...А в тот вечер я ни о чем таком не думал. Увидев себя в кабине,
запустил мотор и после короткого разбега круто и весело пошел в высоту.
Мне повезло: тени черных орлов не напали. И уже через минуту я летел среди
лунно-серебристых груд, похожих на пушистые айсберги.
Все было прекрасно. Я наслаждался полетом, встречным ветром и
послушностью самолета. Сбросил кроссовки и носки, чтобы босыми ступнями
чувствовать рубчатую резину педалей. Слегка покачивал свой L-5 и держал
курс прямо на нижнюю звезду в хвосте Большой Медведицы.
И вдруг все пространство пересекла изломанная диагональ! Я то ли
увидел, то ли просто понял - в один миг! - что это с земли в высоту уходит
узкий деревянный тротуар! Тот, что начинался у коллектора на Мельничном
болоте.
Он был бесконечный и прошивал облака.
И я мчался прямо на него.
Я качнул вправо рычаг управления, надавил правую педаль и понял -
поздно! Сейчас будет удар, треск, вспышка, чернота!
...Но ничего такого не было. Просто я лежал в постели и таращился в
полутемный потолок. За окном светилась бледная июньская ночь. А сердце под
ребрами: бух-бух-бух... Даже в ушах отдавалось.
А когда перестало отдаваться, я услышал шорох на балконе.
Хотите верьте, хотите нет, но я не испугался. Ничуть! Я почему-то
сразу догадался, кто это.
Он осторожно отодвинул балконную дверь. И громким шепотом:
- Ромка...
- Сережка!
- Я... Видишь, я обещал прийти раньше, чем завтра, и вот...
- Какой ты молодец... Ой, а как ты сюда пробрался?
- По веревочной лестнице. Закинул и раз-раз...
- Но ведь решетка-то заперта!
Сережка заулыбался, я разглядел это в серых сумерках.
- У меня ключ, вот... - Он выдернул из-за ворота квартирный плоский
ключик на шнурке. - Открывает любые замки. Почти волшебный... - Шепот у
Сережки был особый, таинственный.
"Сон, - понял я. - Ну и что? Все равно хорошо..."
Сережка сел на край постели. Мы помолчали с полминуты.
- Ромка, пойдем погуляем, а?
- Кресло не вытащить, мама проснется...
- А кресло нам и не нужно, - все тем же шепотом объяснил Сережка. -
Главное - спуститься с балкона...
Я ничего не успел сказать, как очутился у него на руках. Уже одетый.
Он легко вынес меня на балкон.
- Сможешь спуститься на руках? Ты же умеешь подтягиваться на турнике,
а здесь не труднее...
К перилам крючьями была прицеплена веревочная лесенка. С круглыми
перекладинами. Поскольку это был сон, я не очень боялся. Позволил Сережке
опустить себя за перила и, перехватывая палки, ловко добрался до земли.
Сел в прохладную траву.
Сережка тут же оказался рядом. Качнул лесенку, она упала к его ногам.
- Ой, а как обратно?
- Об этом не заботься...
- А как же я без колес-то?
- Колеса есть! Сейчас...
Он отбежал и тут же вернулся с большим позвякивающим велосипедом, от
которого пахло смазкой и пыльной резиной.
- Сможешь держаться на раме?
- Смогу! Меня уже катали! Вовка Кислицын...
Я не стал уточнять, что с Вовкой мы загремели в кювет. Знал, что с
Сережкой не загремлю.
Рама была обмотана чем-то мягким. Красота! Сережка усадил меня боком,
я ухватился за руль. Ноги нечувствительно заболтались впереди педалей.
- Поехали! - Сережка позади меня прыгнул на седло. Теплый воздух
качнулся навстречу. Я услышал, как головки травы защелкали по моим
кроссовкам. Тряхнуло. Я засмеялся от радости.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЧАСТЬЯ
Куда мы едем, я не спрашивал. Не все ли равно! С Сережкой я ничего не
боялся. Правда был внутри щекочущий холодок, но не от страха, а от
предчувствия приключений.
Пахло тополями и нагретым за день асфальтом. Где-то трещал ночной
кузнечик. Однако настоящей ночи не было, на севере, в просветах среди
многоэтажек неярко желтела июньская заря.
