Бузуртанов намертво зажал в ладони "ПСС".
- Это привело нас к решению взять на вооружение те методы, которые
широко и с гордостью применяют чеченские бандиты и террористы. Это мето-
ды адекватного реагирования на совершаемые преступления. Отныне мы будем
применять кровную месть, ответные захваты заложников в соотношении де-
сять к одному и другие излюбленные приемы бандитов.
- Теперь все, - упавшим голосом сказал Алик. - Обратно повысылают.
- Опаснейший террорист Ильяс Бузуртанов родился и вырос в селе Бизли,
- продолжал исполнитель роли Президента. Надо сказать, что играл он до-
вольно убедительно: даже сумел надломить бровь, от чего стал похож на
разозленного медведя. - В соответствии с принципом кровной мести мы ок-
ружили непреодолимым кольцом данное село, превратив в заложников всех
его жителей. Большинство из них являются родственниками преступника раз-
личной степени близости. В случае если Бузуртанов прольет кровь жителей
Москвы, село будет уничтожено напалмовыми бомбами. В настоящее время
проводится работа по установлению мест рождения соучастников Бузуртано-
ва. И их села, в соответствии с принципом кровной мести, также будут
уничтожены.
Кто-то громко икнул, кто-то испортил воздух. Против обыкновения, это
не вызвало взрыва смеха.
- Кроме того, мной подготовлен указ об отмене закона о реабилитации
чеченского народа, как ошибочного, - "президент" показал телекамере со-
лидного вида бумагу. - Ошибкой признается и возвращение чеченцев из мест
спецпоселения, предусматривается всеобщая высылка их в районы Дальнего
Востока. В случае проведения террористического акта указ будет подписан
и исполнен в течение пяти суток. Для его обеспечения и преодоления соп-
ротивления вооруженных бандитских формирований в Чечню перебрасываются
высокообученные и боеспособные воинские части численностью до восьмисот
тысяч бойцов.
- Доигрались, - зло буркнул Алик. - Если спящего тигра долго дергать
за хвост, он может и проснуться.
- Заткнись! - рявкнул Бузуртанов. Он сидел ни жив ни мертв, но не со-
бирался терпеть ничьих поучений. Пистолет плавился в горячей руке.
- Таким образом, в ответ на бандитский ультиматум мы выдвигаем свой -
сдаться в течение десяти часов. Все виновные предстанут перед судом, но
смертная казнь к ним применена не будет. Время ультиматума пошло!
Лицо рассерженного медведя сменилось циферблатом часов. Они показыва-
ли двадцать один тридцать. Гробовая тишина нарушалась тяжелым дыханием
Алика. Отчетливо ощущалась атмосфера страха.
- Они этого не сделают, - не очень убежденно сказал Бузуртанов. Он
представлял, что чувствуют сейчас в окруженном Бизли отец, мать и четыре
брата, не говоря о многочисленных дальних родственниках. Народ проклина-
ет его!
- Никогда не сделают. Это против их законов, против всех правил, - он
понимал, что в большей степени успокаивает сам себя.
- Сталин же сделал, - угрюмо произнес чей-то голос.
- Если бы не собирались делать, не говорили бы такое на весь мир, -
согласился другой.
На самом деле то, что они прослушали, не произносилось на весь мир. У
инсценированной передачи имелся только один адресат - Ильяс Бузуртанов и
его "гвардейцы". Но они этого не знали.
На экране вновь появилась симпатичная дикторша.
- Вы слушали выступление Президента России в связи с объявленным бан-
дитами...
Бузуртанов вскинул руку.
"Бац!" - телевизор разлетелся вдребезги. Выстрела никто не услышал -
только хлопок ворвавшегося в вакуумную колбу воздуха.
- Надо сразу сдаваться, - сказал Алик. - Пока будем десять часов
ждать, наши с ума сойдут...
Бузуртанов снова вскинул руку, и Алик с силой опрокинулся на спину. В
полной тишине, что придало убийству особо зловещий эффект.
- Струсили... - Ильяс сдержал оскорбительные слова. - Мы выполняем
волю Аллаха и не должны ничего бояться! Иначе потеряем право называться
мужчинами! Идите по местам и готовьтесь умереть, как подобает правовер-
ным мусульманам! И заберите эту падаль!
