нить, которая привела бы к разгадке!
Дворецкий исчез. Горничная исчезла. Прежде горничная
любила дворецкого, но потом имела основания возненавидеть его.
Она была уроженка Уэльса, натура необузданная и страспия. После
исчезновения дворецкого она была крайне возбуждена. Она бросила
в пруд мешок с весьма странным содержимым. Каждый из этих
фактов заслуживал внимания, но ни один из них не объяснял сути
дела. Где я должен был искать начало этой запутанной цепи
событий? Ведь предо мной было лишь последнее ее звено...
-- Месгрейв, -- сказал я, -- мне необходимо видеть
документ, изучение которого ваш дворецкий считал настолько
важным, что даже пошел ради него на риск потерять место.
-- В сущности, этот наш обряд -- чистейший вздор, --
ответил он, -- и единственное, что его оправдывает, -- это его
древность. Я захватил с собой копию вопросов и ответов на
случай, если бы вам вздумалось взглянуть на них.
Он протянул мне тот самый листок, который вы видите у меня
в руках, Уотсон. Этот обряд нечто вроде экзамена, которому
должен был подвергнутых каждый мужчина из рода Месгрейвов,
достигший совершеннолетия. Сейчас я прочитаю вам вопросы и
ответы в том порядке, в каком они записаны здесь:
"Кому это принадлежит?"
"Тому, кто ушел".
"Кому это будет принадлежать?"
"Тому, кто придет".
"В каком месяцу это было?"
"В шестом, начиная с первого".
"Где было солнце?"
"Над дубом".
"Где была тень?"
"Под вязом".
"Сколько надо сделать шагов?"
"На север -- десять и десять, на восток -- пять и пять, на
юг -- два и два, на запад -- один и один и потом вниз".
"Что мы отдадим за это?"
"Все, что у нас есть".
"Ради чего отдадим мы это?"
"Во имя долга".
-- В подлиннике нет даты, -- заметил Мейсгрейв, -- но,
судя по его орфографии, он относится к середине семнадцатого
века. Боюсь, впрочем, что он мало поможет нам в раскрытии нашей
тайны.
-- Зато он ставит перед нами вторую загадку, -- ответил я,
-- еще более любопытную. И возможно, что, разгадав ее, мы тем
самым разгадаем и первую. Надеюсь, что не обидитесь на меня,
Месгрейв, если я скажу, что ваш дворецкий, по-видимому, очень
умный человек и обладает большой проницательностью и чутьем,
чем десять поколений его господ.
-- Признаться, я вас не понимаю, -- ответил Месгрейв. --
Мне кажется, что эта бумажка не имеет никакого практического
значения.
-- А мне она кажется чрезвычайно важной именно в
практическом отношении, и, как видно, Брайтон был того же
мнения. По всей вероятности, он видел ее и до той ночи, когда
вы застали его в библиотеке.
-- Вполне возможно. Мы никогда не прятали ее.
-- По-видимому, на этот раз он просто хотел освежить в
памяти ее содержание. Насколько я понял, он держал в руках
какую-то карту или план, который сравнивал с манускриптом и
немедленно сунула карман, как только увидел вас?
-- Совершенно верно. Но зачем ему мог понадобиться наш
старый семейный обряд, и что означает весь этот вздор?
-- Полагаю, что мы можем выяснить это без особого труда,
-- ответил я. -- С вашего позволения, мы первым же поездом
отправимся с вами в Суссекс и разберемся в деле уже на месте.
Мы прибыли в Харлстон в тот же день. Вам, наверно,
случалось, Уотсон, видеть изображение этого знаменитого
древнего замка или читать его описания, поэтому я скажу лишь,
что он имеет форму буквы "L", причем длинное крыло его является
более современным, а короткое -- более древним, так сказать,
зародышем, из которого и выросло все остальное. Над низкой
массивной дверью в центре старинной части высечена дата "1607",
но знатоки единодушно утверждают, что деревянные балки и
каменная кладка значительно старше. В прошлом веке чудовищно
толстые стены и крошечные окна этой части здания побудили
наконец владельцев выстроить новое крыло, и старое теперь
служит лишь кладовой и погребом, а то и вовсе пустует. Вокруг
здания великолепный парк с прекрасными старыми деревьями. Озеро
же или пруд, о котором упоминал мой клиент, находится в конце
аллеи, в двухстах ярдах от дома.
