прикреплению крестьян, так на землях владельческих ссуда подготовила
крепостное право. Около половины XV в. застаем владельческих крестьян с
признаками довольно льготного положения, несмотря на широкое распростра-
нение ссуды или издельного серебра. Переход крестьян не был стеснен ни
сроком, ни обязанностью немедленной уплаты занятого серебра:
крестьянин-серебряник мог уплачивать свой долг землевладельцу в два года
по уходе без процентов. Старожильцы даже пользовались особыми льготами
за то, что усидчиво сидели на своих местах или добровольно на них возв-
ращались. Но с конца XV в. положение этих крестьян изображается совсем в
ином свете. Преподобный Иосиф Волоколамский убеждает окрестных землевла-
дельцев во вреде непосильных работ и оброков, какими они привыкли обре-
менять своих крестьян. Вассиан Косой в полемике с землевладельческим мо-
нашеством жестоко нападает на него за то, что оно разоряет своих
крестьян жадным ростовщичеством и бесчеловечно выбивает разоренных из
своих сел. Гербер-штейн, дважды приезжавший в Москву при отце Грозного и
хорошо ознакомившийся с порядками в его государстве, пишет, что
крестьяне здесь работают на своих господ шесть дней в неделю, что поло-
жение их самое жалкое и имущество их не ограждено от произвола родовитых
и даже рядовых служилых людей'. В первой половине XVI в. крестьяне еще
свободно переходили с места на место. В житии Герасима Болдинского чита-
ем, что когда
В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ
ЛЕКЦИЯ XXXVII
к основанному им под Вязьмой монастырю начали стекаться из окрестных
волостей крестьяне, слыша о хозяйственном благоустройстве обители, и ос-
новали около нее слободу, проезжавший через Вязьму сановник из Москвы,
узнав про то, рассердился, зачем эти монастырские слобожане не тянут
тягла вместе с мирскими крестьянами, велел призвать их к себе и бить не-
щадно, а когда Герасим вступился за своих, боярин обругал преподобного,
послав ему "нелепые глаголы", а задержанных поселенцев приказал бить пу-
ще прежнего. Различные условия содействовали ухудшению положения вла-
дельческих крестьян: и усиление податных тягостей с расширением госу-
дарства, и развитие служилого поместного землевладения с отягчением
службы помещиков от учащавшихся войн, и распространение ссудного
крестьянского хозяйства, особенно на поместных и церковных землях, и не-
радение законодательства о регулировании поземельных отношений крестьян,
которым только предписывалось во всем своего владельца слушать, пашню на
него пахать и оброк ему платить, чем он их изоброчит. Но до половины XVI
в. в поземельных описях и актах центральных уездов государства
крестьянство является населением, довольно плотно седевшим по многодвор-
ным селам и деревням на хороших наделах, с ограниченным количеством пе-
релога и пустошей. Иностранцы, проезжавшие в половине XVI в. из Ярослав-
ля в Москву, говорят, что край этот усеян деревушками, замечательно пе-
реполненными народом. Во второй половине века, особенно в его последние
десятилетия, картина резко изменяется. Сельское население центра сильно
редеет: старые деревни превращаются в пустоши; починки попадаются редко
или совсем отсутствуют; по городам, селам и деревням отмечается в актах
небывалое дотоле множество пустых дворов и дворовых мест, где и построй-
ки уже исчезли; в Муроме на посаде в 8 лет (1566-1574) из 587 тяглых
дворов осталось только III; англичанин Флетчер по пути между Вологдой и
Москвой встречал села, тянувшиеся на версту, с избами по сторонам доро-
ги, но без единого обывателя "; площадь пашни переложной и лесом зарас-
тавшей ра
сширяется; остававшиеся на старых местах крестьяне сидят на сокращен-
ных пахотных участках; одновременно с сокращением крестьянской запашки
увеличивается барская пашня, обрабатываемая холопами за недостатком
крестьянских рук. На счет центра заселялись юго-восточные окраины, верх-
няя Ока, верхнее Подонье, среднее и нижнее Поволжье. При такой перемене
в распределении
населения положение центрального владельческого крестьянства затруд-
нялось и в хозяйственном, и в юридическом отношении. Государственные и
владельческие повинности становились тяжелее по мере убыли рабочих сил.
