-- Служу советскому союзу.
-- Значит, договорились. И чтобы без выкидонов, ибо
бороться нет ни капли смысла, ребята. Россия теперь -- старая
шлюха с морщинистой задницей. Народонаселение -- рабы либо
воры, операция лоботомии успешно завершена, и каждый держит у
другого перед носом свой грязный кукиш. Будет лучше, если вы
предоставите ублюдков их собственной участи. Другой они не
поймут. Или распнут благодетеля в куче собственного дерьма.
-- Ты знаешь, впечатляет,-- задумчиво произнес Алексей,
когда Вася закончил.-- Он меня почти убедил.
-- Пожалуй, меня тоже.
-- А Шуляка?
Вопрос повис в воздухе. Наконец Вася пожал плечами.
-- Не знаю.
-- Ладно. Пару слов, Василий Николаевич, о самом
преступлении. Где? при каких обстоятельствах? Как говаривал
протопоп Аввакум, "пса тянет иногда на свои блевотины".
Вася взглянул на часы.
-- Познакомились они на дискотеке. С помощью Чераневой,
она в данном случае сыграла роль подсадной утки. Правда,
Суходеев знал потерпевшую Калетину раньше. С дискотеки ушли,
отправились в видеозал с мороженым, потом в ресторан. Золотарев
всегда при деньгах, официанты перед ним ходят на задних лапах,
наобещал девочкам какие-то импортные тряпки. Словом, очаровал.
А тут пришла "идея" скататься ночью за город. Июнь, светлые
ночи, соловьи свищут. Отправили Суходеева по приятелям, у кого
есть мотоцикл. А чтобы те были сговорчивей, Золотарев дал
деньг., утверждали потом, будто все складывалось стихийно, без
плана.
-- Почему на мотоциклах?
-- На машине туда не проехать, нет дороги. Только тропа
вдоль железки.
-- Это где?
-- Тридцать второй километр, по УЖД. Бывший поселок
Волковка.
-- Угу,-- Алексей записал.-- Гони дальше.
-- В ресторане набрали коньяку, закуси. И, хотя под
балдой, часам к одиннадцати благополучно добрались. Там есть
пара уцелевших изб, даже со стеклами. Вот в одной из них
устроили шабаш, девочку, разумеется, споили вмертвую. Насиловал
Золотарев на глазах у других. Следы спермы обнаружены также на
лице и на губах потерпевшей, в заднем проходе. Но в какойто
момент Калетина очнулась почти трезвая, и с ней случилась
истерика. Кричала, билась, потом выскочила на улицу. Одежду ей
не отдавали, стала звать на помощь. Золотарев выпрыгнул в окно,
схватил Калетину за волосы и сунул головой в бочку под
водостоком. Говорит, хотел привести в себя, но передержал.
-- Как труп оказался возле переезда? Да еще без ноги?
-- Они все, конечно, перепугались. Калетину стали
откачивать, но никто делать этого не умел. Наспех одели.
Привели помещение в порядок, как им казалось, и вынесли труп к
железной дороге. Зачем? Сначала не знали; говорят, растерялись.
Но потам Суходеев сказал, что тут ходят составы с лесом и
порожняк, можно пристроить труп на платформу. Только надо
как-то остановить состав. Суходеев отыскал в кювете обрезок
рельса, положили обрезок поперек полотна и набросали старых
шпал. Так труп Калетиной доехал до города. Возле переезда
состав, надо полагать, сильно дернулся, и тело сползло под
колеса.
-- Это уже что-то. С меня причитается, дорогой Василий
Николаевич.
-- Еще бы,-- Вася поднялся.-- Ну, давай. Крутись.
-- Погоди. Золотарев мертв. Погиб при весьма загадочных
обстоятельствах. Суходеев исчез. Полагаю, мы попросту ищем его
труп. Что если на очереди Черанева, подсадная утка?
-- Мотив мести?
-- Почему нет?
-- Едва ли. Калетина проживала вдвоем с матерью, но после
смерти дочери у нее... ну, словом, поехала крыша. Есть, правда,
родственники по дальней линии, но... они годами даже не
встречались.
