есть натура двойная - одна для всех, другая - для себя да для таких же,
как сам, которых не стыдишься. Оборотни. Знаешь, что интересно: бадаевы
поначалу всегда отпираются. По инерции. Стыдно. Надеются, что до второй
их натуры не докопаются, обойдется. Потом очные ставки, экспертизы, ре-
визии, все дерьмо и выплыло, для следователя ты как на ладони, отпи-
раться глупо, надо срок сматывать, тогда и пойдут "чистосердечные" приз-
нания да задушевные разговоры. Когда следователь про тебя и так много
знает, признаваться легче...
А в суде по-другому оборачивается: здесь не наедине беседуют - судьи,
прокурор, адвокаты, публика в зале - родственники, соседи, друзья, сос-
луживцы. И принародно надо свое грязное белье выворачивать: так, мол, и
так, вор я, мерзавец, негодяй... Стыдно. И в обратную сторону картина
завертелась: я не я, хата не моя, следователь заставлял, запугивал, а я
писал, протоколы подписывал, не читая, ну знаешь, обычная шарманка.
А процесс идет, и вот оно - бельишко-то твое срамное, куда от него
денешься, и слушают все, узнают твою вторую натуру, а коли так - чего
стыдиться, опять каяться надо. Когда есть привычка к лицедейству, нет-
рудно наизнанку выворачиваться: признался, отказался, снова признался...
Что выгодно - то и правда, что невыгодно - то и ложь. Нет, не кусочек
мозга - у них каждая клеточка заражена, ни ультразвук, ни скальпель не
помогут...
- Ты мне так подробно про вторую натуру рассказал, что можно поду-
мать, мои разбойники в лесах живут, а по ночам на большую дорогу с кис-
тенем выходят.
- Да это я в запале. - Широков махнул рукой. - Твои тоже нормальных
людей из себя разыгрывают. Только знаешь, расхитители, взяточники, они
куда как больше боятся, чтобы про их второе лицо не узнали. Сможешь
сформулировать - отчего?
- Чего ж не смочь. Я Ваньку Крюка две недели гонял, схватил наконец в
каком-то проходном дворе, и первое, что он сказал: "За мной только один
магазин, а больше ничего и не цепляйте". А ты своего Бадаева прямо в ка-
бинете взял, и он тебе совсем другое пел: "Руководитель я, оболгали..."
Вот и разница. Одному падать с чердака на нары, другому - с небес в пре-
исподнюю. Да и маскировка-то у них разная: Крюк изображает "не вора", а
Бадаев твой - порядочного человека.
- Вот это особенно противно. Завтра он, конечно, начнет "колоться" и
обязательно найдет для себя чтонибудь в оправдание. Или обманули его,
или впутали, или соблазнили, или запугали... А сам он хороший, не такой,
как другие...
- А ты вообще видел хоть одного преступника, который считал бы себя
хуже других, не оправдывал бы то, что он сделал? Лично я не видел. Даже
всякая опустившаяся пьянь - ворье, бродяги и то находят кого-то более
жалкого, грязного и вонючего, у кого больше трясутся руки, кто совершил
еще более мерзостную пакость и на кого можно презрительно указать
пальцем сверху вниз! Разве кто-то из них судит себя полной мерой?
- А Волопасский?
Вопрос прозвучал неожиданно и сбил меня с мысли.
Действительно, Волопасский...
Его знали и я, и Широков - высокого, крепкого, импозантного мужчину с
густой, чуй" начинающей седеть шевелюрой. Завсегдатай ресторанов,
большой любитель скачек, уверенный, напористый, умеющий постоять за себя
в споре, ссоре, а если понадобится, то и в драке. Со звучным и необычным
именем Цезарь.
Когда-то он учился в юридическом, его отчисляли за пропуски и неуспе-
ваемость, потом восстанавливали, и никто уже не помнил, получил он в
конце концов диплом или нет.
В последние годы Цезарь Волопасский возглавлял самодеятельные строи-
тельные бригады, работавшие по договорам в колхозах области. Его шибай
возводили коровники, асфальтировали тока, ставили навесы над площадками
для хранения техники. Работа шла аккордно, от зари до зари, не обходи-
лось и без приписок, на которые в таких случаях заказчики смотрят сквозь
пальцы: лишь бы получить в срок готовый объект.
