От обвинения в столь чудовищном грехе у Косилкина подогнулись колени.
- Почему двое? А на базе? А шифровальщики? А дежурный по штабу? Да
мало ли кто еще? Может, весь этот угон подстроили американцы? - лихора-
дочно оправдывался он, прикидывая, насколько убедительными выглядят его
доводы.
Адмирал устало махнул рукой и сбавил тон.
- Не устраивай детский сад. Они тут пишут: "Надеемся, что соот-
ветствующие российские власти способны взять ситуацию под контроль,
вместе с тем оставляем за собой право принятия мер, исключающих ее ка-
тастрофическое развитие. С пожеланием успехов и выражением искреннего
уважения..." Ну и прочие дипломатические штучки. Как по-твоему, о каких
мерах идет речь?
Смягчение главкома было добрым знаком, но Косилкин все еще пребывал в
оцепенении. Он только пожал плечами.
- Потопят к чертовой матери и поднимут скандал в ООН! И окажутся пра-
выми, выступят в роли спасителей человечества, потому что пресекли неп-
рогнозируемое развитие событий: шестнадцать ракет с атомными боеголовка-
ми представляют угрозу для всей планеты! Так?
- Так, - кивнул контр-адмирал.
- Значит, первоочередная задача - узнать, кто осуществил захват, и
попробовать потянуть ниточку обратно. Не получится - самим потопить ее и
отказаться от несанкционированного выхода и всего остального. Ясно?
Косилкин снова кивнул.
- Я послал Мотина в Ракушку. Сегодня он вернется и доложит, что уда-
лось раскопать.
- Какого Мотина? Который кабанов сырьем жрет? - напоминание о сов-
местном проведении досуга явилось хорошим знаком: главком давал понять,
что они по-прежнему вместе.
- Его, товарищ адмирал флота, - благодарно улыбнулся контр-адмирал.
- Ну, он все вытянет вместе с кишками... - на этот раз в голосе
чувствовались одобрительные нотки. - Давай, иди, командуй...
* * *
Атомные подводные лодки России и США постоянно ведут игру в кош-
ки-мышки. Стратегические ракетоносцы, образно и метко называемые газет-
чиками "убийцами городов", барражируют в установленном районе, выдержи-
вая так называемый залповый курс, рассчитанный с учетом десятков физи-
ко-гидрологических факторов: от температуры и плотности воды до направ-
ления вращения земного шара - и обеспечивающий стопроцентное поражение
целей. Их выслеживают более скоростные и маневренные торпедные лодки -
"охотники", стремящиеся согнать "убийцу городов" с залпового курса и
пристроиться сзади, нацелив в корму полуметровые жерла торпедных аппара-
тов. Крейсер пытается оторваться, используя акустические заслоны и ими-
таторы, бортовые компьютеры спешно вносят новые данные в системы наведе-
ния пускового комплекса, поднимая "провалившийся" процент уверенного по-
падания. Потерявший ракетоносец "охотник" бросается на поиски, привлекая
на помощь данные спутниковой, авиационной и корабельной разведки, а
"убийца городов" маскируется, маневрируя, прячась под слоем скачка или
ныряя на предельную глубину.
Так и кружится в зеленой, голубоватой или угольно-черной толще Миро-
вого океана эта нескончаемая карусель, являющаяся сутью боевого де-
журства подводного флота в мирное время. Обеспечивающая успех скрытность
действий атомных субмарин требует выполнения ряда требований и, в част-
ности, выбора малошумных скоростей хода. "Убийцы городов" крадутся на
десяти-пятнадцати узлах, оставляя неиспользованную мощность двигателей
на случай чрезвычайных обстоятельств.
Наплевав на скрытность, "барракуда" развила все тридцать узлов, кото-
рые позволяли конструктивные особенности силовой установки. Вибрировал
корпус, гудел главный турбозубчатый агрегат, стонали парогенераторы, ис-
терически бились циркуляционные насосы, лопались кавитационные полости
на лопастях бешено взбивающих воду гребных винтов. Со скоростью курьерс-
кого поезда стодвадцатиметровая махина водоизмещением в девятнадцать ты-
сяч тонн неслась по миру вечного безмолвия, распугивая косяки рыб, изда-
вая слышимый за много миль акустический рев и оставляя за собой широкий,
долго не исчезающий кильватерный след. Этот "хвост" из мириадов пу-
зырьков воздуха и взбитой пены отлично просматривался с высоты триста
сорок пять километров, делающий очередной виток "Плутон" сфотографировал
его и передал на командный пункт, в очередной раз зафиксировав положение
беглой атомарины.
