работе объясняли обострением травмы, полученной в недавней автоаварии.
Понятия не имели, кому могло понадобиться в нее стрелять.
Высокий, костистый, чуть сутуловатый Элефантов, как и при первой
встрече, произвел на меня хорошее впечатление. Умные глаза, высокий с
залысинами лоб мыслителя, интеллигентные манеры.
- Не поймали бандитов? - вяло поинтересовался он. - Скорей бы: какой
только чепухи не болтает обыватель...
За прошедшее время он изменился: сник, утратил оптимизм и жизнера-
достность, на вопросы отвечал нехотя, как бы через силу. Да и внешне -
осунулся, круги под глазами... болеет? Или затравили, перегорел? Если
так, жаль - не видать ему лаврового венка!
Спиридонов. Одет безвкусно, хотя с претензией, опухшие глаза, тонкие,
только начинающие пробиваться прожилки на картофелеобразном носу. Пьет?
Похоже... Старается говорить значительно, дабы произвести впечатление.
Мне показалось: он пытается дать понять, что гораздо более осведомлен о
происшедшем. Скорее всего играет - "для авторитета".
Громов - педантичный, аккуратный, в очках. Долго думает, прежде чем
что-то сказать, немного насторожен, нервничает. С чего бы? Хотя кому
приятно получить вызов на допрос? Отвечает односложно, избегает расши-
ренных ответов. Когда речь зашла о работе, оживился, стал разговорчивее,
но ненадолго. В обыденной жизни он, очевидно, ни рыба ни мясо.
Зелинский - высок, красив, наряден, надушен. Аккуратно подстриженные
усики, платочек в нагрудном кармане. Держится непринужденно, охотно
вступает в контакт. Не боится суждений. О работе (интересная, но перс-
пективы нет и платят мало), о коллегах (Элефантов молодец - нащупал жилу
и роет, только бы пусто не оказалось), о начальстве (Курочкин - невежда,
свежую мысль придушить готов, если, правда, в соавторы не пригласят). С
изрядной долей сарказма. Женщины его, наверное, любят.
Женщины были на одно лицо. Даже платья одинаковые. Трифонова и Сигна-
лова курили. Кузина нет, зато красила ногти зеленым лаком. У них были
одинаковые голоса, манеры, слова и фразы, одинаковые взгляды на мир. У
меня осталось ощущение, что в науке все три звезд с неба не хватают и
еще - Нежинскую они не любят и за чашкой чая без записи рассказали бы
гораздо больше, чем для протокола. Что ж, обычная история.
Уже прощаясь. Кузина небрежно бросила:
- Наша Мария Викторовна какое-то открытие вроде сделала, в крупные
ученые пробивается. Может, потому и пальнули в нее?
Она не скрывала иронии, даже откровенной издевки.
- Какое открытие?
- Где уж нам разобраться. Статью гениальную написала, а что в ней -
не каждый поймет. Поинтересуйтесь у начальства, коли охота есть.
Честно говоря, никакой охоты заниматься побочными вопросами у меня не
было.
Я доложил дело руководству, сообщил о результатах работы Зайцеву, пе-
редал ему все протоколы допросов. В конце полагается высказать свое мне-
ние, и я это сделал, объективно высветив неутешительную картину. Все,
что положено сделать, - сделано. Изучив планы розыскных и следственных
мероприятий, ознакомившись с пухлым томом уголовного дела, ни один самый
въедливый проверяющий не найдет, к чему придраться. Следствие проведено
качественно, документы в полном ажуре. Есть только маленький пустячок,
мелочь, не стоит внимания: преступник не найден и ни один из традицион-
ных вопросов: "кто, почему, чем" - гак и не разрешен. А возможности для
расширения круга свидетелей и отыскания новых доказательств исчерпаны.
Очень похоже на тот тупик, из которого дела с постановлением о приоста-
новлении следствия из-за отсутствия лиц, подлежащих привлечению к уго-
ловной ответственности, отправляются на пыльные полки архива.
Начальству я на этом излагать свое мнение закончив а Зайцеву добавил
еще кое-что. Что в деле имеются некоторые зацепки, но такие, которые не
поддаются обычной фиксации: запах сгоревшего пороха в кабине башенного
крана, странные оговорки Нежинской, неувязки в ее показаниях, непонятные
намеки Кузиной.
