воспитывало понятия и привычки, которые потом при других условиях легли
в основу общинного владения землей. Такими условиями и были, согласно с
мнением Чичерина, обязательный труд и принудительная разверстка земли по
наличным рабочим силам. Действие этих условий становится заметно уже в
XVI в., и нетрудно догадаться, что оно должно было проявиться сперва не
в крестьянской среде, тогда еще не закрепощенной, а в холопьей. Издавна
землевладельцы заставляли часть своей дворни обрабатывать барскую пашню,
обзаводили дворами и хозяйством и наделяли землей. В документах XVI в.
находим указания на то, что этот надел был не подворный, а "с одного",
на все дворы сообща, огульно, причем, вероятно, самим этим "страдникам",
как назывались пахотные холопы, предоставлялось или разверстывать, де-
лить и переделять данную им землю между собой, или делиться урожаем со-
размерно участию в совместной ее обработке"*.
ЗЕМЛЕДЕЛЬЧЕСКОЕ ХОЗЯЙСТВО КРЕСТЬЯН. Теперь войдем в экономическое по-
ложение крестьян, рассмотрим, как они жили в тесном кругу своего хо-
зяйства. Крестьянин был вольный и перехожий съемщик чужой земли, свобода
которого обеспечивалась правом выхода и правом ряда, договора с землев-
ладельцем. Таково было положение крестьянина по закону, но уже в XVI в.
оно было далеко не таково на деле ". Вольный и перехожий арендатор,
крестьянин большею частью приходил на чужую землю с пустыми руками, без
капитала, без земледельческого инвентаря. Распространение поместного
землевладения на заокские и средневолж-ские поля значительно увеличило
массу безынвентарного крестьянства; на тамошние пустые поместья привле-
ка-
лись, как мы видели (лекция ХХХШ), из центральных уездов преимущест-
венно "неписьменные" люди, не имевшие своего хозяйства. Селясь на чужой
земле, такой крестьянин нуждался в воспособлении со стороны землевла-
дельца, особенно когда садился на пустоши, на нетронутом или давно за-
пустевшем участке. Редкий поселенец обходился без этого воспособления.
Оно было почти общим условием крестьянских поземельных договоров и при-
нимало различные виды. Садясь осенью, о егорьеве дне, на "жилой", уже
обсиженный и распаханный участок, крестьянин входил в готовый двор с
постройками и получал от землевладельца подмогу или ссуду деньгами, ско-
том, чаще хлебом "на Семены и на емены", на посев и на прокорм до жатвы.
Подмога"* и ссуда иногда смешиваются в крестьянских порядных; но между
ними было различие. Подмога давалась, собственно, на первоначальное дво-
ровое обзаведение, на жилые и хозяйственные постройки, на огороду полей
и была безвозвратной ссудой, если крестьянин обзаводился, как следовало
по договору. Ссуда скотом и прочим инвентарем или деньгами для его при-
обретения назначалась на ведение хозяйства и числилась за крестьянином
как долг, подлежавший уплате при уходе его от владельца. Денежная ссуда
в XV и в начале XVI в. называлась серебром издельным, потому что соеди-
нялась с издельем-работой крестьянина (из-дельного серебряника, как на-
зывался получивший серебро) на владельца; этим оно отличалось от серебра
ростового - займа с уплатой роста, процентов. Потому землевладельцы и
различали "деньги в селах в росте и в пашне". Если крестьянин садился на
пустой участок, который нужно было распахать и обстроить, то получал
сверх подмоги и ссуды еще льготу полную или частичную и более или менее
продолжительную, смотря "по пустоте", по степени заброшенности участка,
требовавшего более или менее сложных подготовительных работ. Льгота да-
валась на год, на два и больше и освобождала съемщика как от "государева
тягла", казенных податей, так и от господского оброка денежного и хлеб-
ного и всякого изделия либо только от некоторых из этих повинностей. О
степени нужды в ссуде можно судить по отдельным случаям: у Алексеевых,
некрупных вотчинников Московского и Боровского уездов, в 1511 г. числи-
лось за их крестьянами в раздаче до 2 тысяч рублей на наши деньги.
