рачительным и дальновидным хозяином. Его расточительность и тяга к
восточной роскоши привели к тому, что он не смог вернуть Хираму сто
двадцать талантов и вынужден был в счет уплаты долга передать тирскому
царю двадцать галилейских городов. Это был шаг банкрота, попавшего в
финансовый тупик.
Как следует из библейских сказаний, вся тяжесть расходов на
строительство, вооружение и содержание царского двора ложилась прежде
всего на плечи ханаанского населения. Достаточно вспомнить, что более
двухсот тысяч человек загоняли ежегодно на принудительные работы в
ливанских лесах, в каменоломнях на берегу Иордана и на строительных
площадках. Эта чудовищная система рабского труда ничем не отличалась от
системы фараонов эпохи строительства великих пирамид. Если принять во
внимание, что, по данным переписи населения, проведенной Давидом, в
Израиле и Иудее насчитывалось в ту эпоху миллион двести тысяч мужчин, то
нетрудно представить, какой огромный процент своих подданных
эксплуатировал царь на принудительных работах.
Такое экономическое принуждение не могло не повлечь за собой
глубоких социальных сдвигов. С каждым годом увеличивалась пропасть
между богачами и бесправной беднотой, измученной налогами и трудовой
повинностью. В низах росло недовольство, начиналось брожение. Даже
жрецы, которые во времена Давида были союзниками царя, имели основания
роптать. Последующие поколения, помня о великих заслугах Соломона,
простили ему идолопоклонство, которым он занимался в открытую даже во
дворе Иерусалимского храма. Но конечно же это возмущало современных
ему жрецов. В огромном гареме царя находились женщины всевозможных
рас и религий. Там были хеттеянки, моавитянки, идумеянки, аммонитянки,
египтянки, филистимлянки, ханаанеянки и т. д. Вместе со своими обычаями
они приносили во дворец и своих богов. Соломон, особенно в последние годы
жизни, оставался под сильным влиянием своих фавориток и, поддаваясь их
уговорам, устанавливал различные идолопоклоннические культы. Известно,
например, что во дворе храма занимались культом Ваала, Астарты и Молоха.
И поскольку народные массы, особенно на севере страны, относились к
ханаанским богам весьма благожелательно, то пример царя отнюдь не
способствовал укреплению яхвизма.
Давид и Соломон объединили, правда, все племена в едином
государстве, но духовного единства они так и не добились. Между племенами
северного и южного Ханаана продолжал существовать политический и
расовый антагонизм. Даже Давид вполне сознавал отчужденность между
обеими группами населения и на смертном одре сказал о Соломоне: _Ему
завещал я быть вождем Израиля и Иуды_ (3 Царств, глава 1, стих 36).
В этой связи Соломон совершил роковую ошибку, непростительную
для крупного государственного деятеля. Он разделил свою страну на
двенадцать налоговых округов, обязанных поставлять определенное
количество сельскохозяйственных продуктов для нужд царского двора и
армии. При этом бросается в глаза, что в списке округов отсутствует
территория Иуды. Из этого можно заключить, что Иуда _ племя Давида и
Соломона было освобождено от подати. Такая привилегия должна была
неизбежно озлобить другие племена, особенно гордое племя Ефремове,
постоянно соперничавшее с Иудой из-за приоритета в Израиле.
Уже в царствование Давида на здании государственной власти
появились грозные трещины. Бунт Авессалома и Сивы был, в сущности,
восстанием северных племен против гегемонии Иуды. Эти племена
поддерживали в качестве претендентов на престол Иевосфея и Адонию
против Давида и Соломона, что доказывает силу внутренних конфликтов,
приведших в конце концов к расколу государства. Крупнейшей ошибкой
Соломона было то, что он никогда не заботился об упрочении основ своего
государства. Из-за своей близорукости и эгоизма он бездумно обострял
опасный антагонизм между племенами, что после его смерти привело к
катастрофе. Первые опасные признаки обнаружились ещё при жизни
Соломона, когда вспыхнул мятеж племени Ефремова под руководством
Иеровоама. Иеровоам потерпел поражение, но ему удалось убежать в Египет,
где фараон Сусаким встретил его очень радушно. Это было вторым
предостережением, так как доказывало, что Египет питает по отношению к
израильскому царству какие-то враждебные намерения и поэтому
поддерживает всех, кто способствует его ослаблению и расколу. И
действительно, через пять лет после смерти Соломона Сусаким вторгся в
Иудею и варварски ограбил Иерусалимский храм (около 926 года до нашей
эры). Серьезные исторические последствия имело также бессилие Соломона
по отношению к Разону, который ещё в царствование Давида объявил себя
царем Дамаска. Несмотря на то, что узурпатор постоянно разорял северные
границы Израиля, Соломон так и не отважился дать ему решительный отпор.
