за ними следом. Приговоренный остается в камере один, а пятьдесят три
свидетеля через окошечки наблюдают за ним.
...откинул голову назад и глубоко вздохнул.
...через две минуты лицо его покрылось потом, а пальцы задвигались
будто желая освободиться от ремней...
...шесть минут, судороги повторяются, Винсент роняет голову на грудь,
потом откидывает ее назад. Изо рта начинает выступать пена.
...восемь минут, последние судороги, и голова падает на грудь.
...В десять часов двенадцать минут доктор Рейнольдс объявил, что
приговоренный скончался. Свидетели, в числе которых были три журналиста
из...
(-117)
115
Мореллиана.
Основываясь на отдельных заметках, многие из которых противоречат друг
другу, Клуб пришел к выводу, что Морелли в современной манере повествования
видел приближение к тому, что неудачно было названо абстрактным искусством.
"Музыка утрачивает мелодию, живопись утрачивает сюжет, роман утрачивает
описание". Вонг, мастер диалектических коллажей, подвел итог: "Роман,
который нас интересует, -- не тот, что помещает своих персонажей в ситуацию,
а тот, который предлагает ситуацию персонажам. Благодаря чему последние
перестают быть просто персонажами, а становятся персоной, личностью. Нечто
вроде экстраполяции, посредством которой они выскакивают к нам или мы -- к
ним. У Кафки К. -- это его читатель, или наоборот". К этому следует добавить
довольно туманное замечание, в котором Морелли излагал замысел эпизода, где
он собирался оставить персонажи без имен, чтобы в каждом отдельном случае
эта предполагаемая абстракция обязательно была бы заменена гипотетическим
определением.
(-14)
116
В одном месте у Морелли -- эпиграф из "L'Abbe С"316 Жоржа Батая: "Il
souffrait d'avoir introduit des figures decharnees, qui se deplacaient dans
un monde dement, qui jamais ne pourraient convaincre"317.
И далее, карандашом, почти неразборчиво: "Да, иногда страдаешь, но это
единственный достойный выход. Довольно романов гедонистических, где все
разжевано, романов с психологией. Надо стремиться к максимуму, стать
voyant318, как хотел Рембо. Романист гедонистического склада не что иное,
как voyeur319. С другой стороны, хватит и чисто описательной техники, хватит
романов "поведения", добросовестных киносценариев, лишенных подлинных
образов".
Любопытно связать это с другим местом: "Как рассказывать без кухни, без
макияжа, без того, чтобы время от времени подмигнуть читателю? Только если
отказаться от предположения, что повествование -- искусство. Прочувствовать
его так, как прочувствовали бы мы гипс, наложенный на лицо, чтобы сделать с
него маску. Только лицо это -- наше".
А может быть, еще вот эта отдельная запись: "Лионелло Вентури, говоря о
Мане и его "Олимпии", отмечает, что Мане оставляет в стороне природу,
красоту, действие и моральные побуждения во имя того, чтобы сосредоточиться
на пластическом образе. Итак, он, сам того не зная, как бы переносит
современное искусство в средние века. В средние века искусство понималось
как ряд образов, на смену чему при Возрождении и в современную эпоху пришло
изображение действительности. Сам Вентури (или это Джулио Карло Арган?)
добавляет: "Насмешнице истории было угодно, чтобы в тот самый момент, когда
изображение реальной действительности начало становиться объективным, а
потому фотографическим и механическим, одного блестящего парижанина,
собиравшегося писать реалистически, его огромный гений толкнул на то, чтобы
вернуть искусству функцию создания образов..."