Ссудное хозяйство расширялось, а с ним усиливалась и долговая зависи-
мость крестьян. И старые землевладельцы центральных областей, надо пола-
гать, поддерживали дело новых степных помещиков-разрежение старинного
крестьянского двора, образуя усиленной ссудой новых домохозяев из неот-
деленных членов старых семей-из сыновей, младших братьев и племянников.
На владельческих землях, так же как и на черных и дворцовых, существовал
слой старожильцев, но с иным характером. Там старо-жильцы-основные кад-
ры, которые поддерживали тягловую способность сельских общин, несли на
своих плечах всю тяжесть круговой поруки; здесь это наиболее задолжав-
шие, неоплатные должники. Я уже говорил, как разлагались стянутые круго-
вой порукой старые волостные общества с появлением среди них привилеги-
рованных частных имений, вотчин и поместий, образовавших в их составе
особые общества, новые юридические лица. В 1592 г. все крестьяне по-
местья Астафья Орловского в Вологодском уезде заняли у другого дворянина
"в мирской расход на все поместье" 4 рубля (более 200 рублей на наши
деньги) и совершили заем без всякого участия своего помещика. Но в кру-
говой крестьянской поруке по уплате податей землевладелец должен был
принять участие: облагая своих крестьян работой и оброком по усмотрению,
нередко обладая правом суда и полицейского надзора над ними, даже правом
льготить их от государско-го тягла, он неизбежно становился ответствен-
ным посредником в их делах о казенных платежах и повинностях, даже когда
волость сохраняла свою тягловую цельность, и все волостные крестьяне без
различия землевладельцев "тягло государское всякое тянули с волостью
вместе, по волостной ровности", т.е. по уравнительной разверстке. В
этом обособлении вотчин и поместий-начало и причина ответственности зем-
левладельцев за казенные платежи своих крестьян, которая потом стала од-
ною из составных норм крепостного права. Уже в XVI в. землевладельцу
приходилось иногда самому платить подати за своих крестьян. В 1560 г.
власти Михалицкого монастыря жаловались царю, что их крестьяне терпят
многие обиды от соседних помещиков и вотчинников и они, власти, принуж-
дены постоянно давать своим разоряемым крестьянам льготы в монастырских
повинностях, "да и тягли многие
В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ
ЛЕКЦИЯ XXXVII
(казенные налоги) во много лет, измогаясь и займуя, за тех своих
крестьян платили сами собою". Собственный интерес побуждал благоразумно-
го землевладельца становиться хозяйственным попечителем своих крестьян
раньше, чем закон дал ему право быть их обладателем. Этим и объясняется
положение старожильцев на владельческих землях. Землевладелец не стал бы
слишком щедро льго-тить крестьянина и даже платить за него подати, если
б видел в нем кратковременного сидельца, которого ближайший юрьев день
осенний может унести с его участка. Его заботой было усадить крестьянина
возможно прочнее, сделать старожильцем. Естественные побуждения клонили
к тому и самого крестьянина. Обстроившись и обжившись на своем месте,
домовитый хлебопашец не мог иметь охоты без нужды бросать свой участок,
в который вложил много своего труда, в усадьбе которого нередко родился.
