удивился, что так гладко вышло. Тогда я несколько раз ударил его по голове
ногами. Подошва моего сапога рассекла ему кожу на голове. Из раны сразу вылилось
довольно много крови, но это его не остановило. Я должен был знать, что по
голове добить тяжело, нужно было бы бить по корпусу, и к тому же делать это
основательно. Как правило, человека не так уж легко затоптать.
Я хотел уже уйти, и в этот момент очень некстати рядом оказались несколько
соотечественников моего визави. Они повалили меня, а он поднялся. Здесь я понял
всю мудрость татарской пословицы: "нет ничего хуже недобитого врага". Кто-то
отвел в сторону мою левую руку, а мой "недобиток" упал коленом мне на ребра,
туда, где сердечная мышца. Я думал, что умру. Еще около двух месяцев после того,
я не мог нормально вздохнуть. Это было скверно, поскольку время оказалось бурным
в плане мордобоя. Я не мог драться полноценно и мне сильно доставалось.
В армии я впервые обратил внимание на удивительную не информированность
населения относительно любых абстрактных вещей. Еженедельно в роте проводилась
политинформация. От замполита требовалось, чтобы солдаты знали что-нибудь о НАТО
и Варшавском Договоре. Он несколько месяцев старался вынудить нас запомнить
какие-нибудь страны НАТО, но это ему не удавалось. Среди рядовых и сержантов
роты нас было двое кто умел на географической карте показать Африку и только я
один был способен показать экватор. С тех пор я горжусь своими познаниями в
географии. Но прошло два года и весной 1987г. меня демобилизовали. Я возвратился
в другую страну, в которой уже было все: демократия, проституция и квадратные
пакеты для молока. Тогда я еще не мыслил в категориях философии смуты, но сердце
мое переполнялось радостным предчувствием.
Дмитрий Корчинский
ГЛАВА 2. ПЕРЕСТРОЙКА
В свое время я думал: "Оковы тяжкие падут, темницы рухнут и изо всех щелей, как
тараканы повылезают художники, философы, мыслители, произойдет
культурологический взрыв. Но ничего не случилось, не было там никаких тараканов.
Диктатура никого не угнетала. Единственное, что мы привнесли в сокровищницу
мировой цивилизации -- это чернобыльский взрыв. Только благодаря нему нас и
запомнят".
Я поступил на исторический факультет Киевского университета и начал учиться в
его красном корпусе. Когда-то, в конце двадцатых годов, здесь учились мой дед и
моя бабушка. Дед рассказывал, что начальную военную подготовку им преподавал
старый прапорщик, который говорил: "Студенты, запомните: часового с поста кроме
разводящего и начальника караула может снять только Государь Император".
Летом 1987г. в Киеве возникло небольшая националистическая группа под названием
"Украинский культурологичный клуб". Было организовано несколько публичных
собраний с действительно культурологической тематикой. Власть оказалась
настолько глупой, что вместо того, чтобы проигнорировать, начала против нее
идеологическую компанию в газетах, чем сделала огромную рекламу. Тогда уже я
начал думать о том, что политическое или историческое явление это не поступок, а
реакция на поступок. И явление тем более значительное, чем реакция более
неадекватна.
Количество трупов не важно. Важен культурологический эффект. Гаврила Принцип
убил только одного человека (о супруге эрцгерцорга никто даже не вспоминает) и
стал исторической фигурой. Можно найти тысячу сербов, каждый из которых мог бы
посмеяться над такими количественными показателями и ни один из которых, тем не
менее, не имел такой известности (а позднее такой литературы).
Перед одной из лекций на наш первый курс заявился кто-то из комсомольского
начальства и предложил голосованием поддержать письмо с осуждением деятельности
Украинского Культурологического Клуба.
Я вышел на кафедру и провозгласил первую в своей жизни политическую речь, в
которой призвал воздержаться от этого, что все и сделали.
Двумя годами ранее такое стоило бы мне немедленного исключения, но в 1987г.
