потому что мир его души огромен и качества многочисленны - но сил
на это письмо я потратила уже чертовски много и время уходит, а я
еще многое не сказала. В нескольких словах отметим, что для
человека, чьей основной целью, казалось бы, должна была быть
забота об имидже своей консервативнейшей адвокатской конторы, в
свете пренеприятного происшествия, случившегося с одним из
руководящих сотрудников, Брендон проявил себя как истинный
джентльмен и замечательный мужчина. Почти после первой же нашей
встречи я поняла, что на это плечо я смогу опереться и из этих уст
не услышу ни одного слова осуждения и клеветы. При том, что он ни
разу не дал мне повода разрыдаться на груди его дурацкой
классической тройки, и это для меня тоже было важно, хотя я опять
говорю не о главном, потому что в этой истории с Брендоном
замешено и переплетено многое, многое другое. В том числе и то,
что он сделал для меня вчера. Еще чуточку терпения - мы
подбираемся к самому главному.
Брендон и Джеральд много работали вместе, по существу
несколько последних лет жизни Джеральда, вместе вели дела
крупнейшей сети супермаркетов в нашем городе. Они довели судебный
процесс до выигрыша, в чем бы этот выигрыш не заключался и что
более всего ценно, насколько я поняла, они сумели при этом
сохранить лицо фирмы-владельца супермаркетов в глазах
общественности. По моему мнению, когда шум в газетах вокруг имени
Джеральда немного уляжется и заголовки исчезнут вообще, или хотя
бы переберутся с первых полос назад, силы, заправляющие
адвокатским бизнесом, почти без сомнения, передадут общее
Джеральда с Брендоном дело в руки Брендона, позволив ему
заслуженно унаследовать обоюдный успех. Брендон, подходит для этой
роли отлично и все уже устроил для мягкой передачи власти в
ситуации, которая, по его словам, именуется "управление во время
временной потери власти" - так он охарактеризовал это в нашу
первую встречу в госпитале.
С самого начала Брендон вызывал у меня только симпатию - я и
теперь от этих слов не откажусь - и с самого начала между нами во
всем была полная откровенность, однако и с ним не обошлось без
qp{bnb, потому что, как тоже с самого начала выяснилось, у него
были на меня четкие и ясные планы. Поверь мне, дорогая, я говорю
это без тени злобы и смущения, потому что всегда смотрела на
подобное, как на нормальное явление открытыми глазами; ведь я, в
конце концов, прожила с адвокатом ни много ни мало семнадцать лет
и знаю, с какой маниакальной настойчивостью они во всем и всегда
стремятся спланировать свою жизнь и даже свою личность,
предупредив и обезопасив свои шаги во всем, оградив и изолировав
себя от внешнего мира. Возможно именно это качество помогает
хорошим адвокатам выживать в сложных ситуациях, одновременно делая
их просто невыносимыми.
