блока, от толстых, пестрящих цифрами справочников и окунуться в хитросп-
летения человеческих отношений, в анализ чужих, не охватываемых попра-
вочными коэффициентами поступков, в разгадывание тайн, перед которыми
бессильна даже высшая математика.
У него появились новые друзья, новые интересы, новые проблемы, и же-
лание поступить на юридический факультет появилось как бы само собой.
Родители его не одобрили - отец всю жизнь работал мастером, потом на-
чальником участка станкостроительного завода, мать трудилась там же нор-
мировщицей, и в их представлении уважения заслуживала только дея-
тельность, непосредственно связанная с материальным производством. Но
препятствовать замыслам взрослого сына они благоразумно не стали, пони-
мая, что вряд ли сумеют его переубедить.
Год Александр проучился на вечернем отделении, потом перевелся на
стационар, все это время поддерживал самые тесные связи с милицией, и,
когда подошел момент распределения, вопрос о судьбе нештатного инспекто-
ра уголовного розыска Крылова решился как само собой разумеющийся.
Он пришел на службу не новичком, но бремя ответственности, которое
раньше не ощущалось, придавало работе совсем другой смысл. Александр по-
пал на стажировку к Старику и потом считал, что именно Старик сделал из
него настоящего сыщика. Отчасти это соответствовало действительности,
хотя огромную роль тут сыграли трудолюбие, добросовестность, точность и
обязательность - качества, привитые Крылову в семье.
На самостоятельной работе Крылов показывал неплохие результаты, сразу
ощутив, путем каких затрат удается этого добиться.
Время перестало делиться на рабочее и личное, в любой момент он мог
перейти из обычного, знакомого всем привычного мира в другой - тревож-
ный, нервный, нередко опасный. Иногда для этого надо было войти в дверь
- райотдела, служебного автомобиля, следственного изолятора, больницы
или морга, чаще граница перехода не имела материальной формы - просто
незримая черта вокруг места происшествия, известных немногим адресов лю-
дей, внешне ничем не отличающихся от окружающих, или определенный рубеж
времени, рассекающий его жизнь надвое.
И когда он возвращался в обыденный мир, мысли оставались там, за чер-
той: не темнил ли на допросе Валерка Котов по кличке Фингал, где, кроме
автоматической камеры хранения, могут быть спрятаны вещи с квартирной
кражи на Садовой, почему не удалось тралом и магнитом вытащить из озера
нож Николаева и есть ли смысл обращаться за помощью к водолазам...
Да и можно ли разграничить служебную и личную жизнь инспектора Крыло-
ва, если даже с Ритой он познакомился в связи с розыском "прыгающих те-
ней" - разбойников Толстых и Браткова!
И потом... Они встречались три месяца, Рита не подпускала его ближе
той границы, которую она наметила для себя как допустимую, в их отноше-
ниях стал чувствоваться холодок, и, судя по всему, они должны были расс-
таться. Наступил день, когда Крылов решил: пора, не следует дожидаться,
пока она сама тебя бросит.
Дело было вечером, моросил дождь, скверная погода, скверное настрое-
ние, он медленно брел по улице и бездарно вмешался в драку, вспыхнувшую
у винного магазина. Двое били одного, и, как нередко бывает, вся троица
обрушилась на непрошеного чужака, имевшего наглость их растаскивать.
Представляться работником милиции было поздно, положение складывалось
глупое, Крылов вяло отмахивался, калечить нетрезвых драчунов он не соби-
рался и пытался придумать, как выпутаться из этой истории. Проще всего,
конечно, было убежать, мокрые улицы пустынны, никто не увидит, но такой
позорный путь не годился для уважающего себя человека.
Скованность жертвы вдохновила нападающих, они прижали Крылова к стене
и энергичней замолотили кулаками, а низенький кривоплечий субъект, тот
самый, которого только что били, подобрал ящик из-под бутылок и бросил
ему в голову.
Крылов разозлился, на счастье его противников, из магазина выскочила
женщина в некогда белом халате и истошным голосом закричала: "Милиция!
", после чего компания без малейшего промедления бросилась наутек.