начальство посчитало целесообразным не обращать внимания на мое фрондерство.
Через день ко мене подошел низенький старшекурсник и спросил о причинах моего
поступка. Я сказал, что стараюсь воспитывать в себе интеллектуальную честность.
Он рассмеялся и пригласил меня посетить одно из заседаний. Вечером мы появились
в коммунальной квартире на третьем этаже "сталинского" дома недалеко от парка
им. Фрунзе. В комнату набилось человек с двадцать пять народа. Кто-то начал
читать лекцию - что-то невнятное о голоде тридцать третьего года. Одного из
присутствующих я узнал. 22 мая 1985г. я познакомился с ним возле памятника
Шевченко. Эта число считалась националистической датой (день перезахоронения
Шевченко в Украине, которое сопровождалось политическими выступлениями). В
семидесятых годах в этот день возле памятника проходили собрания
национально-сознательной публики, что обычно заканчивалось арестами. В
восьмидесятых собираться уже никто не решался.
Нас было трое. Мы сидели на лавке и разговаривали. Время от времени к памятнику
подходил кто-то из прохожих, клал цветы и спешил отойти. Мой новый знакомый
рассказывал о некоторых из них. Это были люди известные в украинофильских
маргинальных кругах. На соседней лавочке сидело двое мордатых молодых людей. С
нашего места было заметно, как один из них из-под журнальчика фотографирует в
профиль тех, кто кладет цветы.
Мне было интересно. Я впервые наблюдал оперативную работу органов.
Раз в неделю я стал посещать сходки клуба. В то время в Киев начали возвращаться
выпущенные на волю диссиденты. Это не были люди поступка, это были люди позиции.
Как и все шестидесятники, каждый из них имел хорошую дикцию, умел декламировать
и был готов сказать какую-нибудь речь в любую минуту своей жизни. Неизвестно, с
чем связано то, что последующие поколения не имеют культуры речи. Они
разговаривают вяло, блекло и, запинаясь, как и думают. Переключите канал и
посмотрите, как все эти несчастные стараются отрывками слов высказывать отрывки
мнений. Особенно это касается местного русскоязыческого (как называл их Патриарх
Владимир) населения. Язык подобен флоре. В значительной мере это природный
феномен. Определенной территории, в каждую данную климатическую эпоху отвечает
определенный растительный ансамбль, а в каждую историческую эпоху - определенное
произношение согласных и звуковой посыл, определенная корневая и интонационная
система, определенная структуральность - то есть определенный язык. Другой здесь
не будет расти полноценно.
Если нас с вами обвиняют, что у нас все ограничивается разговорами, то нужно
сосредоточиться на разговорах - на интонации, на согласных и на словарном
запасе. Образование не бывает законченным - говорил Куринский. Необходимо вдруг
осознать катастрофическую нехватку собственного образования, боль от этого и
начать провозглашать, декламировать. Сосредоточиться на тональных аспектах
языка. Это - легчайший способ достигнуть прорыва. Я, например, часто читаю
проповеди ближним с единой целью поставить базар, то есть усовершенствоваться в
демагогии.
В свое время Сократу постоянно снился один и тот же сон: будто какой-то голос с
неба говорит ему - занимайся музыкой, Сократ, усовершенствуйся в ней.
Я хотел бы сниться вам со словами: занимайся высказыванием, негодник,
усовершенствуйся в нем.
Давно замечено, что обеднение, блеклость языка является следствием прогресса.
Более примитивные общества имеют более богатый язык - язык с более богатой
технической базой - больше грамматических форм, больше синонимов, больший
словарный запас.
Почти идеальный по своей технической простоте английский язык ранее имел больше
временных форм, разделения на "ты" и "вы" и другие излишества. С развитием
цивилизации, язык уступает математическому языку, образ числу, подобно другим
физиологическим функциям, которые изменяют свое значение. Ранее пищу вкушали,
потом ею ужинали, сегодня ее потребляют, завтра ее будут вводить внутривенно.
