побеседовал с пестрыми моллюсками-гребешками, которые кичатся тем, что
прочно приросли к морскому дну и сотни лет не двигаются с места; но ни разу
он не встретил Морских Коров и нигде не обнаружил острова, который пришелся
бы ему по вкусу.
Если берег попадался твердый и удобный и при этом достаточно отлогий,
чтобы по нему легко было взбираться, то на горизонте непременно виднелся
дымок китобойного судна, на котором топили ворвань, а Котик уже знал, что
это значит. На многих островах он находил следы пребывания своих родичей,
истребленных людьми, а Котик знал и то, что, посетив какой-либо берег
однажды, люди снова вернутся туда.
Он свел дружбу с одним старым тупохвостым альбатросом, который
порекомендовал ему остров Кергелен, где всегда царит гишина и покой; но по
пути туда наш Котик попал в ужасную грозу с градом и чуть не расстался с
жизнью среди щербатых береговых утесов. Отчаянно борясь с ветром, он все же
пробился к острову и увидел, что и на Кергелене жили когда-то котики. И так
было со всеми островами, где он побывал.
Лиммершин назвал мне все эти острова, и перечень получился длинный,
потому что Котик провел в странствиях целых пять лет, лишь на четыре месяца
возвращаясь домой, где все потешались над ним и над его несуществующими
островами. Он побывал на засушливых Галапагосских островах, расположенных на
самом экваторе, и чуть не испекся там заживо; он побывал на островах
Джорджии, на Оркнейских островах, на островах Зеленого Мыса, на Малом
Соловьином острове, на острове Гофа, на острове Буве, на островах Крозе и
еще на крохотном безымянном островке южнее мыса Доброй Надежды. И повсюду он
слышал от жителей моря одну и ту же историю: было время, когда в этих местах
водились котики, но люди истребили их всех. Даже когда наш путешественник,
возвращаясь с острова Гофа, отклонился от курса на много тысяч миль и
добрался до мыса Корриентес, он обнаружил на прибрежных утесах сотни три
жалких, облезлых котиков, и они рассказали ему, что и сюда нашли дорогу
люди.
Тут уж сердце его не выдержало, и он обогнул мыс Горн и решил плыть на
север, домой. По пути он сделал остановку на небольшом островке, густо
поросшем зелеными деревьями, и там набрел на старогопрестарого, доживавшего
свой век котика. Наш герой стал ловить для него рыбу и поведал ему все свои
горести.
-- А теперь, -- сказал он напоследок, -- я решил вернуться домой, и
пускай меня гонят на бойню: мне уже все равно.
-- Поюди, не отчаивайся, -- посоветовал его новый знакомец.--Я
последний из погибшего племени котиков с острова Масафуэра. Давным-давно,
когда люди били нас сотнями тысяч, по берегам ходили слухи, что будто бы
настанет такой день, когда с севера приплывет белый котик и спасет весь наш
народ. Я стар и не доживу до этого дня, но, может быть, его дождутся другие.
Попытайся еще разок!
Котик гордо закрутил свои усы (а усы у него выросли роскошные) и
сказал:
-- Во всем мире есть только один белый котик -- это я; и я единственный
котик на свете, неважно -- белый или черный, который додумался до того, что
надо отыскать новый остров.
Произнеся это, он опять ощутил прилив сил; но когда он добрался до
дому, мать стала упрашивать его нынче же летом жениться и обзавестись
семейством: ведь Котик был уже не холостяк, а самый настоящий секач. Он
отрастил густую, волнистую белую гриву и с виду был такой же грузный, мощный
и свирепый, как и его отец.
-- Позволь мне повременить еще год, -- упорствовал Котик, -- Мне
исполнится семь, а ты ведь знаешь, что семь -- число особое: недаром седьмая
волна дальше всех выплескивает на берег.
По странному совпадению, среди знакомых Котика нашлась одна молодая
особа, которая тоже решила годик повременить до замужества; и Котик плясал с
ней Танец Огня у берегов Луканнона в ночь перед тем, как отправиться в свое
последнее путешесгвие.
