вывалялся наружу.
Заметив Алексея, Хлыбов недовольно буркнул:
-- Профилактика. Отбирал у малышни деньги, с мордобоем.
-- Надолго урок,-- улыбнулся Алексей.
-- Не думаю,-- на ходу бросил Хлыбов, поворачивая в
коридор.
"Кто сказал, что Хлыбов не занимается профилактикой
правонарушений? Они глубоко не правы," -- подумал Алексей,
выходя на улицу вслед за начинающим грабителем. Того уже
простыл след.
В прокуратуре прямо с порога Алексей встретился глазами с
Людмилой Васильевной. Она прошла мимо него с ворохом бумаг,
ослепительно улыбаясь, овеянная изысканными ароматами
французских духов, и скрылась в левом крыле здания. У нее
оказалась весьма недурная фигура и походка совершенно как у
профессиональной манекенщицы. Странно, что он заметил это
только сейчас.
Из угла за спиной раздалось насмешливое покашливание.
Валяев обернулся. Оба приятеля, Махнев и Вася, окутанные
сигаретным дымом, с удовольствием наблюдали его задумчивую
физиономию.
-- Валяев, душа, ты знаешь, что такое цунами?
-- Ну-у...
Подвижный Махнев в отчаянии схватился за голову.
-- Цунами, Валяев, это когда женщина еще, или уже не
замужем, а возраст поджимает. И вот она, наметив жертву, вдруг
ринулась в атаку. Блузка расстегнута, бюст наполовину открыт.
Глаза томны, сияют. Она вся внимание и трепет, обворожительна.
Но ум холодно-трезв и просчитывает все на несколько ходов
вперед. Женщина в атаке! Прекрасное и жуткое зрелище. Кстати...
ты женат?
-- Теперь уже нет.
-- У-у-у! Вася, скоро нам предстоит свадьба, нашего бычка
зарежут, разделают, расфасуют на порции, завернут в хрустящий
целлофан и на веревочке доставят прямо в загс. И бычок,
бедняга, еще будет радоваться, что у него все так здорово
получилось. Валяев, душа, поздравляю тебя заранее.
-- Ну, спасибо! -- Алексей искренне расхохотался,
удивляясь, что не сумел сообразить сам, хотя еще утром оставил
в приемной для оформления свои документы. Пожалуй, его сбил с
толку внезапный переход -- от ледяной неприязни к
очаровательному вниманию.
Сославшись на дела, он отправился к себе и сразу сел за
машинку, но вдруг задумался, не следует ли выяснить для начала,
что именно он собирается истребовать, а уж потом... Обругав
себя нелестными словами, Алексей выглянул в коридор. Махнева в
углу уже не было, но Вася, "специалист по изнасилованиям",
продолжал сосредоточенно смолить, даже не поменял позу.
"Кажется, это то, что нам сейчас нужно".
-- Василий, э-э... Николаевич?
-- Ну, если Вася не устраивает, тогда...
-- Вполне.
Алексей вкратце изложил нестыковку с фотографиями в
задал тот же самый вопрос: по какому делу пропавший Суходеев
проходил в качестве то ли свидетеля, то ли обвиняемого?
После продолжительной паузы Вася добродушно осведомился:
-- Почему ты спрашиваешь об этом меня?
Алексей не выдержал и рассмеялся.
-- Извини.
-- Дело в том,-- невозмутимо проговорил Вася,-- что
никакого "дела" нет.
-- Нет? А, понимаю, дела нет, а убийство с изнасилованием
есть?
-- Убийство с изнасилованием есть,-- согласился Вася и
надолго замолчал.-- Тут как получилось? Твоему Суходееву
вначале было предъявлено обвинение в совершении преступления.
Затем в ходе следствия обвинение с него сняли, и он уже
проходил как свидетель. К сожалению, настоящий преступник
установлен не был, поэтому дело приостановили, вот и все. Так
что на твоего Суходеева, повторяю, никакого дела нет.
Алексей кивнул и отправился к себе. но в дверях обернулся.
-- Ты знаешь, я как-то не понимал раньше, почему в
сортирах рядом с другими нехорошими словами обычно пишут
"Вася"? А, скажем, не Леша, не Иван? Но послушал тебя и,
кажется, понял.