Крестьянское хозяйство особенно выразительно характеризуется обилием
указаний в актах XVI в. на крестьян, засевавших свои поля господскими
семенами. В вотчинной книге Кирилло-
ЛЕКЦИЯ XXXVI
В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ
ва Белозерского монастыря, составленной во второй половине XVI в. и
перечисляющей монастырские села и деревни с обозначением вытей арендуе-
мой монастырскими крестьянами земли, показано около 1'/2 тысяч вытей;
70% этих крестьянских вытей засевались монастырскими семенами, т.е. на-
ходились в пользовании людей, без помощи вотчинника не имевших чем засе-
ять свои поля. Рассчитав на нынешние хлебные цены все семена, какие по
книге числились за крестьянами, рожь, пшеницу, ячмень и овес, найдем,
что их было выдано не менее как на 52 тысячи рублей. Эта семенная ссуда
оставалась за крестьянином, пока он жил на монастырской земле, даже пе-
реходила от отца к сыну, числилась за крестьянским двором как его посто-
янный долг, проценты с которого вносились в состав ежегодного позе-
мельного оброка монастырю; значит, семенной заемщик тяготился возвратом
хлебной ссуды.
КРЕСТЬЯНСКИЕ УЧАСТКИ. Основой хозяйства для крестьянина служил зе-
мельный участок, им обрабатываемый. Излагая юридические отношения
крестьян XVI в. к землевладельцам, я говорил, что крестьянин, договари-
ваясь с землевладельцем, брал у него какую-либо долю выти и обжи, редко
полную выть или обжу, еще реже больше того. Для изучения крестьянского
хозяйства необходимо точнее определить размеры крестьянских земельных
участков. Они были очень разнообразны, изменяясь по месту и времени, по
качеству почвы, по рабочей силе крестьянских дворов и по другим услови-
ям, трудно уловимым для отдаленного наблюдателя. Проследить это разнооб-
разие на всем пространстве Московского государства XVI в. - в настоящую
минуту дело невозможное по состоянию научной разработки памятников, от-
носящихся к этому предмету. Ряд ученых-исследователей внес и вносит в
научный оборот массу архивных документов, дающих обильный материал для
изучения распределения пахотной земли по крестьянским рукам, иначе гово-
ря, для полного обзора подворных крестьянских наделов в разных областях
Московского государства XVI и XVII вв. Но все это пока еще трудно
объединить, свести к цельным выводам, и во всем этом обширном материале
еще многого недостает для такого полного обзора. Остается ограничиться
отдельными указаниями памятников, наибольшими и наименьшими величинами и
гадательно выведенными средними. Встречаем подворные наделы и в 24, даже
в 47 десятин, и в 3 десятины; даже у одного и того же владельца, Троиц-
кого Сергиева монастыря, в одной
вотчине крестьяне пользовались сейчас указанным огромным наделом в 47
десятин, в другом довольствовались всего 4'/2 десятинами в трех полях. К
концу XVI в. заметна наклонность к сокращению наделов. В Тверском уезде,
по описям первой половины века, господствовали довольно крупные наделы,
десятин в 12 или около того, и, между прочим, в волости Кушалине средний
размер подворного участка доходил до 8'/2 десятин, а по писцовой книге
1580 г., там не приходилось и 4 десятин на двор. Вообще средней величи-
ной запашки крестьянского двора в XVI в. признается 5-10 десятин, а к
концу века даже 3-4'/2 десятины и несколько более для южных степных уез-
дов. Но при тогдашней подвижности и крайне неравномерном распределении
крестьянского труда средние величины не дают точного представления о
действительности. По подробным описям некоторых имений в селе с десятка-
ми деревень и починков не находим двух поселков с одинаковыми подворными
участками: в одной деревне на двор отведено 7 десятин, а рядом в дру-
гой-36 или даже 52'/2 десятины. Вообще от изучения поземельных докумен-
тов XVI в. остается впечатление, что обычные крестьянские участки были
менее значительны, чем можно было бы ожидать. Если бы можно было эти
подворные участки рассчитать на ревизские души, помня, что душевой сос-
тав тогдашнего крестьянского двора был значительно сложнее современного,
может быть, оказалось бы, что под руками тогдашнего русского крестьянина
было не больше, если не меньше, пахотной земли, чем сколько отведено его
отдаленному потомку по Положению 19 февраля 1861 г.
