долго он теперь не появится на свет?
- Что я скажу Хэ Дацину? - воскликнула Кунчжао в испуге.
- Скажи, что мы послали ленту со служкой. Нас он ни в чем не заподоз-
рит, даже если жена и не придет.
Несколько дней подряд Хэ Дацин справлялся, нет ли каких известий, а
потом решил, что жена обиделась и не хочет к нему прийти. Он впал в от-
чаяние, громко стонал и плакал и немного спустя достиг великого рубежа
своих дней и скончался:
В загробный мир ушел Дацин,
Бездумный и блудливый -
И больше нет в монастыре
Монахини фальшивой.
Монахини всхлипывали втихомолку - громко рыдать они боялись. Они омы-
ли тело Хэ Дацина душистою водою, обрядили его в новое монашеское одея-
ние, а потом, кликнув обоих прислужников, досыта их накормили и с горя-
щими свечами в руках направились в дальний конец сада к огромному кипа-
рису. Прислужники вырыли глубокую яму, насыпали в нее извести и постави-
ли гроб настоятельницы. Потом возвратились в покои Кунчжао, положили
умершего на створку двери и понесли к могиле. Монахини уложили Дацина в
гроб, прислужники плотно закрыли крышку и заколотили гроб гвоздями.
Сверху они насыпали еще извести, завалили яму землей и все старательно
разровняли, так что никаких следов погребения не осталось.
Бедняга Хэ Дацин! Со дня праздника Поминовения усопших, когда он
впервые повстречался с монахинями, прошло немногим более трех месяцев, а
жизни его уже настал конец! Перед смертью он так и не увидел ни жены, ни
сына. Промотав значительную часть своего состояния, он обрел конец в мо-
гиле, вырытой в заброшенном саду. Поистине судьба этого человека достой-
на глубочайшего сожаления. Верно говорит о нем следующее стихотворение:
Совет мой: духов злых не трогай,
Иди всегда прямой дорогой.
Что привело тебя в обитель,
Запретных радостей любитель?
Тебя монахини обрили,
Потом в глухом саду зарыли.
В могиле потаенной скрыли.
Нет на земле твоих следов.
Таков конец
Любителя цветов.
А теперь мы обратимся к жене умершего - госпоже Лу. Первые четыре или
пять дней после праздника Поминовения она нисколько не тревожилась о му-
же, в полной уверенности, что он веселится с певичками в каком-нибудь из
домов радости. Но прошло еще дней десять, а Дацин все не возвращался.
Госпожа Лу послала слугу обойти все веселые дома и расспросить о муже.
Оказалось, что после праздника его никто не видел. Миновал месяц-Хэ Да-
цин пропал, как в воду канул. Госпожа Лу встревожилась не на шутку. Она
плакала, не переставая, и наконец решила расклеить повсюду объявления о
пропаже. Все было попусту!
Надвинулась осень, лили затяжные дожди. Дом Хэ Дацина во многих мес-
тах дал трещины и расселся, но госпожа Лу не хотела нанимать мастеров
без хозяина. Наступила, однако ж, одиннадцатая луна, и мастеров все-таки
пришлось позвать. Однажды, когда госпожа Лу расплачивалась за сделанную
работу, ее внимание вдруг привлекла лента, которою был опоясан один из
мастеровых. Лента в точности походила на ту, что обычно носил ее исчез-
нувший супруг. Сильно встревоженная, она велела служанке сказать масте-
ровому, чтобы он дал ей взглянуть на ленту поближе. Звали этого мастеро-
вого Третьим Куаем. Он был сведущ в гончарном, столярном и строительном
ремеслах, был знаком каждому в доме богача Хэ. Куай тотчас исполнил
просьбу хозяйки, и лента оказалась в руках госпожи Лу. Внимательно ос-
мотрев ленту со всех сторон, она убедилась, что ошибки быть не может:
эта лента принадлежала ее мужу. Об этом можно сказать стихами:
О людях память никогда
Не исчезает без следа:
И вот монахиням грозит
Неотвратимая беда.
Когда-то давно супруги купили две одинаковые ленты - одну мужу, дру-
гую жене. Хэ Дацин исчез, но след его, оказывается, не стерся без остат-
ка!
Когда госпожа Лу увидела ленту, из ее глаз невольно брызнули слезы.
- Где ты взял эту ленту? - спросила она Куая.