Морелли добавляет: "Привыкнуть употреблять слово "фигура" вместо
"образ" во избежание путаницы. Да, все совпадает. Однако речь не идет о
возвращении к средним векам или чему-то подобному. Ошибка предполагать
возможность исторически абсолютного времени: Времена бывают разными, хотя и
параллельными. В этом смысле одно из времен так называемых средних веков
может совпадать с одним из времен так называемой новой истории. И живущие в
это время художники и писатели, воспринимая его, могут не захотеть опираться
на окружающие обстоятельства и быть современными в понимании их
современников, и это вовсе не означает, будто они хотят быть анахроничными;
просто они находятся как бы на самой грани своей эпохи и из этого, уже
другого, времени, где все приобретает качество "фигуры", где все имеет
ценность знака, а не просто является темой для описания, они пытаются
создавать произведения, которые могут казаться чуждыми и даже
антагонистическими истории и времени, в котором они живут, но которые тем не
менее их включают, их объясняют и в конечном счете ориентируют на
трансцендентность, которой ждет и на которую надеется человек.
(-3)
117
Я видел суд, на который оказывали давление и которому даже угрожали,
принуждая его приговорить к смерти двух детей вопреки науке, вопреки
философии, человечности, вопреки опыту, вопреки самым гуманным и высоким
идеям эпохи.
По какой причине мой друг мистер Маршалл, откопавший среди реликвий
прошлого прецеденты, которые заставили бы покраснеть от стыда и дикаря, не
прочитал этой фразы у Блэкстоуна:
"Может ли ребенок моложе четырнадцати лет, считающийся неспособным
осознавать culpa prima facie es320, мнением суда и трибунала быть признанным
понимающим вину и различающим, что есть хорошо и что есть плохо, а потому
быть осужденным и приговоренным к смерти?"
Итак, тринадцатилетняя девочка была сожжена за то, что убила свою
учительницу.
Мальчик десяти лет и другой -- одиннадцати, убившие своих товарищей,
были приговорены к смерти, и десятилетний -- повешен.
Почему?
Потому что он знал разницу между тем, что хорошо и что плохо. Он усвоил
ее в воскресной школе.
Кларенс Дерроу, "Защита Леопольда и Лейба", 1924.
(-15)
118
Как убитый убедит своего убийцу в том, что он не должен ему являться?
Малькольм Лаури, "Under the Volcano"321
(-50)
119
АВСТРАЛИЙСКИЙ ПОПУГАЙЧИК БЫЛ ЛИШЕН ВОЗМОЖНОСТИ ВЗМАХНУТЬ КРЫЛЬЯМИ!
Инспектор R. S. Р. С. А., войдя в дом, обнаружил, что птица помещена в
клетку, едва достигающую 8 дюймов в диаметре! Хозяину птицы пришлось
уплатить 2 фунта штрафа. Чтобы защитить безответные создания, нам необходимо
нечто большее, нежели просто моральная поддержка. R. S. Р. С. А. обязывает к
экономической помощи. Обращайтесь в секретариат, и т.д.
"Обзервер", Лондон.
(-51)
120
во время сиесты все спали, и легко было встать с постели так, чтобы не
разбудить мать, прокрасться к двери, выйти тихонько, жадно вдыхая запах
влажного земляного пола, и через дверь выскользнуть туда, где начинались
пастбища; в ивах полным-полно было личинок шелковичньк червей, Иренео
выбирал, который побольше, садился возле муравейника и начинал потихоньку
выдавливать червячка, с самого конца, до тех пор, пока он не высовывал
головку из шелковистого отверстия, и тогда просто было взять его
аккуратненько за шкирку, как котенка, и выдернуть, не вкладывая силы, чтобы
не повредить, и вот он, голенький, смешно корчится в воздухе; Иренео клал
его около муравейника, а сам ложился в тенечке, на живот, и ждал; в этот час
черные муравьи трудились яростно, носили корм, стаскивали отовсюду
насекомых, живых и мертвых, и какой-нибудь из разведчиков тотчас же замечал
червячка, мягкое тельце, смешно извивающееся, ощупывал его своими антеннами,
словно не веря такой удаче, бежал туда, сюда, касался антеннами других