Некоторые признаки указывают на присутствие значительного класса старо-
жильцев и на владельческих землях до половины XVI в. Потом, с завоевани-
ем Поволжья, крестьянство было взбудоражено переселенческим движением с
центрального суглинка на южный чернозем. Уход младших членов семьи, лю-
дей неписьменных, на новые места обессиливал старый крестьянский двор и
вынуждал его сокращать запашку. На владельческих землях множество
крестьянских дворов, значившихся жилыми по описям первой половины века,
в конце его являются пустыми: хлебопашца, которому наскучила работа над
неподатливым лесным, хотя и отческим суглинком, манила степная чернозем-
ная новь с новыми ссудами и льготами. Навстречу опасности остаться без
"живущего", с одними "пустошами, что были деревни", центральные землев-
ладельцы шли с усиленными ссудами, льготами и неустойками; и ссуда, и
неустойка за уход и за неисполнение обязательств к концу XVI в. посте-
пенно увеличиваются: первая с полтины поднимается до 5 рублей (225 руб-
лей), вторая-с 1 рубля до 5 и 10 рублей. На отдельных примерах можно ви-
деть, как трудно было рассчитаться крестьянину, засидевшемуся у землев-
ладельца до старожильства, т.е. просидевшему больше 10 лет. Возьмем на-
иболее легкие условия расчета. Крестьянин порядился на участок и взял 3
рубля ссуды без льготы, что бывало нечасто. Прожив II лет и став старо-
жильцем, он при уходе должен был возвратить ссуду и уплатить за свой
двор пожилое, в лесных местах по 14 копеек за год (в полевых местах, где
было далеко до "хоромного", строевого леса, - вдвое), и пошлин 6 копеек.
Все эти
платежи во второй половине XVI в. составили бы на наши деньги сумму
больше 200 рублей. Меньше этого пришлось бы платить редкому старожильцу.
Приведу пример краткосрочного сиденья. В 1585 г. два казенных или двор-
цовых крестьянина сели на пустую монастырскую деревню с обязательством в
три льготных года поставить двор и хоромы, обстроиться, распахать и уна-
возить запустевшую пашню и за это получили 5 рублей ссуды. Если бы они
отсидели льготные годы, не исполнив обязательств, и захотели бы уйти,
они должны были бы заплатить пожилое за три года, ссуду и 10 рублей не-
устойки, как уговорились с монастырем: все это на наши деньги составило
бы сумму около 700 рублей. Едва ли бы они оказались в состоянии уплатить
такой долг. Как свободные люди, они могли уйти и без расплаты; но тогда
монастырь вчинил бы против них иск о взыскании, суд присудил бы их к уп-
лате и по их несостоятельности выдал бы их монастырю "до искупа", т.е.
превратил бы их на много лет в срочных холопов кредитора, зарабатывающих
свой долг. Так ссуда создавала отношения, в которых владельческому
крестьянину приходилось выбирать между бессрочно-обязанным крестьянством
и срочным холопством. Это было не полицейское прикрепление к земле, ка-
кое установила круговая порука для государевых черных крестьян, а хо-
зяйственная долговая зависимость от лица, от землевладельца-кредитора,
по общему гражданскому праву. Эту разницу надобно особенно принять во
внимание, чтобы избежать недоразумений.
СВОЗЫ И ПОБЕГИ. Итак, крестьянское право выхода к концу XVI в. зами-
рало само собой, без всякой законодательной его отмены. Им продолжали
пользоваться лишь немногие крестьяне, поселение которых не соединялось
ни с какими затратами для землевладельцев и которым потому легко было
рассчитаться с ними, заплатив только пожилое. Для остальных крестьян
вольных переход выродился в три формы: побег, своз и сдачу-замести-
тельство уходившего другим жильцом. В поземельных описях XVI в. первые
две из этих форм обозначаются выражениями: "выбежал", "сшел" или "сбег
безвестно", "скитается", "вывезен" тем-то или туда-то. Между этими фор-
мами была разница качественная и количественная. Побег возвращал задол-
жавшему крестьянину свободу, но был незаконен; своз допускался законом,
но не возвращал крестьянину свободы; сдача возвращала свободу и допуска-
лась законом, но была затруднительна сама по себе и возможна лишь в ред-
ких
В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ
ЛЕКЦИЯ XXXVII
случаях. На дворцовых землях великого князя Симеона Бекбулатовича в
Тверском уезде, по книге 1580 г., из 306 случаев крестьянского перехода
не отмечено ни одного заместительства. Случаи нормального перехода без
сторонней помощи и нарушения закона довольно редки: их-17%. Чаще случа-
лись побеги не в срок и без отказа, без установленной явки, без уплаты
пожилого, вообще без расплаты с землевладельцем: их-21%. Господствующей
формой перехода был своз: на землях Бекбулатовича таких случаев отмечено