На сей раз он поплыл в западном направлении, преследуя большой косяк
палтуса, поскольку теперь ему требовалось не менее ста фунтов рыбы в день,
чтобы сохранить кондицию. Котик охотился, пока не устал, а потом свернулся и
улегся спагь, покачиваясь в ложбинках волн, омывающих остров Медный.
Окрестность он знал назубок; поэтому когда его вынесло на мель и мягко
стукнуло о водоросли на дне, он тут же проснулся, пробурчал: "Гм-гм, прилив
сегодня сильный!", перевернулся на другой бок, открыл под водой глаза и
сладко потянулся. Но тут же он, как кошка, подскочил кверху, и сон у него
как рукой сняло, потому что совсем рядом, на отмели, в густых водорослях
паслись и громко чавкали какие-то несусветные создания.
-- Бур-р-руны Магеллана! -- буркнул Котик себе в усы. -- Это еще кто
такие, кит их побери?
Создания и впрямь имели престранный вид и не похожи были ни на кита, ни
на акулу, ни на моржа, ни на тюленя, ни на белуху, ни на нерпу, ни на ската,
ни на спрута, ни на каракатицу. У них было веретенообразное туловище, футов
двадцать или тридцать в длину, а вместо задних ластов -- плоский хвост, ни
дать ни взять лопата из мокрой кожи. Голова у них быта самой нелепой формы,
какую только можно вообразить, а когда они отрывались от еды, го начинали
раскачиваться на хвосте, церемонно раскланиваясь на все стороны и помахивая
передними ластами, как толстяк в ресторане, подзывающий официанта.
-- Гм-гм! -- произнес Котик. -- Хороша ли охота, почтеннейшие?
Вместо отвега загадочные существа продолжали кивать головой и
помахивать ластами-, точь-в-точь как дурацкий Привратник-Лягушка из "Алисы в
Стране Чудес". Когда они опять принялись за еду, Котик заметил, что верхняя
губа у них раздвоена: обе половинки то расходились в стороны на целый фут,
то вновь сдвигались, захватив здоровенный пук водорослей, который затем
торжественно отправлялся в рот и с шумом пережевывался.
-- Неопрятно вы как-то едите, господа, -- заметил Котик и, слегка
раздосадованный тем, что его слова остались без внимания, продолжал --
Ладно, ладно, если у вас в передних ластах есть лишний сустав, нечего этим
так уж козырять. Кланяться-то вы умеете, но я хотел бы знать, как вас зовут.
Раздвоенные губы шевелились и подергивались, зеленоватые стеклянные
глаза в упор глядели на Котика, но ответа он по-прежнему не получал.
-- Вот что я вам скажу! -- в сердцах объявил Котик. Изо всех жителей
моря вы самые мерзкие на вид! Вы еще хуже Сивуча! И еще невоспитаннее!
И вдруг его осенило -- он вспомнил, что прокричала тогда
Чайка-Бургомистр на Моржовом острове, и понял, что наконец нашел Морских
Коров.
Пока они паслись на дне, сопя и чавкая. Котик подплыл поближе и
принялся засыпать их вопросами на всех известных ему морских наречиях.
Обитатели морей, как и люди, говорят на разных языках, а Котик за время
своих путешествий изрядно понаторел в этом деле. Но Морские Коровы молчали
по одной простой причине: они лишены дара речи. У них только шесть шейных
позвонков взамен положенных семи, и бывалые морские жители уверяют, что
именно поэтому они не способны переговариваться даже между собой. Зато у них
в передних ластах, как вы уже знаете, имеется лишний сустав, и благодаря его
подвижности Морские Коровы могут обмениваться знаками, отчасти напоминающими
телеграфный код.
Бедняга Котик бился с ними до самого рассвета, покуда грива у него не
встала дыбом, а терпенье не лопнуло, как скорлупа рака-отшельника. Но к утру
Морские Коровы потихоньку двинулись в путь, держа курс на север. то и дело
они останавливались и принимались раскланиваться, как бы молчаливо
совещаясь, потом плыли дальше, и Котик плыл за ними. Про себя он рассудил
так: "Если эти бессмысленные создания смогли уцелеть в океане, если их не
перебили всех до единого -- значит, они нашли себе какое-то надежное
прибежище, а что годится для Морских Коров, сгодится и для котиков. Только
плыли бы они чуть побыстрее!"