После раскола Израиля и Иудеи арамейское царство Дамаска обрело большое
могущество и долгие годы воевало с Израилем. Это облегчило Ассирии
завоевание Сирии в восьмом веке до нашей эры, а в 722 году до нашей эры
покорить Израиль и угнать десять племен израильских в вавилонское рабство.
После падения Ассирии между нововавилонским царством и Египтом
вспыхнула борьба за Сирию и Ханаан, окончившаяся в 586 году завоеванием
Иудеи и разрушением Иерусалима халдеями. Исходя из этих фактов нужно
сказать, что царствование Соломона, при всем его блеске и кажущемся
богатстве, не было благополучным. Вследствие пагубной политики и
деспотизма царя Израиль, потрясаемый внутренними социальными
конфликтами, неуклонно шел к гибели. Не удивительно, что сразу же после
смерти царя держава, с таким трудом созданная Давидом, распалась на два
отдельных слабых государства, занятых постоянными междоусобными
войнами.
Необходимо остановиться на традиционном и широко
распространенном мнении, будто авторство Песни песней и Книги притчей
принадлежит царю Соломону. В Библии сказано, что Соломон сочинил
тысячу пять песней и три тысячи притчей, в которых отразилась его
необыкновенная мудрость. Песнь песней _ одна из самых замечательных и
своеобразных эротических поэм во всей мировой литературе. Её прекрасные
ритмические фразы, раскаленные добела жаром экзотических метафор и
сравнений, ошеломляют своей подлинно восточной чувственностью. Не
удивительно, что она была для многих поколений поэтов, художников и
музыкантов неиссякаемым источником вдохновения, чашей, наполненной до
краев волшебным напитком поэзии.
Вот как обращается юный герой поэмы к своей возлюбленной:
Как ты прекрасна, как привлекательна, возлюбленная, твоею
миловидностью! Этот стан твой похож на пальму, и груди твои _ на
виноградные кисти. Подумал я: влез бы я на пальму, ухватился бы за ветви её;
и груди твои были бы
вместо кистей винограда,
а запах от ноздрей твоих, как от яблоков.
Девушка же изображает своего милого так:
Голова его _ чистое золото;
кудри его волнистые, черные, как ворон. Глаза его _ как голуби при
потоках вод...
Щеки его _ цветник ароматный, гряды благовонных растений;
губы его _ лилии, источают текучую мирру;
руки его _ золотые кругляки, усаженные топазами;
живот его _ как изваяние из слоновой кости, обложенное
сапфирами;
голени его _ мраморные столбы, поставленные на золотых
подножиях.
Поэма содержит также чудесные картины природы.
Приведем в качестве примера описание весеннего пейзажа на горе
Кармил:
Вот зима уже прошла;
дождь миновал, перестал;
цветы показались на земле,
время пения настало,
и голос горлицы слышен в стране нашей;
смоковницы распустили свои почки, и виноградные лозы, расцветая,
издают благовоние. Встань, возлюбленная моя, прекрасная моя, выйди!
Пламенные любовные излияния нанизаны на сюжетную канву,
напоминающую древние пасторали. Царь влюбился в простую деревенскую
девушку по имени Суламита. Он взял Суламиту в свой гарем, но так и не
сумел добиться её расположения. Девушка оставалась верна своему
возлюбленному, пастуху из её родной деревни. Среди дворцовой роскоши,
окруженная заботой и лаской своего господина, Суламита постоянно тоскует
по тем счастливым дням, когда она вместе со своим возлюбленным пасла в
горах отару овец; по ночам же она мечтает о его крепких и сладостных
объятиях.