К этому времени у меня уже сложилось твердое убеждение,
Уотсон, что тут не было трех отдельных загадок, а была только
одна и что если бы мне удалось вникнуть в смысл обряда
Месгрейвов, это дало бы мне ключ к тайне исчезновения обоих --
и дворецкого Брайтона, и горничной Хауэлз. На это я и направил
все силы своего ума. Почему Брайтон так стремился проникнуть в
суть этой старинной формулы? Очевидно, потому, что он увидел в
ней нечто ускользнувшее от внимания всех поколений родовитых
владельцев замка -- нечто такое, из чего он надеялся извлечь
какую-то личную выгоду. Что же это было, и как это могло
отразиться на дальнейшей судьбе дворецкого?
Когда я прочитал бумагу, мне стало совершенно ясно, что
все цифры относятся к какому-то определенному месту, где
спрятано то, о чем говорится в первой части документа, и что
если бы мы нашли это место, мы оказались бы на верном пути к
раскрытию тайны -- той самой тайны, которую предки Месгрейвов
сочли нужным облечь в столь своеобразную форму. Для начала
поисков нам даны были два ориентира: дуб и вяз. Что касается
дуба, то тут не могло быль никаких сомнений. Прямо перед домом,
слева от дороги, стоял дуб, дуб-патриарх, одно из
великолепнейших деревьев, какие мне когда-либо приходилось
видеть.
-- Он уже существовал, когда был записан ваш "обряд"? --
спросил я у Месгрейва.
-- По всей вероятности, этот дуб стоял здесь еще во
времена завоевания Англии норманнами, -- ответил он. -- Он
имеет двадцать три фута в обхвате.
Таким образом, один из нужных мне пунктов был выяснен.
-- Есть у вас здесь старые вязы? -- спросил я.
-- Был один очень старый, недалеко отсюда, но десять лет
назад в него ударила молния, и пришлось срубить его под корень.
-- Но вы знаете то место, где он рос прежде?
-- Ну, конечно, знаю.
-- А других вязов поблизости нет?
-- Старых нет, а молодых очень много.
-- Мне бы хотелось взглянуть, где он рос.
Мы приехали в двуколке, и мой клиент сразу, не заходя в
дом, повез меня к тому месту на лужайке, где когда-то рос вяз.
Это было почти на полпути между дубом и домом.
Пока что мои поиски шли успешно.
-- По всей вероятности, сейчас уже невозможно определись
высоту этого вяза? -- спросил я.
-- Могу вам ответить сию же минуту: в нем было шестьдесят
четыре фута.
-- Как вам удалось узнать это? -- воскликнул я с
удивлением.
-- Когда мой домашний учитель задавал мне задачи по
тригонометрии, они всегда были построены на измерениях высоты.
Поэтому я еще мальчиком измерил каждое дерево и каждое строение
в нашем поместье.
Вот это была неожиданная удача! Нужные мне сведения пришли
ко мне быстрее, чем я мог рассчитывать.
-- А скажите, пожалуйста, ваш дворецкий никогда не задавал
вам такого же вопроса? -- спросил я.
Реджинальд Месгрейв взглянул на меня с большим удивлением.
-- Теперь я припоминаю, -- сказал он, -- что несколько
месяцев назад Брайтон действительно спрашивал меня о высоте
этого дерева. Кажется, у него вышел какой-то спор с грумом.
Это было превосходное известие, Уотсон. Значит, я был на
верном пути. Я взглянул на солнце. Оно уже заходило, и я
рассчитал, что меньше чем через час оно окажется как раз над
ветвями старого дуба. Итак, одно условие, упомянутое в
документе, будет выполнено. Что касается тени от вяза, то речь
шла, очевидно, о самой дальней ее точке -- в противном случае
указателем направления избрали бы не тень, а ствол. И,
следовательно, теперь мне нужно было определить, куда падал
конец тени от вяза в тот момент, когда солнце оказывалось прямо
над дубом...