муравьев, и через минуту червячка уже окружили и оседлали, и напрасно он
дергался, пытаясь избавиться от клешней, впившихся в него, -- муравьи
толкали его все ближе и ближе к муравейнику; особое удовольствие Иренео
доставляло замешательство муравьев, когда они не могли пропихнуть червячка
внутрь муравейника, -- игра в том и состояла, чтобы выбрать червячка
крупнее, чем ход в муравейник, муравьи были глупы и не понимали, в чем дело,
они толкали червячка со всех сторон, стараясь впихнуть его, а червячок
отчаянно извивался, страшно подумать, что он испытывал, муравьиные лапки и
клешни впиваются в тело, в глаза, в кожу, он что есть сил отбивается от них,
и только еще хуже, потому что прибывают все новые и новые муравьи, некоторые
просто бешеные, вгрызаются клешнями и не отстают, пока голова червячка хоть
немного не закопается в бездну муравейника, а те, что в глубине, должно
быть, втягивают его изо всех сил. Иренео хотелось бы тоже оказаться внутри
муравейника, чтобы видеть, как там муравьи тянут-вытягивают червячка,
вцепляясь клешнями ему в глаза и в рот, тащат что есть мочи, чтобы втащить
его всего, чтобы утащить его в самые глубины, и убить его, и сожрать его до
последней
(-16)
121
Красными чернилами с видимым удовольствием Морелли переписал в тетрадь
конец стихотворения Ферлингетти:
Yet I have slept with beauty
in my own weird way
and I have made a hungry scene or two
with beauty in my bed
and so spilled out another poem or two
and so spilled out another poem or two
upon the Bosch-like world322.
(-36)
122
Медсестры ходили туда-сюда, разговаривая о Гиппократе. При минимальном
усилии любой кусок действительности может сложиться в замечательные стихи.
Но к чему задавать загадки Этьену, он уже вынул свой блокнот и радостно
зарисовывал убегающие вдаль белые двери, носилки у стены, большое окно,
через которое сочилось что-то серо-шелковистое, скелет дерева, а на нем --
двух голубей с буржуйскими зобами. Хотелось рассказать ему другой сон, как
странно, что все утро ему не давал покоя сон про хлеб, а потом вдруг -- раз!
-- на углу бульваров Распай и Монпарнас другой сон обрушился перед самым его
носом, как стена, вернее, так: все утро на него, точно стена, давил сон про
стонущий хлеб, и вдруг разом, как в фильме, прокрученном назад, стена от
него отвалилась, встала на место, а он оказался лицом к лицу с воспоминанием
о другом сне.
-- В любой момент, -- сказал Этьен, пряча книжку. -- Когда тебе
захочется, спешки нет. Я собираюсь прожить еще лет сорок, так что...
-- "Time present and time past, -- продекламировал Оливейра, -- are
both perhaps present in time future"323. Предначертано, что сегодня все
будет упираться в стихи Т.-С. Я думал о том, что мне приснилось, че, прости.
Сейчас пойдем.
-- Ну да, со сном все ясно. Вот так, носишь в себе, носишь, и вдруг...
-- Вообще-то я имел в виду другой сон.
-- Misere! -- выругался Этьен.
-- Я не рассказал тебе его по телефону, потому что в тот момент не
помнил его.
-- К тому же в твоем распоряжении было всего шесть минут, -- сказал
Этьен. -- Власти, если разобраться, мудры. Мы их ругаем на чем свет стоит, а
они, надо признать, знают, что делают. Шесть минут...
-- Если бы я вспомнил, я бы позвонил тебе из соседней будки.
-- Ладно, -- сказал Этьен. -- Итак, ты мне рассказал сон и мы сошли
вниз пропустить по стаканчику вина на Монпарнухе. Меняю твоего
замечательного старика на сон. А то и другое -- это слишком.
-- Ты попал в самую точку, -- сказал Оливейра, глядя на него с
интересом. -- Вопрос в том, можно ли одно поменять на другое. Ты мне как раз
сегодня говорил: бабочка или Чан Кайши? Может быть, меняя старика на сон, ты
вымениваешь у меня сон вместо старика.
-- Сказать по правде, мне все одно.
-- Художник, -- сказал Оливейра.
-- Метафизик, -- сказал Этьен. -- Но мы -- тут, и смотри-ка, вон