Во враждебном молчании "гвардейцы" стали расходиться.
* * *
Подключившись к компьютерам МВД и ФСБ, люди Межуева получили сведения
о задержанных и арестованных лицах чеченской национальности, подозревае-
мых в совершении преступлений или уже осужденных и ожидающих этапирова-
ния к месту отбывания наказания. Их оказалось несколько сотен, но инте-
рес представляли лишь трое: двоюродный брат Лемы Терлоева, племянник Ар-
сена Татаева и родной брат Мусы Старшего.
- Слабовато, - сказал Верлинов, просмотрев список. - Будем иметь в
виду на всякий случай, но слабовато. Мне нужна зацепка для самого Гор-
ца...
Он задумчиво барабанил пальцами по столу и напряженно думал. Чем шире
невод, тем больше шансов выловить нужную рыбу. Но иногда и самый большой
невод возвращается пустым...
- Транспортную милицию отрабатывали?
Межуев покачал головой.
- Упустили.
- Проверьте и их учеты. Мало ли что. И еще... В институте имелся от-
дел ментальных исследований...
- Каких? - переспросил Межуев. Он не знал такого слова.
- Ментальных, - терпеливо повторил генерал. - Они изучали возможности
воздействия силой мысли на материальные объекты. И один их индуктор дос-
тиг в этом деле немалых успехов. Фамилия его Евсеев. Запиши адрес... Он
мне нужен срочно. Очень срочно.
Проанализировать ход мыслей генерала и определить его намерения было
невозможно, майор это хорошо знал. Поэтому он просто принял поручения к
исполнению.
* * *
Иса Тепкоев - дядя и наставник Магомета Тепкоева по прозвищу Горец -
досиживал третьи сутки в изоляторе временного содержания Рязанского ли-
нейного отдела внутренних дел. Попал он сюда из-за любимой тросточки, с
которой никогда не расставался. В тросточке хитроумно прятался штык - и
не видно, и всегда под рукой. Кто же знал, что в поездах будут так шерс-
тить, что ткнут портативным металле - искателем даже в безобидный стар-
ческий посох! Говорят, недавно на станции Рязань была какая-то заваруха,
из-за этого и подняли на ноги милицию, да еще курсантов из десантного
училища. Такая смешанная группа и повязала дядю Ису.
Вел он себя спокойно и степенно, как и подобает мужчине. Мог бы отпе-
реться от всего: мол, купил тросточку или нашел, откуда знаю, что там
внутри! Но не стал ронять достоинства и дураком прикидываться при се-
дой-то голове. Так и сказал на допросе: хожу, никого не трогаю, но если
кто меня тронет - должен отпор дать, в горах так положено. Для того и
ношу штык вот уже лет тридцать, если не больше.
Следователь записал правдивые слова в протокол и запер его в камеру.
Дядя Иса рассудил по-простому, с житейской мудростью, замешенной на пов-
седневном опыте: парню деньги нужны, вот и взял его в залог. Родственни-
ки обязательно приедут и выкупят. Так дело и уладится. Сидел он терпели-
во, стоически давил вшей, в разговоры с сокамерниками не вступал, пере-
бирал четки, которые следователь разрешил взять с собой, проявив доброе
отношение и тем намекнув на еще более доброе в дальнейшем. Магомета дядя
Иса решил не беспокоить - тот и так занят, ему большое дело предстоит:
войну остановить. Следователь дал телеграмму в Гехи, по месту прописки,
кто-нибудь приедет, привезет деньги и заберет его отсюда. В глубине души
он надеялся и тросточку выручить - привык к ней за столько-то лет...
На третий день приехал Руслан - младший брат, с сыном Адамом. Как он
и предполагал, дело сразу на лад пошло - следователь дал им поговорить,
потом протянул новый протокол, а там уже написано совсем другое: что
трость неизвестно чья, лежала на полке сама по себе, он взял ее и поста-
вил рядом, трость как трость, ничего особенного, на оружие совсем не по-
хожа... Это уже не он выкручивается и отпирается, это следователь сам
его выгораживает, а значит - можно подписывать. И он поставил свой кри-
воватый крестик. На самом-то деле он грамотный, и писать и читать умеет,
но темному человеку доверия больше, и общаться с темным приятнее, потому
что тогда свою ученость выпуклей чувствуешь... Ну и пусть парнишка пора-
дуется: и бакшиш свой законный получил, и образованность лишний раз ощу-
тил - добрей будет, может, и тросточку отдаст...
