет, конечно, - возразил Димка почти испуганно. - Это я виноват.
Он опять вздохнул и стал теребить аксельбант на рубашке. Серёжа начал
злиться. И на Димку, и, главное, на себя - за нерешительность. Он был
капитан и командир вахты - значит, следовало принимать меры.
- Оставь в покое шнур, - дождливо сказал он. Димка послушно опустил
руку.
Бессознательно отдаляя неприятный миг, Серёжа спросил:
- Может быть, у тебя есть еще какая-нибудь причина? Серьезная?
Не опуская глаз, Димка помотал головой: не было у него серьезной
причины.
Глядя мимо Димки, Серёжа деревянным голосом сказал:
- Два часа ареста.
Димка моргнул. Один раз. Потом заморгал часто. Потом в упор глянул на
Серёжу: "Ты не пошутил?"
- Вот так, - мрачно сказал Серёжа, ощущая моментальное раскаяние.
Димкины глаза стали слегка влажными. Серёжа почти обрадовался: если
Димка пустит хоть слезинку, можно будет сразу отменить наказание. Есть
неписаное правило в "Эспаде": если человек начинает плакать, никаких
взысканий ему не дают. Слезы - и так дорогая расплата за вину. Если,
конечно, человек этот не очень большой, а вина не очень страшная.
Но Димка не поддался слезам. Только голос его стал сипловатым. Он
посмотрел на Серёжины ботинки и тихо спросил:
- А когда?
- Сейчас, - все так же хмуро сказал Серёжа. Отступать было некуда.
- Я же на вахте.
- Не нужен мне такой помощник. Обойдусь.
- А... где сидеть? - спросил Димка и слегка покраснел.
Конечно, специального помещения для "арестантов" не было. Если кто-то
зарабатывал столь суровое взыскание, то отбыв свой час или два
где-нибудь в уголке кают-компании или отправлялся в фотолабораторию.
- Иди в лабораторию, - сказал Серёжа. - Мне здесь надо пол мыть.
- Я могу сам вымыть. А потом отсижу, - почти шепотом сказал Димка.
- Ага. И опоздаешь в школу. Давай отправляйся.
Димка сделал шаг к двери и оглянулся. Он словно говорил глазами:
"Может быть, ты все же пошутил? Ведь это же я - Димка. Тот, который с
тобой в лагере был. Тот, который подарил тебе маленького синего
краба..."
- Сними ремень, - сказал Серёжа, терзаясь все пуще.
Димка медленно потянул из петель пояс. Потом свернул его в тугое
кольцо, сжал это кольцо в ладонях, понурил голову и шагнул в коридор.
- Куда ты с ним? Оставь ремень на столе, - сказал ему в спину Серёжа.
- Зачем? - откликнулся Димка слегка вызывающе.
Серёжа почувствовал, что Димка пытается отстоять свое достоинство и
остаток свободы. Он будто говорил: "Арестовал ты меня? Ладно. Заставил
снять ремень? Пусть. Но нигде не сказано, что нельзя снятый ремень брать
с собой. Вот и беру".
- Ну и шут с тобой, - буркнул Серёжа.
В лаборатории Димка сел на табурет перед увеличителем, поставил пятки
на сиденье, обнял колени и замер.
- Зажги свет, - сказал Серёжа.
- И так хорошо, - хмуро отозвался Димка.
Лаборатория была в крошечной комнатушке с окном, закрытым фанерой.
Ветхая фанера сквозь щели и дырки пропускала солнце, и полумрак был
пробит узкими лучами.
Серёжа постоял в дверях, потом снова на себя рассердился и ушел. -
Запирай, - сказал Димка вслед.
- Зачем? Сбежишь, что ли? - досадливо откликнулся Серёжа.
Дверь осталась полуоткрытой.
...Надо было делать уборку, а потом браться за, алгебру. А на душе
койки скребли. Конечно, Димка получил свои два часа за дело. Но Серёжа
боялся. Просто-напросто боялся, что Димка обидится. Крепко обидится и,
может быть, навсегда.
Ну что ему до Димки? И не такие уж друзья вроде бы. И встречались-то
не чаще раза в месяц, пока не пришел Димка в отряд. Да и в отряде
виделись не часто. Главным образом на вахте. А вот надо же: грызет и
грызет беспокойство.
"Сам притащи его в отряд. Вот и радуйся". - мстительно сказал себе
Серёжа. Действительно, сам привел Димку в "Эспаду"... А что было делать?
Только раз в жизни видел Серёжа Димку грустного, с мокрыми глазами.
Это случилось перед зимними каникулами. Димка сидел в опустевшей
школьной раздевалке. Хотел, видно, одеться, да так и не собрался: бросил
на колени пальтишко, уперся в него локтями, уткнулся в кулаки
подбородком и, обиженно моргая, смотрел куда-то сквозь стену.