Понты есть основанием политики, а отсюда любого человеческого общежития. В
политике, в бизнесе, в бандитизме, часто даже в войне 90% успеха дают
артистичные качества, хорошо поставленный базар, умение говорить.
В конце концов, человек -- это вешалка для языка.
В начале марта 1988г. в общежитии физического факультета Киевского университета
образовался студенческий националистический кружок "Громада" (Община - укр.). Я
попал на его второе или третье собрание и сразу активно включился в работу.
Здесь было веселее, чем с шестидесятниками.
Прошло десять лет. Я вспоминаю сейчас всех своих товарищей по клубам, союзам,
партиям, ассамблеям, боевикам и ловлю себя на том, что мне не хотелось бы
увидеть их снова.
Есть считанные единицы личностей и множество ситуаций. Большинство людей
является людьми одной ситуации. Ситуация поднимает их, в этой конкретной
ситуации они являются сильными, красивыми, воодушевленными, но ситуация проходит
и остаток жизни все эти люди доживают кое-как, вызывая удивление тех, кто видел
их ранее.
Начиналась митинговая эпоха. Я с головой окунулся в организацию первых в
перестроечной Украине массовых акций, в выпуск политического самиздата, в
создание кружков, вербовку сторонников. Я мечтал и составлял планы будущей
революции, ни один из которых не осуществился.
АНОНИМ
"Разработка" Корчинского со стороны Киевского Управления КГБ казалась
перспективной. Несмотря на все больший размах правозащитного движения, в нем
очень сказывался недостаток "буйных". В период застоя народ настолько
эмансипировался от властей, что мысль о терроре никому и в голову не приходила.
На обязательных инструктажах по случаю подготовки праздничных мероприятий два
раза в год - 1-го мая и 7-го ноября - полковник Ветров, заместитель начальника
9-й службы не мог даже припомнить ни одного стоящего "теракта", кроме, разве
того, как на стадионе задержали старшего лейтенанта, который оказался не старшим
лейтенантом, а... опасным психическим больным. Козни националистов, если верить
полковнику, не простирались дальше окраски столбов, витрин и даже машин ГАИ в
сине-желтую гамму. То есть, один столб был окольцован синим, другой желтым, если
смотреть издали, при большом желании цвета образовывали крамольное сочетание.
В семидесятые только армяне оказались способными на безмотивный террор. После
известного взрыва в московском метро, когда подобная акция ожидалась в Киеве, не
было найдено лучшего способа поисков преступников, как организовать наружное
наблюдение в каждом вагоне метро. Все сотрудники киевского управления ездили
таким образом что-то около двух недель до полного одурения. Взрыв прогремел на
Крещатике накануне первомайских праздников. Творец, иначе не могу его назвать,
бомбы использовал весьма сложный электронный взрыватель с временным замедлением,
по которому его позднее и вычислили. Заряд черного пороха был снаряжен в бутылку
и не мог вызвать ни жертв, ни разрушений, остался лишь небольшой след на
мостовой. Как ему удалось заложить бомбу, мне до сих пор не ясно. С другой
стороны я сам видел человеческие экскременты посреди Киевского вокзала.
Однако опыт с метро признали успешным. В 1985 г. на международном фестивале
молодежи и студентов в Москве в каждом вагоне подземки прохаживались туда-сюда
по два курсанта, переодетых милиционерами.
Не удивительно, что меры по охране высших должностных лиц были скорее
формальностью. Вскоре после воины внутренние войска перестали охранять
правительственные дачи, передоверив это занятие местной милиции. Лишь
ограниченному кругу лиц, вроде Шелеста или Щербицкого, полагались телохранители.
Караул в комплексе зданий ЦК КПУ, ныне по улице Банковской, несло лишь человек
тридцать прапорщиков КГБ. Наружный периметр резиденции был огражден
фотоэлементами, однако крыши всех соседних домов оставались свободными для
доступа.
В ходе торжественных мероприятий во дворце "Украина" наряжался караул из состава
