- "Стрелка"...
- Это что? - удивился Веретнев.
Макс показал.
- Никогда не встречал! - еще больше удивился Алексей Иванович. -
Завтра научишь. Я тоже коечто найду. Попривычней!
За стеклом простиралась темная московская окраина. На миг Карданов
почувствовал себя так, будто находился в джунглях Борсханы. Но тут жила
Маша. И встреча с ней должна расставить все на свои места, разбив закля-
тие злополучного тысяча девятьсот девяносто первого года.
Заснул он сразу и глубоко, без сновидений.
Глава четвертая
ОСНОВНОЙ УРОВЕНЬ. РАБОТА
Москва, 15 мая 1987 года. Старая площадь. Центральный Комитет КПСС.
Атрибутика и церемониал любого действа имеют очень большое значение
для его восприятия. Когда с тобой беседуют один за другим все более важ-
ные начальники, когда ты буднично заходишь в кабинеты, в которых мог
оказаться раз в жизни, если бы произвел в Америке социалистическую рево-
люцию и удостоился Золотой Звезды Героя Советского Союза, а в некоторые
не попал бы даже в этом случае, то начинаешь осознавать всю грандиоз-
ность происходящего.
Вначале его принял сам начальник Школы, этой чести редко удостаива-
лись обычные курсанты, причем встреча продолжалась около получаса и но-
сила характер дружеской беседы. Макс не мог понять, чего от него хотят,
потому что вопросы были разнонаправленными: с какого года в партии, есть
ли взыскания, хорошо ли знает Устав КПСС, как относится к политике пар-
тии и правительства, что думает о мировой революции... Он было заподоз-
рил, что его собираются направить в зарубежную точку, и сразу подумал,
какую физиономию скорчит Прудков, если дело кончится должностью в венс-
кой резидентуре. Швы разойдутся!
Но вместо того, чтобы сообщить о новом назначении, генерал-лейтенант
Бутко лично отвез Макса в Ясенево и представил начальнику Первого главка
генерал-полковнику Чегрышеву, живой легенде, которого вблизи видывал не
всякий ветеран разведки. Чегрышев тоже проговорил с ним не менее получа-
са, в основном выяснял отношение к руководящей роли партии и партийной
дисциплине. Теперь в сознание Карданова закралась мысль, что его выдви-
гают на партийную работу - скорее всего в партком Школы. Это было удиви-
тельно, ибо никакой активности по партийной линии он не проявлял, да и
вступил-то по обязательной армейской разнарядке, чтобы не отставать от
других.
После беседы начальник разведки пригласил желторотого лейтенанта в
свою "Чайку", вместе с ним приехал на площадь Дзержинского и провел к
Председателю - верховному и полновластному хозяину судеб тысяч чекистов,
несущих службу на различных ступенях самой могущественной Системы СССР.
Генерал армии Рябиненко оказался маленьким и довольно невзрачным чело-
вечком лет пятидесяти семи. Усталый, изжеванный жизнью мужчина далеко не
богатырского и не решительного вида, с болезненным лицом, в очках и чер-
ном, оттеняющем нездоровую белизну кожи костюме. Снова имела место чет-
вертьчасовая беседа, теперь о преданности партии и партийном долге.
Можно было подумать, будто изучается его благонадежность, но Макс по-
нимал, что она уже многократно изучена и если бы не имела десятикратного
запаса прочности, то его бы даже не подпустили к приемным тех генералов,
которые столь расточительно тратили на него свое государственное время.
- Как вы относитесь к международному коммунистическому движению? -
строго спросил Председатель в конце беседы.
"Зашлют нелегалом в Чили!" - подумал Макс, а вслух ответил:
- Полностью поддерживаю!
Наконец Рябиненко позвонил куда-то по белому "кремлевскому" аппарату
с золотым гербом на диске и почтительно договорился о встрече, назвав
фамилию Макса. Пригласив Карданова в личный лифт, генерал армии спустил
его во двор и в бронированном "ЗИЛе" повез неизвестно куда, потому что,
ошарашенный таким необыкновенным приближением к высшему начальству, тот
уже не представлял, где будет конечная остановка.