- Дим! - встревоженно сказал Серёжа. - Ты что?
Димка сердито дернул плечом: не приставай, мол, и так тошно. Но
Серёжа не ушел, конечно.
- Что случилось?
- Ничего, - сипло сказал Димка.
Серёжа немного обиделся.
- Слушай-ка, - сказал он в упор. - Когда мне было плохо и ты мне
помогал, я ведь не рычал на тебя, а наоборот... Что же ты? Я ведь тоже
помочь хочу.
Димка глянул на него быстро и чуть виновато.
- Как ты поможешь? Никто уже ничего не сделает... Да и не надо.
- А вдруг? - упрямо сказал Серёжа. - Ты расскажи.
Димка сердито поморгал, стряхивая капли с ресниц. Недоверчиво поднял
глаза.
- А смеяться не будешь?
- Ты спятил!
Димка отвернулся и шепотом сказал:
- Я хотел быть барабанщиком...
Вот такая случилась история. Простая и невеселая. Всю жизнь мечтал
Димка стать барабанщиком. Даже по ночам снился ему краснобокий барабан с
тугой белой кожей. К такому барабану приблизишь ухо и сразу услышишь
тихий-тихий, но неумолкающий гул. То ли топот далекой конницы, то ли
голос океанских штормов.
Ни дошкольников, ни октябрят не берут в барабанщики. Димка рос,
надеялся и ждал своего часа. И даже когда Клавдия Семеновна велела всем
третьеклассникам написать в стенгазету, кто кем хочет быть, Димка
решился и написал, что барабанщиком. И больше никем.
Когда третьеклассников стали готовить к приему в пионеры и пришла
пора делать у них свой отряд, кое-кто из ребят вспомнил про заметку и
сказал, что надо бы выбрать в барабанщики Димку Соломина. Однако Клавдия
Семеновна обратила внимание класса на то, что у Соломина во второй
четверти снизилась успеваемость: тройка по русскому грозит. А барабанщик
всегда идет впереди отряда, с него все должны брать пример. Какой же
здесь пример?
Будто у него на пузе рта тройка написана!
В общем, выбрали в барабанщики Вовку Быкова. У него тоже тройка, но
не по русскому, а по физкультуре...
- Елки-палки, - сказал Серёжа, услыхав про такое дело, и повел Димку
к старшей вожатой.
Юля была заморочена подготовкой к новогоднему вечеру. Димкину историю
она выслушала без особого интереса.
- Ну и что? - сказала она. - Ты, Соломин, тройку постарайся
исправить, а потом что-нибудь придумаем. На будущий год...
- Юля! - перебил Серёжа. - Человек столько лет ждал, а теперь еще
целый год ждать! Разве в барабанщики за оценки берут?
Юля оглянулась на горестно отошедшего Димку и сказала полушепотом:
- Ну подумай: что я сделаю? Клавдия Семеновна меня еще в первом
классе учила. Что я, пойду к ней и скажу: "Вы не правы"?
- Скажи что хочешь. Лишь бы Димке дали барабан.
- Но ведь ребята же голосовали, все решили... А куда этого Быкова
девать?
- Быкову барабан нужен как ежу моторная лодка. Он и не хотел даже.
Это во-первых. Во-вторых, можно дать им еще один барабан. Вон их сколько
у тебя в хозяйстве. Пусть будет два барабанщика в отряде... Или запиши
его в сводный отряд при знаменной группе.
- В сводный можно только с пятого класса... И если я Соломина возьму
в барабанщики, Клавдия Семеновна сразу решит, что я подрываю ее
авторитет.
- Все правильно! - накаленно сказал Серёжа. - Все точно ты
рассудила... Прямо как электронная машина. Разложила по полочкам. Только
на фига твоя правильность, если от нее у Димки слезы!
Юля озадаченно помолчала.
- Слушай... - начала она растерянно. - Ты все-таки думай... Я
все-таки старшая вожатая...
- Ну конечно, - откликнулся Серёжа. - Извини, пожалуйста. Но ты еще и
сестра барабанщика. Надо бы понимать...
Юля хотела ответить. Но Серёжа ухватил Димку за руку и вытащил из
пионерской комнаты.
- Потерпи до завтра, - попросил он.
А утром встретился в отряде с Данилкой.
- Можешь взять в команду хорошего человека?
Данилка глянул подозрительно. Он ревниво оберегал свою группу от
всякого вмешательства.
- Зачем еще? - спросил он.
- В барабанщики хочет. Давно уже.
- Мало ли кто хочет в барабанщики, - уклончиво заметил Данилка.
-Барабанов-то лишних нет. Вон Митьку и то не можем в группу взять. И
Вадька Воронин ходит в запасных.
- Митька уже большой. А Вадька еще маленький. А этот в самый раз... Я
твою сестру просил, чтобы в сводный отряд взяла, а она уперлась. Как
стенка.