-- Это, как видно, было нелегким делом, Холмс? Ведь
вяза-то уже не существовало.
-- Конечно. Но я знал, что если Брайтон мог это сделать,
то смогу и я. А кроме того, это было не так уж трудно. Я пошел
вместе с Месгрейвом в его кабинет и вырезал себе вот этот
колышек, к которому привязал длинную веревку сделав не ней
узелки, отмечающие каждый ярд. Затем я связал вместе два
удилища, что дало мне шесть футов, и мы с моим клиентом
отправились обратно к тому месту, где когда-то рос вяз. Солнце
как раз касалось в эту минуту вершины дуба. Я воткнул свой шест
в землю, отметил направление тени и измерил ее. В ней было
девять футов.
Дальнейшие мои вычисления были совсем уж несложны. Если
палка высотой в шесть футов отбрасывает тень в девять футов, то
дерево высотой в шестьдесят четыре фута отбросит тень в
девяносто шесть футов, и направление той и другой, разумеется,
будет совпадать. Я отмерил это расстояние. Оно привело меня
почти к самой стене дома, и я воткнул там колышек. Вообразите
мое торжество, Уотсон, когда в двух дюймах от колышка я увидел
в земле конусообразное углубление! Я понял, что это была
отметина, сделанная Брайтоном при его измерении, и что я
продолжаю идти по его следам.
От этой исходной точки я начал отсчитывать шаги,
предварительно определив с помощью карманного компаса, где
север, где юг. Десять шагов и еще десять шагов (очевидно
имелось в виду, что каждая нога делает поочередно по десять
шагов) в северном направлении повели меня параллельно стене
дома, и, отсчитав их, я снова отметил место своим колышком.
Затем я тщательно отсчитал пять и пять шагов на восток, потом
два и два -- к югу, и они привели меня к самому порогу старой
двери. Оставалось сделать один и один шаг на запад, но тогда
мне пришлось бы пройти эти шаги по выложенному каменными
плитами коридору. Неужто это и было место, указанное в
документе?
Никогда в жизни я не испытывал такого горького
разочарования, Уотсон. На минуту мне показалось, что в мои
вычисления вкралась какая-то существенная ошибка. Заходящее
солнце ярко освещало своими лучами пол коридора, и я видел, что
эти старые, избитые серые плиты были плотно спаяны цементом и,
уж конечно, не сдвигались с места в течение многих и многих
лет. Нет, Брайтон не прикасался к ним, это было ясно. Я
постучал по полу в нескольких местах, но звук получался
одинаковый повсюду, и не было никаких признаков трещины или
щели. К счастью, Месгрейв, который начал вникать в смысл моих
действий и был теперь не менее взволнован, чем я, вынул
документ, чтобы проверить мои расчеты
-- И вниз! -- вскричал он. -- Вы забыли об этих словах: "и
вниз".
Я думал, это означало, что в указанном месте надо будет
копать землю, но теперь мне сразу стало ясно, что я ошибся.
-- Так, значит, у вас внизу есть подвал? -- воскликнул я.
-- Да, и он ровесник этому дому. Скорее вниз, через эту
дверь!
По винтовой каменной лестнице мы спустились вниз, и мой
спутник, чиркнув спичкой, зажег большой фонарь, стоявший на
бочке в углу. В то же мгновение мы убедились, что попали туда,
куда нужно, и что кто-то недавно побывал здесь до нас.
В этом подвале хранились дрова, но поленья, которые, как
видно, покрывали прежде весь пол, теперь были отодвинуты к
стенкам, освободив пространство посередине. Здесь лежала
широкая и тяжелая каменная плита с заржавленным железным
кольцом в центре, а к кольцу был привязан плотный клетчатый
шарф.
-- Черт возьми, это шарф Брайтона! -- вскричал Месгрейв.
-- Я не раз видел этот шарф у него шее. Но что он мог здесь