Мы ехали недолго, остановились у забора. Сережка ссадил меня в
бурьян, раздвинул доски. Сперва протащил в широкую щель велосипед, потом
меня. Устроил меня на деревянной скамейке со спинкой.
Мы были на краю большой площадки с футбольными воротами. Справа
подымалось трехэтажное здание, в его квадратных окнах блестело отражение
зари. Я понял, что Сережка привез меня на школьный стадион.
Он присел рядом, сказал деловито:
- Подходящее место.
- Для чего подходящее-то? - Я понял, что Сережка под деловитостью
прячет беспокойство. Он ответил напряженно:
- Для взлета...
- Для чего? - Это я почти крикнул. Потому что... да, в самом деле я
ожидал чего-то такого. Сережка тихо и словно виновато посапывал рядом.
Тогда я спросил шепотом:
- У тебя есть самолет?
- Нет... То есть да... То есть...
- Ну, что? - у меня неожиданно прорвалась досада. - То "нет", то
"да". Есть или нету?
Сережка не обратил внимания на мой тон.
- Ромка... ты только не удивляйся. Понимаешь, я сам... умею
превращаться в самолет. Честное слово...
"Игра такая!" - подумал я. И почему-то пожалел Сережку. И чтобы
загладить недавнюю раздражительность, сказал, как маленькому фантазеру:
- Ну что ж... это бывает. Конечно...
- Я сейчас покажу. - Он встал. - Ты только не пугайся. И еще...
- Что?
- Когда я превращусь, тебе надо будет забраться в кабину. Самому.
Помогать-то будет некому...
- Ладно. Уж как-нибудь... - Я вдруг сразу поверил Сережке. И даже
испугался оттого, что поверил так быстро и крепко. Но тут же старательно
вспомнил опять, что это сон. И повторил веселее: - Ладно!.. А говорил, что
у тебя никаких талантов!
Сережка отозвался серьезно, грустно даже:
- Я не знаю, талант это или наоборот. Но тут уж, видать, судьба, раз
мы встретились.
Я не успел ничего ответить. Сережка отошел. В светлых сумерках я
видел, как он встал прямо, приподнялся на цыпочках, раскинул руки... И
через миг на школьном стадионе стоял самолет.
Размах крыльев занимал в моем поле зрения столько же места, сколько
за секунду до того занимали раскинутые Сережкины руки. Поэтому самолет
оказался не там, где только что стоял Сережка, а дальше, метрах в
двадцати. "Эффект линейного зрения!"
Я съехал со скамейки на землю и пополз к самолету. Понимал, что
крошки гравия обдирают мне ноги, но не чувствовал этого.
Самолет выглядел не так, как тот, на котором я летал в своих прежних
снах. Крыльев было не две пары, а одна. Они торчали из бортов и сильно
сужались к округлым концам. Но все равно это был, как и у меня,
одноместный легкий самолетик - словно специально для мальчишки. И на
серебристой, светящейся в сумерках ткани я различил знакомый знак L-5. А
еще - силуэт морской звезды с пятью изогнутыми щупальцами.
От самолета пахло бензином, теплым дюралем и резиной маленького
тугого колеса. Сон, а все так подробно, реально.
Дверца была раскрыта, от нее спускался дюралевый трап с тремя
дырчатыми ступеньками. Вот на этом трапе я помучился. Но Сережкин голос
(немного изменившийся) подбадривал меня. Когда я оказался в кабине, на
вогнутом пластиковом сиденье, то понял, что голос этот - из динамика на
приборном щитке.
- Все в порядке? - спросил Сережка с виноватой ноткой.
- В порядке. Руки-то у меня сильные... - (И я тихонько плюнул через
левое плечо, чтобы в локтях и пальцах не появилась пугающая слабость.)
- Значит, полетим?
- Давай...
- Нет уж, это ты "давай", - вздохнул Сережка в динамике.
- Почему я?!
- Ну... такое правило. Если я один, я могу управлять собой сам, а
если кто-то у меня в кабине, то я уже не могу. Должен тот, кто в пилотском
сиденье... Да чего ты боишься? - В голосе зазвенела привычная веселая
струнка, Сережкина. - Ты же умеешь! Столько раз летал на своем самолете!
