вежливо объяснил. А они рассердились. Говорят: "Что это вы
отгораживаетесь от людей?" Обещали пожаловаться... Может, зря мы их на
занятия не пустили, а, Гена?
- Мне их тогда только и не хватало, - сказал Генка. - Я даже Сергея
прогнал. Трепетал с непривычки как осиновый лист.
- А учительницу пускаешь и не боишься, - напомнил Серёжа.
- Первый раз ее тоже не было...
- А что за учительница? - дурашливо-капризным голосом спросила
Наташа. - Все про все знают, а мне никогда не говорят.
- Учительница та самая, которая Генкиных третьеклассников учит, -
объяснил Олег. - Ведь наш Кузнечик попал в капитаны почему? Из-за нее.
Она в нем души не чает.
- Может, хватит? - жалобно спросил Генка. Но у Олега запрыгали в
глазах веселые точки. Он продолжал:
- С чего началось? Приходит однажды из тридцать седьмой школы
учительница. Пожилая, представительная. Очень-очень вежливая. Говорит,
что интересуется нашей работой. Мы как раз были с Геной и с Ворониными.
Стали показывать ей все и рассказывать, а она вдруг спрашивает:
"Нельзя ли моих мальчиков записать к вам в отряд?" Имейте в виду,
сразу сказала - не в "клуб", а в "отряд". Я спрашиваю: "Сколько?" - "Ну,
хотя бы человек семь". Посмотрели мы с ребятами друг на друга: что
делать? Главное, малышня совсем. А как откажешь хорошему человеку?
"Ладно, - говорю, - если семь, то попробуем". Она обрадовалась. А потом
стала интересоваться: "Вы с ними со всеми один занимаетесь?" - "Нет, -
говорю, - сам я не управился бы. Ребята помогают, кто постарше". Она
тогда отвела меня в сторонку и шепчет: "А нельзя ли, чтобы с моими
занимался вон тот симпатичный мальчик?" И на Геночку показывает. Как тут
быть? Пришлось принять солидный вид и сказать: "Принимайте, товарищ
Медведев, группу".
- Я чуть в гитару не улез, - мрачно признался Генка. Олег сказал:
- А раз группа есть, пришлось звание давать. Для авторитета перед
новичками.
- И перед Надеждой Анатольевной, - вставил Серёжа.
- Подать, что ли, в отставку? - задумчиво произнес Генка.
- Я вот тебе подам! - пригрозил Олег. - А дальше знаете что? Бедная
Надежда Анатольевна ходит к нему на все занятия. Ее пиратики как начнут
махать клинками, как начнут вопить от восторга, так она бледнеет и глаза
закрывает. Но в капитана Медведева верит, как в каменную стену.
- Она в него просто влюбленная ходит, - сказал Серёжа. - Позавчера
шоколадкой угощала.
- Да бросьте вы! - отмахнулся Генка. - Она в своих пацанят
влюбленная. Не надышится на них. И они от нее ни шагу. Если бы я в
третьем классе учился, обязательно бы к ней сбежал.
- От Татьяны Михайловны? - укоризненно спросила Наташа.
- Ну... Татьяна Михаиловна третьи-то классы не учит, - вывернулся
Генка. И, чтобы отвести разговор от себя, добавил: - А Серёжка, если бы
мог, давно бы уж от нее сбежал. Это точно. Она его совсем завоспитывала.
- Да ну... - отмахнулся Серёжа. - Просто ей кажется, что я слишком
часто в разные истории встреваю.
- Не в разные, а в одинаковые. В скандальные, - уточнила Наташа.
- И про меня это тоже говорят, - печально признался Данилка. - А мы
при чем? Это истории виноваты, раз случаются. Да, Серёжа?
- Вот именно, - сказал Серёжа, благодарный Данилке за такую здравую и
четкую мысль. Генка хихикнул.
- Самое смешное знаете что? Татьяна Михайловна боится, что Серёжка
из-за той драки с Гавриком начнет зазнаваться. Я, мол, герой, бандита
задержал, в газете писали...
- Зазнаешься тут при такой жизни, - мрачно сказал Серёжа. - Чуть что,
сразу: "Про тебя в газете написали, а ты тройки получаешь! Про тебя вся
школа знает, а ты по коридору носишься!" Или еще так: "Каховский, ты
опять споришь со старшими! Ты, наверно, думаешь, что вокруг тебя одни
бандиты и хулиганы! Ты еще палку возьми!"