После ухода следователя Соковнина Алексей позвонил в
горторг и выяснил, что продуктовая, машина марки ГАЗ-53Ф,
номерной знак 48-60 КВН, в семь ноль-ноль утра, как правило,
выезжает из гаража на мясокомбинат. По пути водитель забирает
экспедитора Терехину и грузчика Карташова. Экспедитор и
водитель те же, с которыми в прошлом году работал пропавший
Суходеев.
Потом Алексей сел за машинку и отпечатал в адрес
начальника Н-ского РОВД подполковника Вологжина отдельное
поручение с просьбой проверить вероятное местонахождение гр-на
Суходеева в бывшем поселке Волковка на 32-м километре УЖД.
Кратко изложил обстоятельства.
8
Участок земли перед домом Суходеева Г.Я. напоминал
территорию нижнего склада местного леспромхоза, где он работал
последнее время автослесарем. Две машины дров были свалены у
ворот. Часть из них испилена, и даже исколота, но осталась
лежать в куче, и было видно, что лежат они тут давно, возможно,
с осени. Кубометра два горбыля, уложенного в кладь. Жерди.
Машина песку, машина щебня. Отдельной кучей разный дровяной
хлам, который продают обычно "на слом".
Алексей постучал в дверь, звякнул несколько раз щеколдой.
В доме не отзывались, хотя дверь была заперта изнутри на засов.
-- Эй! Чего барабанишь, хрен моржовый? Тебе, тебе говорю!
-- раздался сзади через дорогу хамоватый, сиплый голос.
Алексей обернулся. На крыльце соседнего дома напротив
появился хозяин в одних трусах, чрезвычайно живописной
наружности. Был он приземист и невероятно толст. Шарообразный
живот свешивался ему на колени, поэтому чтобы соразмерить центр
тяжести, он заваливал толстые конопатые плечи назад и глядел
из-под выгоревших бровей эдаким рассерженным "бонапартом".
Приглядевшись, Алексей увидел, что на "бонапарте" женские
голубые рейтузы с резинками выше колен, вероятно, потому, что
мужских трусов такого размера в природе попросту не существует.
Пришлось одалживаться у супруги.
Алексей подошел к крыльцу и теперь уже вблизи с явным
любопытством разглядел все это живописное безобразие,
выставленное напоказ и нимало себя не стесняющееся. "Что
позволено козлу,-- усмехнулся про себя Алексей,-- едва ли
позволено Юпитеру".
-- Дядя, тебе не кажется, что своим видом ты позоришь
отечество?
-- Ххы! Чего это... чего боронишь тут?
Алексея обдало запахом водочного перегара и жареного лука.
-- Кстати, почему хрен? Да еще моржовый? Ведь ты первый
раз меня видишь?
-- А кто ты мне такой? -- брюхом вперед двинулся дядька.--
Кум? Или сват? Может, брат? Хрен и есть... Хрен с горы!
Хаха-ха!
конопатый, обросший светлым волосом пуп колыхался у
Алексея перед самыми глазами. Хотя Алексей уже понял, что
дядька хамит ему не из злого умысла, а по причине дурного
воспитания.
-- Вот что, дядя. Пожалуй, я тебя сейчас арестую. "Особо
циничные действия, совершаемые в общественном месте". Статья
266 часть 2-я, до пяти лет лишения свободы,-- он оттянул
резинку на рейтузах, и резинка звучно шлепнула по тугому
животу.
Дядька сделал шаг назад и величаво ткнул веснушчатым,
толстым пальцем в Алексея.
-- Ты кто?
-- Из прокуратуры.
-- Ну да? Еще чего?
-- Плюс оскорбление представителя власти при исполнении
служебных обязанностей.
-- Из прокуратуры... хы! Так бы и сказал сразу. А то мозгу
конопатит тут, хрен не хрен...
Договорить хозяину не позволила супруга. Она вдруг
вывернула у него из-за спины, такая же крепкая, дородная, и с
бранью выставила его с крыльца в дом.
-- И пьют, и пьют! Кажный божий день. Куда чего лезет в
паразитов?!
Хозяин однако тут же ее срезал из-за двери:
-- А ты, мать твою... не пьешь, и чего тогда? Жизни не
видала, дурища!
Женщина захлопнула за ним дверь и с искательной улыбкой
повернулась к Алексею.
-- Вы уж, молодой человек, не взыщите с дуролома пьяного.