Повышенный шум и вибрация вызывали дополнительное раздражение у эки-
пажа. Офицеры и матросы понимали: с этим рейсом что-то нечисто. Но глум-
ливая поговорка "куда ты денешься с подводной лодки" в данном случае ут-
рачивала метафоричность и представала жестокой правдой - деваться неку-
да. Тем более что внешне ничего особенного вроде и не происходило, если
не проявлять ненужную сообразительность и всегда наказуемую в армии и на
флоте инициативу, то можно сделать вид, будто они находятся в самом
обычном походе. И выполнять команды: слушать воду, прокладывать курс,
давать ход, обеспечивать живучесть... Потому что только таким путем мож-
но выжить. Но загнанные внутрь сомнения вызывают неудовлетворенность и
глухую злобу, и без того тяжелая психологическая атмосфера подводного
плавания теперь была пронизана нитями недовольства и подозрительности.
- Куда это мы так летим? - язвительно сказал главный механик, которо-
го на всех лодках - и атомных и дизельных - зовут "дедом". - За все вре-
мя службы ни разу такого не видел! На борту некомплект, сменности нет,
люди засыпают на вахтах... Что за бардак!
Никто из находящихся в центральном посту ему не ответил. Рулевой,
гидроакустик и радист были малоразговорчивыми неприметными личностями.
Они молча делали свою работу, механически жевали сухие пайки, подменя-
ясь, выкраивали час-другой для отдыха. По наблюдению Чижика, они явля-
лись специалистами, а не боевиками. Маячивший постоянно за спиной Лисог-
рузов не ввязывался в беседы, не имеющие практического значения. А сам
капитанлейтенант слишком хорошо знал историю "деда", чтобы вступать с
ним в дискуссии.
Лет двенадцать назад молодой капитан третьего ранга Казаков получил
назначение главным механиком на РПКСН Северного подводного флота "К-490"
- "Ленинский комсомол". Только вновь назначенный главмех начал принимать
дела у своего предшественника, как приходит приказ на переход в Южное
полушарие. Причем не простой переход, а посвященный очередному съезду
КПСС. Отсюда и срочность, и чрезвычайность, и важность, и все то, что
последовало.
- Раз переоформиться не успели, я тебя в списках показываю вторым ме-
хаником, - говорит командир. - А фактически будешь "дедом". Давай, руко-
води, а то Дьячков, сукин сын, все запустил. Насосется спирта и ползает,
как сонная муха, а холодильная машина уже второй поход барахлит, помпы
разваливаются...
Чтобы показать значимость мероприятия, "К-490" погнали не кратчайшим
северным путем, а южным - через Норвежское море, мимо Великобритании,
вокруг Африки, короче, в кругосветку. Почти сорок суток шли. Дьячков де-
ла сдал и вел себя словно на пенсии: выпьет и спит, проснется - опять
выпьет. А Казаков крутился, как балерина - агрегаты и узлы отремонтиро-
вал, холодильную машину в порядок привел, сразу температура в отсеках на
пять градусов снизилась, людям жить и работать легче стало. Когда эква-
тор пересекали, в реакторе давление охлаждающей жидкости падать стало,
такой случай уже был в семидесятых - чуть промедлили, и половина экипажа
погибла, а лодка превратилась в радиоактивный гроб и стала на вечный
отстой. На этот раз главмех сразу решение нашел, предотвратил аварию,
правда, седых волос и у него, и у командира изрядно прибавилось.