- Это кто же тебя так? - поинтересовался Олег.
Ответила Наташа:
- Все она же, Нелюшка. Недавно решила Стаське Грачёву двойку по
поведению поставить за то, что он не захотел после уроков с классом в
кино идти. Мы с Серёжей заступились. А она и на нас и на него
разозлилась, говорит, что он ябедничает на учительницу.
- Стаська и не ябедничал, мы случайно узнали, - сказал Серёжа. - Он
теперь вообще ни на кого не жалуется. Если обижают, молчит или сам
отбивается. И отца почти не боится.
- Только слишком злой стал, - вздохнула Наташа. - И с Нелюшкой его
никак мир не берет.
- С учителями кому как повезет, - рассудительно заметил Данилка.
- У меня классная руководительница была отличная, мы все ей до сих
пор письма пишем, - задумчиво сказал Олег. - Лидия Григорьевна, физик...
Один только был у нее недостаток: считала, что я обязательно должен
стать инженером. Даже заболела, когда я не поступил в политехнический
институт, срезался по математике.
Наташа посмотрела на Олега почти обиженно:
- Ты разве не сразу пошел в педагогический?
Олег усмехнулся, оглядел собравшихся в кружок ребят.
- Братцы, да я же почти старик. Я в жизни многое успел.
- Очень ты похож на старика, - язвительно заметила Наташа.
Олег сказал:
- Не попал я в инженеры. Пошел работать на электростанцию, а осенью
взяли в армию. Стал проситься на флот. Умолял, чуть не плакал. Майор
даже разозлился и говорит: "Дурак, в армии два года служат, а на флоте -
три". А я в ответ: "Может, я на всю жизнь там останусь, что мне три
года!" Уговорил. Приехали мы на Север, а там еще одна медкомиссия. Мне -
по шапке: нельзя на корабль, здоровье не то. Я опять чуть не в голос:
"Оставьте хоть на берегу, только у моря!.."
- Оставили? - напряженным шепотом спросил Митя. Он будто
приключенческий роман слушал: ведь море же!
- Оставили... Форма морская, а служба почти штатская. В команде при
местном Доме офицеров. Увидели, что рисую прилично, сделали
художником-оформителем... Работы, конечно, хватало, но все же не то, что
на кораблях. Свободного времени порядочно оставалось, особенно когда
втянулся... При Доме офицеров кое-какие кружки и секции работали, была и
секция фехтования. Капитан-лейтенант Гранитин тренировал, по прозвищу
Капитан Грант. Сердитый на вид мужчина, крикливый, но учил здорово.
Увидел, что я приглядываюсь к их занятиям, и забрал к себе. "Я, -
говорит, - из тебя сделаю мастера". Ну, мастера не сделал, а второй
разряд я получил. Поехал потом в Севастополь на спартакиаду флотов. Там
дотянул до первого разряда... А когда вернулся, увидел двух хороших
людей - Федю и Ромку...
- Что за люди? - ревниво спросил Данилка.
- Очень замечательные люди. Тому и другому было тогда по одиннадцати
лет. Начали они заглядывать к нам в Дом офицеров каждый день, смотрят на
рапиры и вздыхают. Ну, стал я их учить потихоньку, пока нашего Капитана
Гранта нет поблизости. Он посторонних не терпел. Узнал про это начальник
Дома офицеров, приказал явиться и давай делать накачку: не положено,
мол. "Безобразие!" - говорит. Я не выдержал и начал с начальством
пререкаться: "Даже для офицерских жен кружки есть, а ребятам куда
деваться?" Начальник был умный мужчина. Поглядел на меня другими глазами
и повторяет: "Я и говорю - безобразие! В поселке вон сколько ребятишек,
а вы только с двумя занимаетесь. Набирайте команду, а я доложу
начальству..."
Олег вдруг замолчал и стал смотреть в темное окно. А там ничего не
было видно, только лампочка отражалась да огненные Данилкины вихры.
- Набрал команду? - спросил Серёжа.
- Набрал... Когда демобилизовался, они - в слезы. А я... В общем,
тоже не сладко. А не уезжать нельзя - учиться надо. Хорошо хоть, что
замена для меня нашлась, девятиклассник из местной школы. И Гранитин
обещал помочь... Ну вот. А как приехал домой, пошел в интернат работать.