Сам Волопасский не брал в руки инструмента, иногда неделями вообще не
появлялся на стройке - у него были иные функции. Он называл их организа-
ционно-управленческими. С солидной кожаной папкой, набитой рекоменда-
тельными письмами колхозов, ходатайствами районных организаций, чистыми
бланками с оттиском печати, на которых можно было за несколько минут из-
готовить нужное в данной ситуации письмо. Цезарь Волопасский представи-
тельствовал в областных учреждениях, выбивая технику, фонды, строймате-
риалы.
Веселый, остроумный и обаятельный, он быстро сходился с людьми, про-
изводил приятное впечатление, и там, где он один раз побывал, потом его
встречали как хорошего знакомого.
Цезарь постоянно расширял круг знакомств и делал это в первую очередь
в силу общительной натуры, а уже во вторую - с расчетом, что в будущем
каждое знакомство может оказаться полезным. Он не забывал однокашников -
некоторые уже занимали ответственные должности, и неопределенность рода
занятий бывшего соученика их смущала, но, в конце концов, ничем противо-
законным он не занимался, с просьбами не обращался, хлопот не доставлял,
напротив - прекрасно организовывал рыбалку с ухой, мог раздобыть лицен-
зию на отстрел кабана, знал нескончаемое число тостов, блестяще вел стол
- почему не потрафить старой дружбе?
В охотничье-рыболовных компаниях Цезарь встречался с друзьями своих
однокашников - тоже руководителями различных уровней - и впоследствии
мог заходить в их кабинеты без стука.
Он никогда не просил для себя лично: хлопотал для колхоза "Рассвет"
или "Заря", представлял необходимые документы, так что все было законно
и официально, требовалось только небольшое участие, желание пойти
навстречу. И он его получал вместе с визами, подписями, резолюциями.
Для хозяйств Цезарь Волопасский был золотым человеком, так как с ходу
решал самый безнадежный, годами не сдвигаемый с мертвой точки вопрос.
Он перерос роль бригадира шибаев, превратившись, по существу, в хода-
тая по хозяйственным делам. Бригадирство являлось формой официальной
связи с колхозами-заказчиками да возможностью получать вознаграждение за
свои услуги.
Расчеты со строителями шли через руки Волопасского, члены бригады по-
лучали до тысячи в месяц, сам Цезарь, не зарываясь, расписывался в ведо-
мости за полторы.
Такого рода деятельность безгрешной не бывает, логика событий требо-
вала, чтобы Волопасским рано или поздно заинтересовалась служба БХСС. Но
случилось по-другому.
Цезарь был жизнелюбом. Вкусные обеды, марочные вина, дорогие коньяки,
азарт ипподрома... Вокруг него всегда крутились приятели, он не мелочил-
ся, и все это знали, бурлеск, веселье, шоколад, шампанское, яркие тряп-
ки... Как мотыльки на огонь, летели на Волопасского девицы определенного
сорта. Цезарь отбирал красивых. Отношения между ними складывались легко,
просто и бездумно, так же легко обрывались, но в любой момент могли сно-
ва возобновиться.
Волопасский щедро дарил подарки, катал подруг на такси, возил к морю,
помогал в житейских делах. Даже после происшедшего все его бывшие любов-
ницы сходились в мнении, что он был хорошим, добрым, отзывчивым челове-
ком.
Таня Линник скиталась по чужим углам и попросила Цезаря помочь ей по-
лучить квартиру. Тот пообещал - он любил показать себя влиятельной фигу-
рой. Посоветовал собрать нужные документы, стать на квартирный учет.
Тем временем на ниве шибайничества произошли серьезные перемены. На-
чалось все с разоблачения нескольких наемных бригад, бригадиры которых в
сговоре с руководителями хозяйств разворовали сотни тысяч рублей. Прошли
громкие судебные процессы, были вынесены частные определения, выступила
пресса. Облисполком запретил колхозам пользоваться услугами самодея-
тельных строителей, управление сельского хозяйства проводило сплошные
проверки соблюдения штатно-финансовой дисциплины, полетели со своих кре-
сел многие приятели Волопасского. А сам он оказался не у дел.