По плану, точно к съезду "Ленинский комсомол" прибыл к месту новой
дислокации. Как водится, отрапортовали, доложили, в газетах пропечатали,
стали награды раздавать. Командиру и главмеху за такой поход положено
Героя. А главмех по спискам Дьячков. Вот и получил Дьячков Золотую Звез-
ду. Ну и дальше кому что следует: старпому - орден Ленина, командиру
БЧ-1 - Красную Звездочку, словом, всем сестрам по серьгам. А второму ме-
ханику ничего не полагается, так и остался Казаков с пустой грудью. И
командир сочувствовал, и другие офицеры, только поправлять больших на-
чальников никто не решился. А Казаков на том и сломался: выпивать стал
да на все хер забил. Циничные замечания отпускает, критиканствует, под-
начивает кого придется без оглядки на звания, очерняет, в общем, флотс-
кую действительность. Потому так кап-три и остался.
- Какой идиот приказал давить тридцать узлов? - не унимался "дед".
Ему недавно исполнилось сорок два, но на вид можно было дать и шестьде-
сят восемь. Не столько из-за косматой бороды, сколько из-за морщинистой
кожи, сутулости и глаз - потухших угольков, подернутых остывшим пеплом.
Даже не приближаясь, Чижик знал, что от него исходит явственный запах
перегара.
- Мы и сами ничего не видим, и о себе орем на весь океан! Как самоу-
бийцы! Это любой салага знает...
Идти на максимальной скорости приказал Лисогрузов. Ему надо было
быстрей привести лодку в заданный квадрат, о возможных осложнениях он не
задумывался. Но слова "деда" включили инстинкт самосохранения.
- В чем мы больше выиграем - в скорости или скрытности? - спросил он
у Чижика. Тот зло усмехнулся.
- Нечего командовать, если ни хрена не знаешь. От кого удираешь?
"Охотники" ведь не только за спиной! Они по всему океану и сейчас стяги-
ваются к нашему квадрату. А ты орешь им: "Я здесь! Вот он я!" Да и идем
почти вслепую, попадется по курсу другой корабль, скала или отмель -
кранты!
Лисогрузов не обиделся.
- Откуда я все это знаю? Учился двадцать лет назад, недоучился... Ко-
мандуй, как надо...
Чижик усмехнулся еще раз.
- Ход - двадцать узлов, - скомандовал он по внутренней связи.
Приказ поступил в БЧ-5. Командный пункт ядерно-энергетической уста-
новки располагался в кормовой части. Небольшое помещение представляло
уменьшенную копию диспетчерской атомной электростанции. Пульт управле-
ния, сотни приборов на стенах, россыпь разноцветных лампочек и раздра-
женные, одуревшие от недосыпания "управленцы". Оба были голыми по пояс,
оба блестели от пота.
- Есть ход двадцать узлов, - по-уставному четко отозвался лейтенант
Максимов и снизил мощность реактора. А повернувшись к Ивантееву, сказал:
- Совсем "люксы" с ума посходили! То несутся, как на пожар, то на
средний режим переходят... Козлы!
Несмотря на то, что лодка является единым организмом, а экипаж одной
семьей, существует внутренняя неофициальная табель о рангах: торпедисты,
акустики, радисты, штурмана считаются "белой костью" и прозываются "люк-
сами". Они живут и работают в носовой части, где чище воздух, ниже ради-
ационный фон и температура в отсеках. "Чернорабочие" лодки - реакторщи-
ки, управленцы постоянно находятся в корме. Жар от турбины, температура
- до сорока пяти, бесконечные микрорентгены... Их называют "маслопупа-
ми". Утех и других своя среда обитания, своя жизнь, свои порядки и обы-
чаи. "Люксы" практически не бывают в кормовых отсеках, а "маслопупы" не
вылазят с кормы - там они питаются, там же проводят досуг, даже ка-
ют-компания у них своя. Между "кормовыми" и "носовыми" существует... не
то чтобы антагонизм - это слишком сильно сказано, но определенное проти-
востояние.
Поэтому мичман Ивантеев согласился с Максимовым и, кивнув головой,
подтвердил:
- Точно козлы! - и покосился на торчащего в дверном проеме чужака,
который тоже, по его мнению, являлся стопроцентным козлом и вонючкой,
потому что ровным счетом ничего не делал, а только пялил свои бараньи
глаза на падающих от усталости управленцев. Несмотря на жару, он не сни-
мал легкой куртки, надетой прямо на голый торс.
- Слышь, паря, как тебя зовут? - поинтересовался мичман.