Но поездка оказалась недолгой. Величественное здание высшей для Коми-
тета и для всего советского народа инстанции поразило строгой тишиной,
атмосферой необыкновенного порядка и высочайшей дисциплины, застывшими
парными нарядами часовых - один в армейской, другой в гэбэшной форме.
Председатель мгновенно утратил все свое величие, превратившись в обычно-
го посетителя, правда, не рядового, потому что в мраморном вестибюле его
дожидался деловитый человек в черном костюме, черных туфлях, белой ру-
башке и черном галстуке с двумя пропусками в руках. Макс понял, что это
некоторое послабление, иначе им пришлось бы идти в бюро пропусков, а Ря-
биненко томиться в ожидании, пока подчиненному оформят необходимую бума-
гу.
Поразило и то, что Председатель, как простой смертный, предъявлял ча-
совым не служебное удостоверение, а пропуск и партийный билет. Достав
свой партбилет. Макс впервые почувствовал, что это не книжка для отметок
об уплаченных взносах, а очень важный и значимый документ, пожалуй,
единственный признаваемый в этих стенах. Здесь царила особая атмосфера,
существовала своя шкала ценностей и своеобразная субординация. Совершен-
но очевидно, что встретивший их человек занимал самую низшую ступеньку в
цековской табели о рангах, может быть, его эта самая табель и вообще не
предусматривала, но генерал армии. Председатель КГБ СССР держался с ним
как минимум на равных.
Человек в черном по мраморным, застеленным ковровой дорожкой ступеням
проводил их на второй этаж, в просторный, хорошо обставленный кабинет,
на дверях которого белела табличка с типографским текстом: "Паклин Ва-
лентин Владимирович". Судя по поведению провожатого, размерам и обста-
новке кабинета, его лощеный хозяин являлся очень большим начальником, и
Макс решил, что сейчас его судьба наконец определится. Но он поторопил-
ся.
- Здравствуйте, Макс Витальевич! - привстав, крепко пожал ему руку
Паклин - моложавый мужчина лет тридцати; пяти с подтянутой фигурой и бы-
стрыми движениями. Он был одет в местную униформу - черный костюм, белую
рубашку и черный галстук. Если заглянуть под стол, наверняка обнаружатся
черные туфли. - Я инструктор Международного отдела Центрального Комите-
та. Судя по тому, что вы здесь находитесь, вы успешно прошли все провер-
ки и испытания. Поэтому я задам вам только один вопрос: доверяете ли вы
партии?
- Конечно, доверяю! - горячо откликнулся Карданов, понимая, что ос-
новную роль играет не сам ответ, прогнозируемый на все сто процентов, а
его искренность, правдивость и эмоциональность.
- А как вы относитесь к братским компартиям зарубежных стран?
- Очень хорошо!
- Иного я и не ожидал, - удовлетворенно кивнул Паклин. - Сейчас мы
пройдем к заведующему сектором товарищу Пачулину Виктору Панфиловичу.
Название должности и фамилию он выделил особым тоном и, заметив, что
на Макса все это особого впечатления не произвело, несколько огорчился.
- Товарищ Карданов, очень редко рядовой член партии попадает в это
здание, в кабинет к инструктору ЦК. Но быть принятым заведующим секто-
ром... Такой чести удостаиваются единицы. Товарищ Рябиненко может подт-
вердить.
- Это точно, лейтенант, - впервые подал голос генерал армии.
- Я понимаю, - заверил Макс. - Просто я волнуюсь.
Универсальное и очень благородное объяснение, потому что чиновнику
любого присутственного места приятно, когда люди волнуются на приеме.
- Хорошо, - чуть заметно улыбнулся инструктор, но тут же построжел
лицом, встал и осторожно снял трубку одного из доброго десятка телефон-
ных аппаратов. - Докладываю, Виктор Панфилович, товарищи Карданов и Ря-
биненко у меня. Есть!
В очередной раз Макса поразило, как разговаривал Паклин: стоя навы-
тяжку, хотя неведомый Виктор Панфилович заведомо не мог его видеть. Что
это - въевшееся в плоть и кровь понимание субординации? Неосознанная де-
монстрация верности и уважения? Искреннее признание верховенства собе-
седника? Намертво вбитые правила партийной дисциплины? Или просто идио-
тизм? Последнее предположение он тут же отверг: идиотизм иррационален и
вряд ли мог насаждаться в столь серьезном учреждении. Скорее это слепая
вера, обожествление руководства, партийная преданность.