ПОВИННОСТИ. Еще труднее взвесить тяжесть повинностей, лежавших на
тяглом крестьянском участке. Главное затруднение состоит в их сложности:
участок нес на себе государево тягло деньгами, натурой и трудом, потом
платил владельцу оброк денежный и хлебный и разные мелкие дополнительные
поборы яйцами, курами, сырами, овчинами и т.п. и, наконец, делал гос-
подское изделье. Уставная грамота Соловецкого монастыря крестьянам одно-
го из его сел объясняет, из каких работ состояло это изделье: крестьяне
пахали и засевали монастырскую пашню, чинили монастырский двор и гумно,
ставили новые хоромы вместо обветшалых, возили дрова и лучину на монас-
тырский двор, ставили подводы, чтобы везти монастырский хлеб в Вологду,
а оттуда привозить соль. Если хлебный
В. О. КЛЮЧЕВСКИЙ
ЛЕКЦИЯ XXXVI
оброк еще можно кое-как, с некоторой степенью точности, переложить на
наши деньги, то эти издельные повинности и дополнительные поборы натурой
не поддаются даже приблизительному учету. Затруднение увеличивают еще
старинные окладные единицы-обжи и выти, изменчивые и не везде одинаковые
по размерам, притом совсем для нас непривычные, мешающие нам живо понять
тяжесть даже точно высчитанного по ним поземельного обложения, и потому
приходится перелагать их на дворы или десятины, что не всегда удается.
Ограничусь немногими данными, которые делают такое переложение возмож-
ным. Но здесь я опять сделаю небольшую методологическую остановку. Я
приведу вам несколько цифр о поземельных повинностях крестьян, укажу,
сколько они платили своим землевладельцам. Но вы спросите: что это - мно-
го или мало? Наиболее понятная нам мерка давно минувших жизненных поло-
жений-сравнение с настоящим. С чем же мы будем сравнивать поземельные
платежи XVI в.? С современными арендными ценами, прежде всего подумаете
вы. Едва ли. Современная аренда-акт чисто гражданского права. Но
крестьянин XVI в., снимая тяглый участок у землевладельца или у сельско-
го общества, путем этой частной гражданской сделки вступал в известные
обязательства перед государством, принимал на себя всю тяжесть государе-
ва тягла, казенных повинностей, падавших на тяглую землю. Позднее, когда
вольные хлебопашцы на чужой земле стали крепостными, государево тягло
преобразилось в подушную подать, а арендные условия крестьян с землевла-
дельцами заменились обязательным помещичьим оброком и барщиной. Еще
позднее, с отменой крепостного права, крепостные оброк и барщина были
заменены выкупными и дополнительными к ним платежами. Таково преемство
исторических фактов. Оно указывает, что соизмеримые величины в нашем
изучении-это повинности крестьян XVI в. в пользу землевладельцев и вы-
купные платежи крестьян, вышедших из крепостной зависимости. Такая исто-
рическая перспектива поможет нам яснее разглядеть немногие явления, ко-
торые вскрывают хозяйственное положение крестьян в XVI в. Наша задача
получ
ает такую постановку: в какой мере накануне закрепощения крестьянский
труд был обременен в пользу частного землевладения сравнительно с тягос-
тями, какие оставляло оно на крестьянах при освобождении, приступавших к
выкупу своих наделов? Начну с простейших отношений. В 1580-х годах неко-
торые села Нижегородско-
го уезда платили владельцу всего оброка по 9 четвертей ржи и овса с
выти: по переводе этого оброка на хлебные цены начала 1880-х годов, ког-
да еще не были облегчены выкупные платежи, придется около 2'/2 рублей на
десятину-немного более среднего выкупного платежа с десятины по той гу-
бернии (1 рубль 88 копеек). Потом одно сельцо в Дмитровском уезде плати-
ло (1592 г.) Троицкому Сергиеву монастырю с выти середней земли по 1
рублю, т.е. по 3 рубля с десятины на наши деньги, а в других селах того
же монастыря и там же одни выти платили денежный оброк по 27 рублей с