Вася вздохнул и щелчком отправил окурок в угол.
-- Ладно, пойдем поговорим.
Алексей почувствовал, как у него за спиной Вася плотно
прикрыл дверь. Желая поддразнить, он посмотрел в окно по
сторонам и плотно прикрыл форточку. Понизип голос.
-- Сугубо между нами. Обещаю.
Вася добродушно кивнул.
-- По крайней мере, на источник не ссылайся.
-- Договорились.
В обычной неторопливой манере Вася (Василий Николаевич
Соковнин) рассказал следующее:
-- В прошлом году, в июне, был обнаружен женский труп
возле железнодорожного переезда. В черте города. Труп опознали
-- Калетина Ирина Георгиевна, пятнадцать лет, школьница. Левая
нога отрезана железнодорожным составом ниже колена. Факт
изнасилования установили на месте при наружном осмотре. Но была
это попытка самоубийства, или потерпевшую убили, чтобы замести
следы, мы узнали уже из заключения судмедэкспертизы. В крови
трупа Калетиной эксперты обнаружили большое количество
алкоголя. Факт изнасилования тоже подтвердился. Повреждена
вульва, разрыв девственной плевы. На теле множественные ушибы,
ссадины. Но это все не смертельно. Причину смерти показало
вскрытие. В легких обнаружена вода. Это поначалу нас озадачило.
Одежда на трупе совершенно сухая, кое-где даже со следами
утюга, воды в радиусе пяти километров от переезда не найти. Нет
хотя бы лужи, куда можно спьяну угодить. Оставалось
предположить одно: потерпевшую утопили, погрузив голову в
какую-то емкость, например, в ванной. И вынесли в ночное время
к переезду. Почему к переезду, тоже не ясно. Место достаточно
оживленное, в темное время суток освещено. Хотя рядом, даже не
надо переходить линию -- небольшой хвойный перелесок. Ну,
начали как обычно с опросов. Когда Калетину последний раз
видели? С кем? В каком месте?.. В результате, уже к вечеру
вышли на трех человек.
-- Один из них Суходеев?
Вася кивнул, ногтем выбил сигарету.
-- Ты куришь?
-- КУри. Проветрим.
-- Тебе фамилия Золотарев о чем-нибудь говорит?
-- Автородео? Со смертельным исходом? Вчера узнал от
Хлыбова.
-- От Хлыбова? -- Вася с некоторым сомнением, как
показалось Алексею, качнул головой.-- Ладно. А в масштабе
области?
-- Неужели... Золотарев Ростислав Александрович?!
-- Он самый.-- Вася повесил в воздухе безупречное колечко
дыма. Полюбовался.-- Заместитель председателя облисполкома.
Родной папа насильника и убийцы Золотарева. Для полной ясности:
наш бывший первый. Сволочь из последних. При нем только права
первой ночи не существовало. Не додумались как-то. Но у самого
Золотарева в смежной с кабинетом комнате в райкоме партии стоял
так называемый "диван распределения квартир". Сколько я знаю,
на прием по квартирному вопросу записывались не одни только
женщины.
-- Мда... своих холопов надо любить на деле, а не на
словах, -- усмехнулся Алексей.-- Ну, и кто был третий?
-- Третья, некая Черанева, знакомая Калетиной. Возраст,
примерно, тот же. Год разницы. Вот с нее и с Суходеева мы
начали, а младшего Золотарева оставили на потом, тем более, что
папа уже ходил в замах, а святое семейство еще раньше
перебралось в областной центр. Поначалу Золотарев в деле вообще
не фигурировал. Мы решили собрать все возможные доказательства,
улики и с ходу загнать его в угол. Сделать папе сюрприз, пока
не очухался.
-- Кто это мы?
-- Шуляк и я. Взяли обоих сразу и начали работать. Сначала
Суходеев и Черанева все отрицали. Видно было, что договорились
заранее. Но на мелочах начали колоться и на другой день дали
показания. Показания мы тут же закрепили с выездам на место, с
видеозаписью, с фотосъемкой, с "пальчиками". Нашли бочку с
водой, где Калетину утопили. Топил, кстати, Золотарев, в
общем-то случайно. А тут и он сам на ловца, что называется.