Спасительница завела Крылова в подсобку, смазала водкой ссадины и
предложила принять стаканчик вовнутрь. Он отказался, чем окончательно
расположил к себе продавщицу, и она выпила за его здоровье, ругая рваных
шаромыжников, нападающих на приличных трезвых людей.
Дождь усилился, болела голова, нос распух, кровоточили царапины на
лице, магазин закрывался. Идти домой не хотелось, чтобы не пугать мать,
да и вообще не хотелось двигаться - досталось ему все-таки прилично.
Было только одно место, куда хотелось попасть, и если, бы его там
ждали, это окупило бы все неприятности сегодняшнего вечера. Крылов пос-
ледовал совету многоопытной продавщицы, настойчиво рекомендовавшей за-
пастись от простуды бутылкой водки, взял такси и поехал к Рите. В этот
вечер он впервые остался у нее ночевать. Некоторое время спустя она
рассказала, что приняла в тот день такое же решение, и, если бы он, из-
битый, не пришел к ней, доказав тем самым, что она ему необходима, они
бы наверняка расстались.
- Перст судьбы! - улыбнулся Крылов, а сам подумал, что судьба только
поставила на его пути пьяных дебоширов, а довершила дело въевшаяся в
кровь привычка пресекать беспорядки независимо от того, находишься ты на
службе или нет. И еще раз отметил, что служебное и личное переплетаются
в жизни инспектора настолько тесно, что иногда их трудно разделить.
Пожалуй, только один раз удалось это сделать: когда они с Ритой уеха-
ли на месяц в небольшое село под Анапой. Недостаток бытового комфорта
компенсировался километровой ширины песчаным пляжем, тянувшимся до само-
го горизонта. Курортники концентрировались на маленьком пятачке вокруг
лежаков и тентов, дальше пляж был непривычно пустым, они уходили по-
дальше и, перейдя вброд неширокую протоку, устраивались на небольшом
островке - остатке размытой волнами косы.
Лежали под пощипывающим кожу солнцем на чуть влажном песке, ели с
хлебом и солью огромные - три штуки на килограмм - розовые помидоры,
поднимая фонтаны брызг, бегали по мелководью, любили друг друга в теплой
солоноватой воде, смотрели, как погружается в море багровый солнечный
диск, пытаясь поймать приносящий счастье зеленый луч, устало брели по
остывающему рыхлому песку к далеким маленьким домишкам...
Этот месяц у моря остался для Крылова воспоминанием о личной жизни в
чистом виде, полностью освобожденной от служебных забот, но и тогда ни-
точка, связывающая его с райотделом, не обрывалась: начальство знало,
где искать инспектора в случае необходимости, и он был готов к тому, что
в любой момент местный участковый может принести предписание прервать
отпуск и возвратиться к месту службы. Может быть, эта готовность и поз-
воляла ему острее ощущать прелесть каждого дня, каждого часа отдыха.
И вообще, как Крылов неоднократно убеждался, те, кого угнетало вытес-
нение личного времени служебным, не задерживались в милиции, а оставших-
ся такое положение не пугало, и если они и жаловались, то больше для по-
рядка, как это сделал он сам, упрекнув Зайцева, что тот лишает его лич-
ной жизни. Тем более что сегодняшний вечер инспектор собирался посвятить
именно ей: они с Ритой шли в гости.
К месту встречи Рита пришла, как всегда, вовремя - свежая, энергич-
ная, праздничная, хотя Крылов затруднился бы сразу ответить, как ей уда-
лось достигнуть такого эффекта, имея всего лишь час после работы.
Они прошли два квартала, сокращая путь, свернули на узенькую старую
улочку, чудом сохранившуюся среди районов современной застройки: облу-
пившиеся фасады, выбоины на мостовой, низкие мрачные подворотни.
На перекрестке притулилась к забору остроконечная будочка образца на-
чала пятидесятых годов с перекошенной вывеской "Пирожки". Крылов сжал
локоть спутницы:
- Обрати внимание.
Рита непонимающе осмотрела грузную, равнодушно жующую женщину неопре-
деленного возраста за тусклым стеклом.
- Что в ней особенного?