Это в Красном Береге, у меня там родители живут. Старшим вожатым стал.
Это мне ребята из горкома комсомола посоветовали... А потом в институт
поступил, на заочное...
- Когда ты все успел? - спросила Наташа. - На флоте, в интернате, в
Артеке, у нас...
- Успел. Служил два года, потому что на берегу. В интернате тоже два
года... Это, братцы, самое лучшее, что у меня в жизни было, честное
слово...
- Лучше, чем в Артеке? - недоверчиво спросил Митя. Он, конечно, не
верил, что где-то может быть лучше, чем у моря.
- Угу, - ласково сказал Олег и даже зажмурился. - Такие ребята... Мы
с ними театр устроили. В походы по реке ходили... Я бы в Артек и не
уехал...
- А почему уехал? - не утерпела, полюбопытствовала
Наташа.
Олег раскрыл глаза и по очереди посмотрел на каждого.
- Так... Так получилось, братцы. Не поладил с начальством. Был
сначала отличный директор, да ушел на пенсию. Пришла на его место одна
тетя. Вроде той, что сегодня у нас была. Не по внешности, а по сути
своей такая. Непрошибаемая. Театр заставила прикрыть: от учебы
отвлекает. Походы запретила. "Вам, - говорит, - игрушки, а мне отвечать.
Главная задача школы, - говорит, - хорошая учеба и отличное поведение".
Я ей пытался вдолбить, что хорошие оценки и поведение могут быть у
людей, когда у них жизнь интересная... Я молод был и... в общем,
прямолинеен. А она как скала. Вот и не договорились... А как раз вожатых
в Артек приглашали...
- Грустные какие-то истории, - настороженно сказал Кузнечик. - Все
прощаешься и прощаешься. Ты, Олег, только не вздумай с нами прощаться.
- А то ты интернат уже не первый раз вспоминаешь, - подозрительно
сказала Наташа. Олег улыбнулся:
- "Сто ночей не усну, буду думать все о нем..."
- А о нас? - обиженно спросил Данилка. Олег встряхнулся, встал и
весело ответил:
- Это само собой.
Он схватил капитана Вострецова под мышки и на весу повернул его носом
к часам.
- Ну-ка, Осенняя Сказка, посмотри, сколько времени. Брысь домой, а то
опять от сестрицы попадет!
- Пфы! - сказал Данилка, демонстрируя полное бесстрашие.
- А почему "Осенняя Сказка"? - спросила Наташа.
Данилка гордо объяснил:
- Потому что у меня на носу целый листопад из веснушек. Не видишь
разве? Тебе таких сроду не иметь.
- Где уж мне...
Данилка сказал деловито:
- Пойду. Мне завтра просыпаться первому: я по квартире главный
дежурный. У нас с Юлькой очередь.
- Ты всегда раньше всех должен просыпаться. Ты же барабанщик.
Привыкай, - сказал Олег.
Данилка сказал, что он и так привыкший, и ушел. С ним ушел и Митя.
Генка забрался с ногами на диван и прикрыл глаза.
- Ты что? - спросил Серёжа.
- Да я про Данилку думаю. Про все, что было утром. И про это... Вдруг
бы ты не убрал ту железяку?
Серёжа поежился.
4
До угла все шагали вместе. Было морозно. Олег потер перчатками уши и
жалобно сказал:
Ранние весенние рассветы.
Теплый вечер марта, где ты, где ты?
И объяснил:
- Это я в юности сочинял. В Лермонтовы метил. Увы.
На углу они разошлись. Наташа и Олег направились прямо, Серёжа и
Генка помахали им вслед и свернули на Октябрьскую.
Почти сразу же, у яркой витрины магазина "Одежда", Генка остановился.
- Как-то все вместе сложилось, - немного растерянно проговорил он. -
И тревога утром, и разговоры, и Данилка... И вот еще. Смотри.
Он долго шарил за пазухой и вытащил помятую бумагу. Это был сложенный
в несколько раз листок из иностранного журнала.
- Вот... - повторил Генка. Расправил в ладонях лист и поднес ближе к
свету.
На листе напечатан был крупный снимок.
На брусчатую мостовую ничком упал мальчик. Он лежал головой к
зрителю, одна рука согнута, другая брошена вперед. Волосы, просвеченные
солнцем, разметались по камням. Фото было отчетливым. Каждый волосок был