Осталось ему пару часов всего просидеть, пока парнишка документы
оформит, но вдруг он бежит, спотыкается:
- Ты что там натворил в Москве?! - а у самого глаза круглые и губы
белые, да и все лицо будто в известке. - Шифрограмма чуть ли не от Пре-
зидента пришла - велят тебя охранять как особо опасного рецидивиста, а
из Москвы за тобой уже едут!
Дядя Иса только плечами пожал. Что он там натворил? Ничего. Конечно,
понял, что дело с племянником связано, однако слово между ним и Магоме-
том сказанное тут же и умерло. Значит, ничего и не было.
- Смотри, не проговорись, я все отдал, сделать ничего не могу, вот
протокол подпиши...
И сует дрожащей рукой бумажку, а в ней опять написано как первый раз.
Но дядя Иса бумажку отстранил.
- Слушай, парень, если ты себя не уважаешь, почему думаешь, что и я
такой? Сколько переписывать, подписывать, зачеркивать? Хватит уже!
И отвернулся. А через час четыре здоровых лба с автоматами посадили
его в машину и повезли обратно в Москву, да еще одна машина впереди шла
и одна сзади. Значит, уважают. Или боятся. Что, в общемто, одно и то же.
* * *
Перед вылетом Карпенко на полчаса заехал к Наталье. Поднимаясь по
лестнице, он словно воочию увидел, как одетые в белые халаты бойцы груп-
пы зачистки спускают вниз носилки с пристегнутым трупом. Раненый бандит
плакал, раскаивался и сулил золотые горы. Он быстро допросил его в ван-
ной и, выяснив мотивы нападения, махнул Клевцову рукой. Через несколько
минут в санитарный фургон погрузили второй труп.
Квартира выглядела как до налета: на двери вместо перекушенной висела
целехонькая цепочка, в прихожей отражало обычный уют новое зеркало, нег-
ромко лопотал телевизор... Совершенно незаметно починена "хельга", вмес-
то залитого кровью подобран точно такой же палас. Бригада Клевцова, как
всегда, оказалась на высоте: все следы происшествия перестали существо-
вать. Правда, это касалось только материальных следов...
- Я не сплю ночами, - Наталья заметно осунулась, под глазами появи-
лись черные круги, к тому же она постоянно озиралась. - Днем напьюсь се-
дуксена и проваливаюсь в черноту, но облегчение не приходит... Загляды-
ваю под кровати, в кладовку, и все время перед глазами эти рожи... Ты их
убил? Обоих?
- Да. Они больше никогда не придут. Не бойся.
- А те, в автобусе? Их же очень много... Почему они свободно разъез-
жают по Москве?
Красивая женщина с величественными манерами и царственной осанкой
превратилась в затравленного испуганного зверька. Карпенко взял тонкие
руки в свои, осторожно сжал.
- Нет никакого автобуса. Тебе ничего не угрожает. Ты же мне веришь?
- Когда ты здесь - да. Но когда ты уходишь, я ничего не могу с собой
поделать...
Бледные губы дрожали, казалось, они потеряли безупречную четкость
формы.
- Скоро возвращается твой благоверный?
- Какой от него прок... С ним еще хуже... - Наталья высвободила руки
и обняла его за шею. - Останься сегодня у меня. Тогда мне будет спокой-
но. Только извини, я не смогу любить тебя... Иногда мне кажется, что я
больше никогда не смогу этого делать. Останешься?
- Я сейчас уезжаю.
Женщина резко отстранилась. В глазах отражался животный страх.
- Надолго?!
Карпенко почувствовал себя предателем.
- Не знаю. Как получится.
Наталья тихо заплакала.
- Мне кажется, я тебя больше никогда не увижу. Никогда, никогда...
- Это не так, девочка. Мы еще потанцуем у фонтана. И я выпью шампанс-
кого из твоего рта. Помнишь?
Она кивнула, не переставая плакать. В цивилизованных странах есть
специальные клиники, где после пережитого шока можно прийти в себя. И об