- Я нашел ее в загородной обители, у монахинь.
- Как называется обитель и как зовут монахинь?
- Обитель Отрешения от мирской суеты. В монастыре два двора - восточ-
ный и западный. Восточный занимает монахиня Кунчжао, западный - Цзинч-
жэнь. С ними живут несколько послушниц, которые еще не приняли пострига.
- А сколько лет этим монахиням?
- Около двадцати. И обе хороши собой.
"Не иначе как муж спутался с этими монахинями и скрывается у них, -
подумала госпожа Лу, услышав ответ мастерового. - Возьму-ка я с собой
слуг, позову Куая в свидетели и сегодня же пойду в этот монастырь. Все
вверх дном переверну, а правду узнаю. - Госпожа Лу была уже готова
взяться за дело, но вдруг ее охватили сомнения: - А что если муж просто
обронил эту ленту. Тогда я погублю монахинь без вины. Нет, надо сперва
хорошенько все разузнать".
- Скажи: а когда ты нашел у них ленту? - спросила она Куая.
- С полмесяца назад, не больше.
"Выходит, полмесяца назад муж был еще там? Как же это понять?"
- А где ты ее нашел?
- В восточном флигеле, на балке под потолком. Там стала протекать
крыша, и меня позвали переложить черепицу, вот тогда я и нашел эту лен-
ту. Осмелюсь спросить у вас, госпожа: отчего она вас так занимает?
- Эта лента моего мужа. С самой весны о нем ни слуху ни духу. Я уви-
дела ленту и подумала: где вещь, там и хозяин. Хочу сегодня же пойти
вместе с тобою в обитель и спросить у монахинь про мужа. Если удастся
его разыскать, я щедро тебя отблагодарю.
- Что вы, что вы, госпожа? Ято тут при чем? - испугался мастеровой. -
Ленту я нашел - это верно, но о вашем уважаемом супруге знать ничего не
знаю!
- Сколько дней ты у них проработал?
- Больше десяти, считая и работы на западном дворе. Они еще со мною
до конца не рассчитались.
- А моего мужа не видел?
- За эти дни я обошел все помещения, но вашего хозяина нигде не
встречал, верьте слову.
"Если его там нет, ничего не докажешь, хотя бы и с этой лентой! - по-
думала госпожа Лу. - Но лента оказалась в монастыре неспроста. Третий
Куай сказал, что монахини еще с ним не разочлись. Дам я ему лян серебра,
и пусть он все там разузнает, когда будет рассчитываться. Глядишь - и
откроются какие-нибудь следы. Если муж жил у монашек, след должен ос-
таться".
- Я дам тебе лян серебра. Если выведаешь правду, получишь еще.
И госпожа Лу объяснила мастеровому, что надо делать.
Услышав про деньги, мастер согласился выполнить поручение. Госпожа Лу
вынесла ему серебро, Куай поблагодарил и ушел.
На другой день после завтрака Третий Куай отправился в обитель Отре-
шения от мирской суеты. У входа в западный двор он увидел прислужника.
Тот сидел на припеке, скинув халат, и бил вшей. Куай окликнул его. Прис-
лужник поднял голову, узнал мастерового и сказал:
- А, Третий Куай! Давно тебя не видно. Удалось, видно, выкроить сво-
бодный часок? Ты пришел кстати: наставница из западного двора спрашивала
про тебя - ты ей нужен.
Это как нельзя лучше отвечало планам Куая.
- А не знаешь, зачем я ей понадобился?
- Точно не знаю. Пойдем к ней, сам спросишь.
Он надел халат и поднялся. Прихотливо извивавшаяся дорожка привела их
к покоям монахини. Цзинчжэнь переписывала сутры.
- Наставница, пришел мастер Куай, - доложил служка.
Монахиня положила кисть.
- Я как раз хотела посылать за тобою прислужника, а ты уже здесь.
Прекрасно!
- Что угодно наставнице?
- Перед статуей Будды стоит поминальный столик старинной работы. За
долгие годы лак на нем совсем облез. Я давно хочу его подновить, да все
пожертвований не было. А тут, на наше счастье, матушка Цянь расщедрилась
и пожертвовала несколько досок. Мне хотелось бы, чтобы столик получился
в точности такой, как в восточном приделе. Завтра день счастливый, мо-
жешь приступать к делу. Работать будешь сам, без помощников - ты и один
справишься, а деньги получишь сразу за все - и за прежнюю работу, и за
эту.