- Вы можете быть свободны, - обратился Паклин к генералу. - А вы
пройдите со мной.
Они пешком преодолели два лестничных пролета. На следующей площадке
стоял парный смешанный офицерский караул, на одном лейтенанте была фу-
ражка с васильковым околышем, на другом - с краповым. "Разные ведомства,
разные хозяева, труднее сговориться", - отметил Макс, проходя на этаж,
который отличался от предыдущего так же, как прекрасное отличается от
очень хорошего. Вместо финского пластика "под дуб" - настоящие ореховые
панели, вместо обычного паркета - узорчатый цветной, вместо ковровой до-
рожки - настоящие ковры, в холлах - глубокие кожаные диваны и комфортные
солидные кресла, в которых, правда, никто не сидел. Поражали безлюдье и
тишина, можно было услышать полет мухи, если бы таковая здесь оказалась,
хотя представить это было совершенно невозможно.
Но вдруг из резко распахнувшейся двери в коридор выпал человек в ге-
неральском мундире с перекошенным лицом и отвисшей, мелко трясущейся че-
люстью. Глубокое рваное дыхание и тихие стоны гулко отдавались под высо-
ким ослепительно белым потолком. Такого же цвета было лицо бедняги, ра-
зукрашенное вдобавок багровыми пятнами. Ему явно не хватало воздуха, он
сорвал галстук, рванул ворот зеленой рубахи, и маленькие зеленые пугови-
цы запрыгали по узорчатому паркету. Человек в форме генерал-полковника
(назвать его генералом было нельзя, потому что генерал не может иметь
такой облик, разве что бывший генерал...) сделал несколько нетвердых ша-
гов, качнулся к стене и, ухватившись за верхний срез ореховых панелей,
попытался идти, но это у него плохо получалось. Привычной свиты - орды
заместителей, помощников, адъютантов, ординарцев, вестовых рядом не ока-
залось, наверное, впервые за многие годы. Карданов шагнул было помочь,
но Паклин поймал его за рукав. Сам Валентин Владимирович шел с делови-
то-отстраненным видом, как будто коридор по-прежнему был пустым и тихим.
Очевидно, он воспринимал окружающий мир только таким, каким тот должен
быть, не обращая внимания на различные мелочи, делающие должное сущим.
- Он сейчас умрет, - встревоженно сказал Карданов, и голос прозвучал
неприлично громко. Губы инструктора досадливо шевельнулись.
- Удивительная незрелость... - расслышал Макс вырвавшийся из души ше-
пот, а в следующую секунду адресованное ему разъяснение, данное обычным,
хорошо поставленным голосом. - Не паникуйте. Здесь специально дежурят
врачи. Сейчас ему окажут квалифицированную помощь.
Паклин ускорил шаг. Сзади послышался стук упавшего тела. Обернувшись,
Макс увидел неподвижно распростертое поперек коридора тело. Но самое
удивительное, что к нему действительно спешили две фигуры в белых хала-
тах.
- Не отвлекайтесь, товарищ Карданов! - сухо бросил инструктор.
Они оказались в просторной приемной с двумя секретаршами, молодой и
не очень, и крепким парнем типичной внешности комсомольского активиста,
скорей всего референтом или порученцем. При виде вошедших он насторожен-
но шевельнулся.
- Виктор Панфилович нас ждет, - как пароль произнес Паклин и беспре-
пятственно распахнул двустворчатую полированную дверь.
Этот кабинет затмевал все предыдущие, виденные Максом сегодня. Он
долго шел к дубовому столу, за которым сидел крупный седовласый мужчина
в темно-сером костюме, белой сорочке и голубоватом, с отливом, галстуке.
Очевидно, некоторые вольности одежды допускались только с определенного
уровня.
- Идите работайте, - сразу сказал он, отпуская Паклина, и по некото-
рому замешательству последнего Макс понял, что это отступление от обыч-
ного порядка.
- А вы садитесь. - Пачулин указал на кресло, подождал, пока за