- Что же она имела в виду? - спросил следователь.
- По-моему, просто издевалась над Нежинской. Точнее, над ее способ-
ностями к научной работе.
- И все же - что за статья? Что за метод Элефантова? Перспективен ли
он? Что за человек сам Элефантов и его коллеги? Каковы их взаимоотноше-
ния с Нежинской? Что за человек Нежинская? Почему она путает нас в нез-
начительных деталях? Что за несуразности с аварией? Ты можешь ответить?
- Нет.
- И тебя это не смущает?
- Ничуть. Есть поговорка: один дурак может задать столько вопросов,
что на них и сто умных не ответят!
- Однако! - Зайцев осуждающе покрутил головой.
- Я, конечно, не имею в виду тебя, скорее обстоятельства, которые все
эти вопросы нам" подкидывают. Но ведь они, как ни крути, не имеют отно-
шения к выстрелу!
- Прямого не имеют, но могут иметь косвенное. И, отвечая на них, мож-
но натолкнуться и на другие ответы. Да ты сам прекрасно все это знаешь.
Уверен, что твое руководство сказало тебе то же самое. Так?
Он как в воду смотрел. Мне было предложено тщательно поработать в
институте, погрузиться в царящую там атмосферу, изучить отношения Не-
жинской с коллегами и постараться раздобыть данные, которые могли бы
способствовать выдвижению новых версий. Так я снова очутился в НИИ ППИ.
Часть комнаты, отгороженная некрашеной фанерой от пола до потолка,
напоминала пенал, кофейные чашки, чайник, окурки со следами помады пока-
зывали, что атмосфера тут довольно свободная.
У дальней стены на белом лабораторном табурете сидел высокий человек
с изможденным лицом, глаза у него были полузакрыты, руки лежали на коле-
нях, тонкие пальцы заметно вздрагивали. В унисон со стрелкой какого-то
небрежно смонтированного - все потроха наружу - прибора, на который мне
порекомендовал смотреть Элефантов.
- Евгений Петрович, посильнее, пожалуйста, два максимума, если можно.
- Тон Элефантова был явно просительный.
Человек на табуретке поморщился. Стрелка резко - до середины шкалы -
качнулась вправо, потом еще раз.
- Все, хватит, мне это уже осточертело. - Человек рывком встал, нерв-
но хрустнул пальцами. - Тем более что твоему гостю это неинтересно. У
него на уме какие-то головоломки, он ищет сам не знает чего, почти как
ты.
Пореев насыпал в чашку растворимого кофе, сахара, капнул воды и начал
взбивать ложкой пену.
- На эти сеансы у Евгения Петровича тратится много нервной энергии,
поэтому он бывает раздражительным. Давайте мы тоже выпьем кофе с пенкой.
Элефантов постарался сгладить резкость Пореева, а тот принял это как
должное, чувствовалось, что такова обычная манера отношений между ними.
- Вот так мы и работаем. - Элефантов сосредоточенно размешивал свет-
леющую на глазах смесь. - Экранировки помещения практически нет - тонкий
лист свинца по периметру - и только, технического персонала нет: то да-
дут лаборантку, то заберут снова, индуктор - капризный энтузиаст, если
бы он работал за плату, то вел бы себя более спокойно. Кустарщина!
Он налил в чашки кипяток, поднялась густая белая пена.
- То что надо. А результат, между прочим, налицо. Сами видели: мозго-
вая энергия фиксируется на расстоянии, несмотря на помехи.
- А каков практический выход вашей разработки? - "Не считая того, что
вы научились готовить вкусный кофе?" - вторая часть фразы осталась неп-
роизнесенной.
Пореев хмыкнул:
- Индуктор может передать нужную информацию.
Пока азбукой Морзе или двоичным кодом, вот у нас целая груда лент, а
потом непосредственно образами - зрительными или смысловыми. Это, конеч-
но, дело не сегодняшнего дня...
- Значит, сейчас работа носит абстрактный характер?
- Ну почему же? А кофе, товарищ сыщик? - издевательски заметил Поре-
ев.
Я вспомнил, что ему не говорили, кто я и зачем пришел.
- Не абстрактный, а теоретический.
Элефантов недовольно покосился на Пореева.