Успел прослышать и приехал в город узнать поточнее. Взяли прямо
из машины, в нежном обмороке. Вот здесь, пока допрашивали, три
раза сукин сын под себя сходил. Стул пришлось после него
выбрасывать. Но хлопот не было никаких; все признал, подписал,
анализы стопроцентные. К вечеру мы отправили его в изолятор, а
сами до утра всю ночь клепали на машинке и в девять ноль-ноль с
обвинительным заключением -- к Хлыбову, на подпись. У него даже
глаза на лоб. "Мол-лодцы, хвалю!" День, говорит, можете
отсыпаться.
Ладно, ушли. Вечером, после семи, Хлыбов присылает за нами
"УАЗ". Входим в кабинет, а Хлыбов с порога матом минут на
пятнадцать. Стоим, слюной обрызганные, ниче не понимаем.
Сплошной мат, как с цепи сорвался. Витя Шуляк, мужик крутой,
пообещал Хлыбову дать в зубы, если не заткнется. Но за что
люблю Хлыбова -- прямой, как бревно, только в сучках и со
свилью. Посмеялся, махнул рукой. Ладно, говорит, садитесь,
мудаки. Я и сам не меньше вашего виноват. Недоглядел. Вы,
спрашивает, марксизм-ленинизм изучали?.. Ну, изучали. Хреново
вы изучали. Так вот, раз и навсегда зарубите мудрую ленинскую
фразу: "Органы подавления не работают против тех, кто их
создал. Не работали, не работают и не будут никогда работать".
Если когото там, вверху, задвинули, вывели из состава, кого-то
даже посадили, то это не значит, что заработал закон. У них там
свои дела, свои счеты. Могут выкинуть толпе на растерзание
политический труп, чтобы отмазаться. Найти "козла". Могут
затеять вонючую перестройку и вонючую демократию "а ля рюс"!
Чтобы в результате приватизировать в полную собственность то,
что и без того им принадлежит. И заставят оголодавшее быдло
хлопать при этом в ладоши и поторапливать приватизацию. Если
вы, мудаки от юриспруденции, этого еще не поняли, если
собираетесь ссать против ветра, вам хана. Поэтому или вы
принимаете их правила игры, или окончательно выпадаете в
осадок. Вас достанут из-под земли, и, если выживете, будете
доживать век с переломанными костями, как последние ублюдки...
Не вякать! Я еще не закончил. Есть, говорит, такой эстрадный
номер. "Нанайская борьба". Два человечка борются на сцене. Ну,
кидают, ну, ломают друг друга! Того гляди расшибут. А в конце
номера артист выпрямляется, и оказывается, что это был один
человек. Вот сейчас наши правительственные структуры исполняют
перед ублюдками этот эстрадный номер. "Демократы" с
"партократами". Но это, зарубите себе на носу, один и тот же
человек. Например, Золотарев Ростислав Александрович. Полтора
года назад секретарь райкома партии, если вы не знали. Сейчас
-- самый левый демократ, левее не бывает, плюс к должности
зампреда -- генеральный директор и совладелец
производственно-коммерческого кооперативного объединения "Русь"
с оборотам полтора миллиарда рублей в год. Но связи не рвет,
боже упаси! Более того, совместно с партийными структурами
умело держит быдло в полуголодном, подвешенном состоянии. Чтобы
громче хлопали в ладоши нашей "бархатной революции". За это
кое-кто из быдла получит право до кровавого пота ковыряться на
своем клочке земли. Под чутким руководством, но теперь уже
демократов.
-- Что с "делом"? -- спрашиваю.
-- Перед младшим Золотаревым я за вас извинился и вручил
ключи от машины. Теперь он дома в объятиях мамочки. А ваши
"изыскания" укочевали в облпрокуратуру и сейчас, надо полагать,
находятся в сейфе у папы Золотарева.
-- Что дальше?
-- По данному факту мы обязаны возбудить уголовное дело. И
мы его возбуждаем. Но фамилия Золотарева в нем даже не
упоминается. Обвинение вы предъявляете Суходееву, затем вместе
с Чераневой делаете его свидетелем, и "дело" на этом придется
приостановить. Шуляку задача ясна?.. Я спрашиваю, Шуляку задача
ясна?!