Он так-то мужик ниче, хороший. А разговору с людями не
понимает, как надо-то. Наговорит, наговорит спьяну, они и
отворачиваются.
-- Я уже понял,-- Алексей примиряюще улыбнулся.-- скажите,
а соседи ваши... Суходеев, он дома сейчас или нет?
-- Ой! Вы из-за Вовки к ним? Отец по времени дома должен
быть с работы, а не видала, не знаю. Дуська у него с полдня на
огороде крутилась, баню вытопила. Может куда в магазин умелась
за хлебом, или еще чего?..
-- Дверь изнутри закрыта на засов.
-- А она огородами ходит, ближе ей. На два дома живут
нерасписаны, туда-сюда бегает.
-- Стерва твоя Дуська,-- важно обронил в раскрытое окно
"бонапарт". Он сидел там с самым победительным видом и
решительно сплюнул, выражая презрение.
-- А она не каждому дает! Вот и сволочат такие-то, кому не
досталося!
Но "бонапарт" не удостоил вспыхнувшую порохом супругу даже
взгляда. Проплыл мимо величавый, словно корабль мимо
болтающейся на волнах выеденной, арбузной корки. "Надо же,
сколько осанки в человеке," -- с изумлением подумал Алексей,
чувствуя себя нейоторым образом в приемной у важного лица.-- И
все зря пропадает. Хотя почему же зря? За осанку, должно быть,
и полюбила его эта милая женщина. Вот ревнует даже. Совсем как
в известной частушке: "Полюбила Феденьку да за походку
реденьку".
-- Мужа вашего, простите, как звать?
-- Федор он. Да вы, молодой человек, не взыщите уж...--
вновь начала она привычно заступаться за своего "бонапарта".--
с простой души лепает чего ни попало, а люди, конечно, верят
поначалу-то...
Минут через пять на разговор подошли еще три соседские
женщины. Остановился послушать древний дедок, у которого на
лохмотьях -- засаленном, дырявом пиджачишке от плеча и до
оторванного кармана красовались многочисленные орденские
планки. Разговор покатился сам собой, и Алексей многое успел
узнать из тайн этой "растеряевой" улицы, которая с тех
достопамятных пор едва ли существенно изменилась, разве что
обветшала и сделалась еще гаже, так что классические
"растеряевские" времена, если бы здешние обитатели о них знали,
показались им золотым веком.
Зато все знали о Суходеевых. Кроме одного -- куда исчез
Суходеев-младший? Сестры живут здесь же, в городе, их две, обе
замужем. Другая родня, знакомые -- все тут. И сам... учеба ведь
у него, никуда ехать не собирался, знали бы. Целыми днями глаза
на углах мозолил, и вдруг на тебе, пропал, как провалился.
Утонуть не мог, нет. Другие люди рыбачат, много таких, а у них
не заведено. И отец, и дед такой же был, рядом с водой живут, а
на берегу не бывали... На мотоцикле куда-нибудь уехать мог, это
да. Шею себе, поди-ко, свернул и валяется в канаве... Чей
мотоцикл? Да кто его знает? Друг у дружки берут, а своего у
Володьки не бывало. Про мотоциклы, если конечно интересно,
лучше у друзей его поспрашивать. Вон, через два дома... третий.
С утра свою керосинку починяют перед воротами, вот у них про
мотоциклы все узнаешь, что надо.
Алексей в конце концов так и сделал. Два типичных
"олигофрена" сосредоточенно возились у полуразобранного
мотоцикла. Рядом на куске брезента были разложены промасленные
детали и ветошь вперемешку с инструментам.
Разговор с первой же фразы зашел в тупик. На прямые
вопросы оба "олигофрена" отвечали односложно "да", "нет", "не
знаю", "не видел". Пожимали плечами, а то и вовсе
отмалчивались. Алексей терпеливо вслух анализировал вырванные у
них же случайные сведения, разматывал, ловил на нестыковках,
ставил в тупик, и чем дальше, тем все сильнее зрело в нем
ощущение, что "олигофрены" блефуют. Он уже начал жалеть, что
заговорил с обоими сразу. Таких легче колоть по одному с глазу
на глаз, на основе элементарного здравого смысла и банальной
ответственности, а в группе они мгновенно тупеют, утрачивая