В конце концов любовь побеждает и влюбленные соединяются вновь.
У этой поэмы, являющей собой шедевр любовной лирики, была удивительная
судьба. Уже то, что она очутилась среди канонических книг Ветхого завета,
вызывает недоумение. Каким образом могла быть причислена к религиозным
сочинениям поэма, вся пропитанная столь недвусмысленной
чувственностью? Исследователи так и не сумели окончательно ответить на
этот вопрос. Очевидно, составители _священного писания_ включили поэму в
Библию в убеждении, что её автором был царь Соломон.
Как строителя Иерусалимского храма, Соломона идеализировали до
такой степени, что приписывать ему авторство эротической поэмы было бы
просто кощунством. Следовательно, рассуждали составители Библии, в Песни
песней выражены отнюдь не любовные, а религиозные чувства, и если автор
придал им форму любовной аллегории, то лишь для того, чтобы сделать
поэму более доходчивой для своих единоверцев. Не все, однако, и не всегда
были убеждены в правильности этого толкования. Не случайно то, что один
из знаменитейших израильских раввинов, Акиба (50_135 годы нашей эры),
призывал народ не осквернять Песню песней и не распевать её по трактирам.
Не раз возникал вопрос о том, правильно ли поэма причислена к
каноническим сочинениям. Со временем, однако, традиция победила. Песня
песней вошла в еврейскую литургию и исполняется в первый день праздника
пасхи. Её читают как мистическую драму с делением на монологи, диалоги и
партии хора. Содержание поэмы якобы выражает последовательные
перемены в отношении израильтян к богу Яхве с момента исхода из Египта
до того времени, когда _избранный народ избавится от земных мук и навсегда
соединится с богом. В третьем веке нашей эры поэма победоносно
переступает порог католической церкви, разумеется в видоизмененном
толковании. Возлюбленный _ это сам Иисус Христос, возлюбленная _
церковь или душа христианина, а в хоре под видом друзей влюбленной пары
скрываются ангелы, пророки и патриархи.
Правда, в пятом веке снова начали зарождаться сомнения
относительно религиозного характера поэмы. Некоторые, в частности,
высказывали предположение, что Соломон написал поэму в защиту одной из
своих жен, темнокожей египтянки, дочери фараона, которая из-за цвета кожи
не пользовалась в Иерусалиме популярностью. Однако благодаря
бдительности церкви и инквизиции исследователи только в восемнадцатом
веке поистине критически подошли к Песне песней. Но и тогда никому в
голову не приходило подвергать сомнению авторство Соломона. Напротив,
все терялись в догадках, какая же из царских фавориток скрывается за
образом Суламиты. Называли по очереди то дочь царя Хирама, которую
Соломон будто бы встретил впервые на горе Кармил, то египетскую
принцессу, то царицу савскую, то, наконец, сунамитянку Ависагу, которую
привели в свое время к старому царю Давиду согревать его. Все догадки
благодаря своей романтической окраске нашли множество приверженцев, в
особенности среди художников и писателей, и были отражены в
произведениях искусства и литературы.
Эти гипотезы были, однако, в 1873 году опровергнуты прусским
консулом в Дамаске И. Г. Вецштейном. Наблюдая свадебные обряды
сирийских крестьян, он обратил внимание на поразительное сходство между
их обрядовыми песнями и библейской Песней песней. Вот что пишет
Вецштейн в своих мемуарах:
_Лучшие дни в жизни сирийского крестьянина _ это первая неделя
после бракосочетания. Молодожены изображают тогда царя и царицу, им
прислуживают все жители деревни.
Свадьбы празднуются сирийцами главным образом в марте _ самом
прекрасном месяце года. Пора дождей тогда уже прошла, а солнце не жжет
ещё так немилосердно, как в последующие месяцы. Праздник устраивается на