- Все упирается в одну вещь: мой прибор фиксирует пока только мощное
биополе, которое встречается у очень немногих людей. Уважаемый Евгений
Петрович - один из них, потому я и терплю его скверный характер. А вот
если, например, вы или еще кто-то сядет на это место, - Элефантов кивнул
в сторону белой табуретки, - стрелка не сдвинется с места...
- Насчет нашего гостя ты ошибаешься, - с усмешкой проговорил Пореев.
- Попробуй и убедишься: у него мощный биопотенциал. Хотя, конечно, с мо-
им не сравнится.
Элефантов усадил меня на табуретку, щелкнул тумблером.
- Невероятно!
- Примерно в два раза меньше моего, - в голосе Пореева чувствовалось
нескрываемое самодовольство.
- Напрягитесь! Попробуйте выплеснуть мысленную энергию! Э, черт, не
так!
Я встал.
- Спасибо за кофе. Признаться, первый раз в жизни меня делают объек-
том лабораторных опытов. Но очень жаль, вряд ли смогу пригодиться вам в
этом качестве.
Элефантов потух так же внезапно, как и вспыхнул.
- Извините, я увлекся...
- Где там, увлекся. - Пореев поднял палец к потолку. - Если бы това-
рищ сыщик попался тебе полгода назад, ты бы его отсюда не выпустил. Даже
если бы пришлось связать его по рукам и ногам и посадить меня ему на го-
лову. А сейчас ты какой-то другой, надорвавшийся, что ли...
- Вам бы не понравилось у меня на голове, - довольно недоброжела-
тельно оборвал я Пореева. - Кстати, откуда вы взяли, что я сыщик?
- Вижу. - Он опять самодовольно улыбнулся. - Весь вы у меня на ладо-
ни. Хотите, скажу, о чем думаете?
Хотя потом мне было смешно, в этот момент я действительно поверил,
что он умеет читать мысли, и поспешно ретировался с неприятным ощущением
человека, попавшего в дурацкое положение.
Может, они сами ненормальные? Я сразу понял, что такая мыслишка
представляет простейшую защитную реакцию, и постарался ее отогнать. Но,
общаясь с другими сотрудниками института, неоднократно слышал, что Эле-
фантов - шарлатан, да еще с заскоками, а Пореев - настоящий душевно-
больной. Впрочем, такое мнение исходило от тех, кто не замахивался на
открытия, тихо греясь возле науки да подаивая ее дважды в месяц. Таких
людей видно за версту.
- Он слишком много берет на себя, этот Элефантов! Слишком! - щуря
круглые глаза за толстыми стеклами очков и яростно размахивая руками,
высказывался главный инженер проекта Бездиков. - И явно противопоставля-
ет себя коллективу! Явно! Что?.. Хотите пример? Пожалуйста! Мы получили
задание - срочное, важное, ответственное: рассчитать параметры экспери-
ментальной приемопередающей лазерной установки для нашего полигона. Соб-
рали людей, обсуждаем, высказываемся, намечаем сроки, берем обяза-
тельства - все заинтересованы, все участвуют, а он сидит, журнал читает.
Порядок? Непорядок! Я его поднимаю, мол, разве вас, товарищ Элефантов,
не интересует предстоящая работа?
А он так свысока отвечает: "Да я ее уже сделал".
Представляете?! Бригаде расчетчиков сидеть неделю, а тут такое само-
надеянное заявление! Я даже, честно скажу, растерялся. Поднялся шум, гам
- как, когда успел, быть не может!
А он опять с улыбочкой: "В выходные делать было нечего, вот и посчи-
тал по своей методике". И листки с результатами - бух мне на стол! Что
же это получается? Выходит, все дураки, а он один умный? Хорошо это?
Нет, плохо!
Что потом было? Я на авантюру, конечно, не поддался, распределил за-
дания, коллектив важность дела понял, к концу недели все завершили. Вот
так-то. Что совпало? Да никто и не сверялся с его расчетами! Мало ли ка-
кую галиматью он напишет! Вон додумался до чего: мысли передавать! Разве
это ученый? Ученому яснее ясного: самый перспективный метод информацион-
ного обмена - лазерная связь. Тысячи каналов в одном луче, высокая поме-
хоустойчивость, да что говорить! А он чуть ли не до алхимии дошел! И
других приучает. Нежинская под его дудку статью написала! Не знаю, пло-