- О-о! Тетя Маша - уникум. Торгует пирожками почти сорок лет и все на
этом месте. Питается исключительно своим товаром, ходит в одном платье и
платке, а по слухам - миллионерша.
- Миллионеры всегда отличаются скромностью и умеренностью в еде.
- Не веришь? Когда мне ее показали лет пятнадцать назад, я тоже не,
поверил. Кстати, она выглядела точно так же и так же ела пирожок. Похо-
же, время ее не трогает.
- Ну, время ладно. А почему ее не трогает ОБХСС? Не из скромной же
зарплаты скоплен этот миллион? Да и как она могла ухитриться сделать та-
кой бизнес на копеечном товаре?
- Настойчивость и последовательность - вот весь секрет. Подойди, купи
пару пирожков. Даже если ей пригрозят, что отрежут руку, все равно недо-
даст дветри копейки, не грозить - обсчитает на гривенник. С рубля или
тем более с трешки сыпанет такую кучу меди - вовек не пересчитаешь. Ник-
то и не считает - ссыпал в карман и пошел. А там уже обман на полтинник.
Мелочевка, конечно, постарела тетя Маша, а раньше не брезговала "ле-
вым" товаром, была в доле с кухней - недовложения, хищения продуктов, а
в голодное время за кило муки золотое колечко с камушком не глядя отда-
вали...
Дело рискованное, три судимости, никогда не признавалась: я не я, и
хата не моя - вот весь разговор. Деньги в бутылках хранила: зальет гор-
лышко сургучом - и в землю в разных местах. В шестьдесят восьмом у нее
обыск делали - весь огород перекопали, замучились, шесть бутылок нашли,
а сколько их всего? Небось сама не помнит...
После того раза затихла, сшибает копейки, опасается, нюх как у лисы,
сколько контрольных ни делали - обсчет мизерный, извиняется, кается,
ошиблась, мол, без того умысла, неграмотная, старая, больная, одинокая -
пожалейте... За три копейки не судят, ну, объявят выговор да премии ли-
шат. А она в день две тысячи пирожков продает!
- Кошмар какой-то! - Рита невольно оглянулась. - С виду обычная те-
тенька... Как же так?
- А ты хотела, чтобы у нее клыки росли?
- Да нет, но вообще... И зачем ей деньги в земле?
- Спроси. Она, конечно, откровенничать не будет, но для самой себя
объяснение у нее имеется, не сомневайся. И по нему выходит, что она ум-
ней, хитрей и достойней всех вокруг. А ощущать себя так ей помогают те
бутылочки закопанные. Кстати, в определенных кругах она авторитет, к ней
прислушиваются, советуются. Пару раз видел: подъедет какой-нибудь франт
- машина разукрашена, стекла темные - и беседует с тетей Машей почти-
тельно, а то и домой подвезет, не боится, что жиром сиденья испачкает.
- Никогда не подумаешь...
Переулок закончился, Крылов с Ритой вышли на светлый широкий прос-
пект, Рита вздохнула:
- Здесь все совсем по-другому. Бедный ты мой сыщик!
- Почему бедный?
- Тебе большую часть жизни приходится проводить в таких закоулках.
- На красивых улицах тоже есть для меня работа...
Они шли мимо модного в городе коктейль-бара. За тяжелыми портьерами
метались сполохи цветомузыки, гремели динамики мощных стереоустановок,
клубился табачный дым, но толстые стекла наглухо отгораживали все проис-
ходящее внутри от неудачников, не догадавшихся заранее приобрести вход-
ной билет и томившихся в отдалении от интимного полумрака, подсвеченного
изнутри танцевального круга, модерновой, обтянутой красной кожей стойки
с высокими табуретами, коктейлей в запотевших стаканах. Томление усили-
вали яркие блики, прорывающиеся сквозь щели в шторах.
Среди ожидавших у Крылова было много знакомых, большинство отворачи-
вались или делали вид, что не узнают инспектора, который вряд ли вызывал
у них положительные ассоциации, наоборот - напоминал о старых грехах,
забытых обещаниях, невыполненных обязательствах, так и оставшейся неиз-