Я не принял его бодрого тона.
- Тогда у меня ноги работали. А сейчас-то как?
- Можно ведь и без педалей! Будешь делать крен свои телом.
- Я так не умею...
- Сумеешь. Туловищем направо-налево... Я же легкий.
"Это ведь сон, - уже который раз напомнил я себе. - Во сне все
получается, если он хороший... А это хороший сон, раз я с Сережкой!"
Но следом подумалось:
"А если хороший, почему не работают ноги? Будто наяву..."
Но эту мысль я прогнал.
- Хорошо, Сережка! Я попробую! - И даже пошутил: - Только не
превратись в себя самого в воздухе. А то мне придется лететь на тебе
верхом. Как кузнец Вакула на черте!
Сережка посмеялся, но как-то нервно.
- Ромка, торопись. Ночь-то короткая...
Приборная доска была почти такая же, как в моем самолете. Только ключ
зажигания похож был на обычный плоский ключик от квартирного замка (уж не
тот ли, что Сережка носил на шее?). Я повернул его.
Пропеллер махнул узкими лопастями, растворился в воздухе,
самолет-Сережка задрожал. Мотор загудел негромко и уверенно.
- Поехали? - деловито спросил я.
- Давай!.. Сразу бери круче вверх, здесь мало места для разбега.
Я разогнал самолет и крепко потянул на грудь рычаг с резиновой
велосипедной рукояткой. Оторвался от земли.
- Ой! - вдруг тонко сказал динамик сквозь шум мотора.
- Что?
- Говорил ведь: бери круче! Левым колесом штангу на воротах зацепил.
Крутится, как сумасшедшее...
- Я нечаянно... Больно, да?
- Не так уж... Но если бы оно оторвалось, как бы ты меня посадил? На
одно-то колесо!
- Ой, а разве придется садиться?
- А как же!
В своих прежних снах я ни разу не сажал самолет. Взлетать взлетал, а
посадок не было, я всегда просыпался до окончания полета. Так я и объяснил
Сережке. Он отозвался насуплено:
- Сейчас другой сон. Даже и не совсем сон... Если грохнемся, ты,
может, и проснешься как ни в чем не бывало...
- А ты?!
- А от меня - щепочки. И уж завтра я к тебе не приду...
У меня ослабели руки.
- Тогда зачем ты... такое дело...
Сережка откликнулся так, словно вез меня в коляске:
- Да не бойся. Ведь все в порядке.
И правда все пока было в порядке. Страхи страхами, но я машинально
работал ручкой управления, ровно набирал высоту. Желтые крохотные лампочки
уютно светились над приборами. Воздух привычно свистел, обтекая изогнутое
лобовое стекло. Впереди в бледном небе проступили звезды Большой
Медведицы.
- Теперь попробуй поворот, - посоветовал Сережка. - Крен налево и...
ну, ты знаешь.
Я плечом лег на левый борт кабины, высунул голову из-за прозрачного
щитка. Ветер крепко рванул волосы, ударил по щекам, по глазам... Но даже
сейчас встречный воздух был теплым. И с уютным, спокойным таким запахом
полыни...
Сережка-самолет послушался, крылом наклонился к земле. Я повел рычаг
влево, и самолет вошел в плавную дугу. У меня из-за плеча выкатилась
розовая, на три четверти полная Луна. Я осторожно выпрямил машину. Луна
повисла неподвижно. Она быстро желтела, делалась ярче. Небо вокруг нее
темнело.
- Видишь, получилось, - одобрительно сказал Сережка.
- Ага... Смотри! - Я взглядом привычно приблизил Луну, уменьшил ее до
размеров арбуза и, снова накренившись влево, повел самолет вокруг этого
ноздреватого глобуса.
- Чудеса! - искренне восхитился Сережка. А я осмелел еще больше.
Подвинул к себе Луну так, что она стала вроде елочного шарика. И я...
ухватил это космическое яблоко ладонью!
"Яблоко" было тяжелым, теплым и шероховатым.
- Сережка, я поймал Луну! Вот!
- Молодец... - В Сережкином голосе были и одобрение, и осторожность.
- Ты не кузнец Вакула, а сам черт, который украл месяц... Только не держи
долго. А то сдвинется что-нибудь в космическом механизме...