Нелегко приходилось Котику: стадо Морских Коров проплывало всего миль
сорок-пятьдесят в сутки, на ночь останавливалось кормиться и все время
держалось близко к берегу. Котик прямо из кожи вон лез -- он плавал вокруг
них, плавал над ними, плавал под ними, но расшевелить их никак не удавалось.
По мере продвижения к северу они все чаще останавливались для своих
безмолвных совещаний, и Котик чуть было не отгрыз себе усы от досады, но
вовремя заметил, что они плывут не наобум, а придерживаются теплого течения
-- и тут он впервые проникся к ним известным уважением.
Однажды ночью они вдруг стали резко погружаться, словно пущенные ко дну
камни, и поплыли с неожиданной быстротой. Изумленный Котик кинулся их
догонять -- до сих пор ему и в голову не приходило, что Морские Коровы
способны развить такую скорость. Они подплыли прямо к подводной гряде скал,
перегораживавшей дно на подходе к берегу, и стали одна за другой нырять в
черное отверстие у подножья гряды, на глубине двадцати саженей ниже уровня
моря. Нырнув вслед за ними, Котик очутился в темном подводном туннеле -- и
плыл, и плыл так долго, что стал уже задыхаться, но тут как раз туннель
кончился, и Котик, как пробка, выскочил на поверхность.
-- Клянусь гривой! -- вымолвил он, глотнув свежего воздуха и
отфыркиваясь -- Стоило попотеть, чтобы сюда попасть!
Морские Коровы расплылись в разные стороны и теперь толклись, лениво
пощипывая водоросли, у острова такой красоты, какой и не снилось Котику. На
многие мили вдоль берега тянулись гладкие, плоские каменные террасы, как
нарочно созданные для котиковых лежбищ; за ними в глубь суши полого
поднимались песчаные укатанные пляжи, на которых могли резвиться малыши;
здесь было все, чего только можно пожелать,-- волны, чтобы плясать на них,
высокая трава, чтобы на ней нежиться, дюны, чтобы влезать на них и
скатываться вниз. И самое главное -- Котик понял благодаря особому чутью,
которое никогда не обманет истинного Секача, что в этих водах еще не бывал
человек.
Первым делом Котик удостоверился, что по части рыбы здесь тоже все в
порядке, а погом не торопясь обследовал береговую линию и пересчитал все
восхитительные островки, наполовину скрытые живописно клубящимся туманом. С
севера, со стороны моря, тянулась цепь песчаных и каменистых отмелей
надежная защита от проходящих судов, которые не могли бы подойти к островам
ближе чем на шесть миль. От суши архипелаг отделялся глубоким проливом; на
противоположном берегу высились неприступные отвесные скалы, а под водою, у
подножья этих скал, был вход в туннель.
Ну прямо как у нас дома, только в десять раз лучше, -- сказал Котик.--
Видно, Морские Коровы умнее, чем я думал. Люди -- даже если бы они сюда
явились -- по таким скалам спуститься не смогут, а на этих замечательных
мелях любой корабль в два счета разлетится в щепки. Да, если есть в океане
безопасное место, то оно тут и нигде больше.
И Котику вдруг вспомнилась его невеста, и ему захотелось поскорее
вернуться к родным берегам; но перед тем как пуститься в обратный путь, он
еще раз старательно обследовал новые места, чтобы дома рассказать о них во
всех подробностях.
Потом он нырнул, отыскал и хорошенько запомнил вход в туннель и что
было сил поплыл на юг. Опасаться было нечего: о существовании тайного
подводного хода никто, кроме Морских Коров (а теперь и котиков!), не
догадался бы. Котик и сам, вынырнув с противоположной стороны и оглянувшись,
едва мог поверить, что проплыл под этими грозными скалами.
До Нововосточной он добирался целых шесть суток, хотя и очень спешил, и
первая, кого он увидел, выйдя на сушу у перешейка Морских Львов, была его