Выбитый из привычной колеи, Волопасский растерялся. Деньги закончи-
лись очень быстро, куда идти работать, он не знал, тем более что обычная
месячная зарплата могла обеспечить его жизнь по ставшим привычными мер-
кам не более чем на два-три дня.
Он кинулся по колхозам, вспоминая, где, когда и сколько ему недопла-
тили, но из этой затеи ничего не вышло.
Надвигались праздники, жене он обещал увлекательную поездку, приходи-
лось лихорадочно врать, что вот-вот ему должны выплатить крупную сумму,
надо только подождать чуть-чуть, самую малость.
А на горизонте снова появилась Таня Линник со своей просьбой. Воло-
пасский повел ее в крупный строительный трест, посадил в приемной, а сам
зашел к управляющему - одному из тех шапочных знакомых, с которым как-то
раз вместе ловили рыбу. Поговорил десять минут, посетовал на трудные
времена, спросил, не найдется ли для него место в юридическом бюро или
отделе снабжения. Потом вышел к Тане Линник и сообщил, что все в поряд-
ке: ее включат вместо выбывшего члена кооператива, дом сдается в следую-
щем квартале, надо довершить формальности и внести паевой взнос.
Таня Линник сняла с книжки деньги, снесла в ломбард зимние вещи и зо-
лотые украшения, позанимала у знакомых. Когда в следующий раз она встре-
тилась с Волопасским, в ее сумочке лежали четыре тысячи рублей.
Теперь Волопасский привел ее в исполком и скрылся за внушительной,
обтянутой кожей дверью. Там работал соученик, и Цезарь поделился с ним
планом: собрать однокашников, чтобы отметить двадцатилетие их выпуска,
организационные хлопоты он, разумеется, брал на себя.
Пока бывшие студенты беседовали, вспоминая молодые годы, Таня Линник
отчаянно волновалась. Но вот наконец дверь в приемную распахнулась и
сияющий Волопасский гордо потряс какими-то бумагами:
- Порядок, дело сделано. Поедем, обмоем.
В загородной шашлычной выпили за будущее новоселье, затем Водопасский
предложил прогуляться в рощу. Там и нашли на следующий день Таню Линник
задушенной.
Раскрыть преступление не составило труда. Хотя Волопасский предупре-
дил, чтобы она никому не рассказывала, куда и с кем идет, но, видно,
Линник чувствовала исходящую от "доброго и отзывчивого человека" опас-
ность, потому что оставила дома записку: "Если я не вернусь, ищите Цеза-
ря".
Цезаря Волопасского нашли в столичной гостинице, где он с присущим
ему и привычным размахом проводил праздники. Слово, данное супруге, он
сдержал - отдых удался на славу: номер "люкс", увеселительные поездки на
такси, рестораны, шумные компании новых друзей, словом, все, как обычно.
Жене он сказал, что один из задолжавших ему колхозов выплатил наконец
кругленькую сумму. Деньги были небрежно рассованы по карманам пиджака -
оставалось почти три тысячи.
Все, кто знал Волопасского, не хотели верить в происшедшее: "Цезарь
не из тех людей. Подумаешь, четыре тысячи! Мало через его руки денег
прошло? Он же деловой мужик, ну, афера какая, хищение - это он еще мог,
но убийством себя замарать - извините! Тут чтото не так".
Он признался сразу, на первых допросах, лишь корыстный мотив отрицал:
якобы Линник передала ему деньги для сохранности, потом они поссорились,
он пришел в ярость, а когда опомнился, было уже поздно...
Могло показаться, что Волопасский изворачивается, пытается избежать
высшей меры, но когда ему предоставили последнее слово, он глухо, но от-
четливо проговорил: "Я убийца. Прошу меня расстрелять. Не хочу жить".
Ему дали пятнадцать лет. После суда он пытался покончить с собой.
- Так что скажешь про Волопасского?
- Волопасский не исключение. На убийстве он сломался, жить не захо-
тел, попросил расстрела - это достаточно непривычно. А в остальном? Осу-
дил себя, пришел в ужас, пытался очиститься? Нет, обычная история: "Себя
не помнил, как все получилось, не знаю, деньги взял случайно". Вроде и