- Ну что ж, завтра и начнем, - согласился Куай, а тем временем внима-
тельно огляделся вокруг.
Комната почти пустая, человеку здесь не схорониться. Он вышел и снова
огляделся. "Ленту я нашел в восточном дворе, там и надо разведать", -
решил он. Он простился с прислужником и направился к восточному двору.
Ворота были приоткрыты. Куай заглянул внутрьдвор был пуст. Он прос-
кользнул в ворота и подошел к дому. На дверях висел замок. Куай прильнул
ухом к щели - внутри все было тихо. Куай приблизился к кухне. Оттуда
раздался смех. Он замедлил шаги и поглядел в окно: в кухне играли и рез-
вились две послушницы. Одна, поменьше, упала на пол, а другая, как можно
было догадаться, изображала мужчину: расставила ноги, села на подружку
верхом и старалась ее поцеловать. Младшая что-то крикнула.
- Чего кричишь, ведь в твои ворота уже входили! - сказала старшая.
Третий Куай от души веселился, глядя на это зрелище. Но внезапно в
носу у него защипало, и он громко чихнул. Перепуганные послушницы вско-
чили на ноги:
- Кто там? - воскликнули обе в один голос.
- Это я. Наставница дома? - сказал Куай и подошел к двери, но, вспом-
нив только что увиденное, не смог сдержаться и рассмеялся.
Послушницы поняли, что мастеровой подсматривал за ними, и покраснели.
- Какое у тебя дело, мастер Куай? - спросили они.
- Дело нехитрое: пришел к вашей наставнице за деньгами.
- Ее нет дома, вернется через несколько дней.
Куаю ничего не оставалось как уйти. Послушницы заперли дверь и приня-
лись бранить мастерового на чем свет стоит.
- Дикарь! Подкрался, словно вор. Негодяй!
Подслушанный разговор - еще не улика, а никаких следов исчезнувшего
Дацина Куай не обнаружил. "И все-таки беседа этих девчонок подозри-
тельна, - думал он. - Правда, я не все понял, но не беда: завтра
возьмемся за дело сызнова".
На следующее утро он пришел со столярной снастью на западный дворик.
Обмерив доски, он их распилил и принялся обстругивать. За работою он
беспрерывно раздумывал над тем, как бы раздобыть сведения о Хэ Дацине. В
середине дня из дома вышла Цзинчжэнь. Перекинувшись с мастером нес-
колькими незначащими словами, она подняла голову и заметила, что лампада
почти погасла. Цзинчжэнь велела послушнице принести огня. Послушница
вернулась с новой плошкой и, поставив ее на столик, принялась распускать
веревку, на которой висела лампада. По неосторожности она слишком быстро
ослабила веревку, лампада полетела вниз и, угодив прямо в голову стояв-
шей внизу монахини, раскололась пополам. Масло выплеснулось и обрызгало
монахиню с головы до пят. Цзинчжэнь вне себя от ярости бросилась к пос-
лушнице и схватила ее за волосы.
- Грязная девка! Потаскуха! Тебе вскружили голову, и ты уже ничего
кругом не видишь! Испоганила мне все платье!
Куай отложил в сторону свою снасть и поспешил на помощь девочке.
Цзинчжэнь, кипя от злости, разжала руки и, не переставая поносить пос-
лушницу, пошла в дом, чтобы переменить платье. Послушница жалобно плака-
ла, волосы ее растрепались и рассыпались по спине. Когда монахиня ушла,
она пробормотала:
- Так исколотить меня за то, что я разлила масло! А сама человека в
гроб вогнала. Вот бы спросить с нее за это!
Третий Куай поспешил воспользоваться случаем.
Слова что леска и крючок,
Бери же их смелей,
И правду выудишь легко,
Сумеешь ложь поймать.
Юная послушница была в том возрасте, когда впервые пробуждается любо-
пытство к любовным играм. Видя, как Хэ Дацин забавляется с монахинями,
она тоже хотела изведать вкус этих забав. Однако, в отличие от Кунчжао,
Цзинчжэнь отличалась нравом крутым и строптивым. С самого начала она
ревновала Дацина к Кунчжао и соглашалась делиться с подругою лишь пото-
му, что той принадлежало первенство в их общей связи. Когда гость ока-
зался в ее комнате, она твердо решила проглотить его одна, без чужой по-