Нельзя назвать Брендона невыносимым, но определенно он есть
человек главной миссии: во всем и всегда он стремится отвести
дурную славу от своей фирмы, подавив в зародыше любую
отрицательную связанную с фирмой информацию. К чему так же
относилась я с Джеральдом, потому что в глазах Брендона защита
фирмы означала так же защиту от дурной молвы и меня с моим мужем,
как органичную часть фирмы. Человеку подобной политики очень легко
ошибиться, перегнуть палку и зарваться и стать всем и вся
ненавистным, но Брендон сумел пройти по тонкой пограничной линии,
нигде за нее не переступив... и к его чести, он ни разу не сказал
при мне, что взял руководство отделением фирмы в свои руки только
в память Джеральда. Он встал во главе фирмы только потому, что был
тем, кто, как выражался Джеральд, привык "сам лепить свою карьеру"
_ ибо пасовать перед трудностями у всех на глазах, означает
расписываться в собственной несостоятельности, открыто
преодолевать же их, значит нарабатывать очки в плане будущих
перспектив, которые не замедлят появиться. Ко мне Брендон всегда
относился с чуткой предупредительностью и ответной симпатией,
видимо довольный своей ролью сам, при том что причин тут, как и во
всем у адвокатов, было несколько. Никогда он не впадал в истерику
и даже не волновался, когда я кричала ему, что меня снова осаждала
пресса и никогда он не воспринимал меня как часть своей работы _
скажем, никогда не воспринимал только так и никак иначе. Хочешь
знать, что я обо всем этом на самом деле думаю, Руфь? Мне кажется,
что несмотря на то, что я на семь лет его старше, что до сих пор
никак не могу прийти в норму, имею жалкий вид и нервы мои далеко
не в порядке, этот парень, Брендон, мне кажется немного в меня
влюблен... или может быть, он просто влюбился в эту героическую
малышку Нэл, которую он представляет себе, когда видит меня или
думает обо мне. Не думаю, что тут замешан секс (хоть я и вешу уже
сто пять фунтов, но до сих пор без одежды имею вид синюшного
цыпленка из витрины мясника), что мне только на руку; на
сегодняшний день тот факт, что с меня сняты все супружеские
обязанности перед любым мужчиной, устраивает меня как нельзя
лучше. Но я бы солгала, если бы сказала, что не понимаю этот
взгляд, который вижу в его глазах - взгляд, который говорит о том,
что я теперь являюсь частью его планов - я, Джесси Анджела
Барлингейм, а не та неодушевленность, именуемая боссами фирмы
Дурацкой Историей с Барлингеймом. Не знаю, какое место в иерархии
Брендона я занимаю и где нахожусь, рядом с его фирмой, выше или
ниже ее, да и по правде сказать, мне на это наплевать. Мне
достаточно того, что он взял меня в оборот и что я для него не
просто...
Здесь Джесси сделала паузу и некоторое время думала, стуча
пальцем по передним зубам. Глубоко затянувшись сигаретой, она
снова начала стучать по клавишам.
... попутная благотворительность.
Во время всех до одного полицейских допросов, Брендон
m`undhkq рядом со мной и его диктофон не на минуту не выключался.
Перед каждым допросом он очень вежливо, но неизменно твердо
заявлял, что любой из присутствующих на допросе, вплоть до
последней стенографистки, в случае малейшей утечки информации,
прозвучавшей во время данного мероприятия, немедленно будет
привлечен к судебной ответственности и ему придется отвечать перед
известной адвокатской конторой, которая славится своим злобным
многолетним опытом в области самых запутанных и сложных дел.
Говоря это, Брендон выглядел убедительно не только для полиции, но
и для меня тоже и ни одно слово из допросов до сих пор так и не
просочилось в прессу.
Самый тяжелый и неприятный допрос случился на третий день
моего пребывания в больнице в Северном Камберленде - в течение
этих дней я валялась в кровати и в мое тело беспрерывно
закачивалась по пластиковым трубкам свежая кровь, вода и
электролиты. Протокол допроса, который мне дали потом прочитать,
выглядел несколько странновато, но вместе с тем имел вид
совершенной достоверности, подобно тем историям с собаками
укушенными человеком, на которое мы время от времени натыкаемся в
газетах. Хотя в моем рассказе человека все-таки укусила собака и
не одного человека, а целую семейную пару. Хочешь услышать краткий
пересказ этого протокола? Хорошо, вот он, слушай:
Мы с Джеральдом решили провести денек в нашем загородном
домике в Мэне. После продолжительной любовной интерлюдии, на две
трети состоящей из вольной борьбы, а на одну треть - из секса, мы
вместе отправились в душ. Джеральд вышел из душа раньше меня, а я
осталась помыть голову. Все это время он жаловался на то, что его
беспокоят газы и боли в желудке, виной которым, вероятно, были
несвежие сэндвичи, которые мы съели по дороге из Портленда и,
выходя из душа, он спросил меня, нет ли где-нибудь у нас каких-
нибудь таблеток от живота, _Ролэйда_ или _Тумса_. Я не знала, были
или нет у нас здесь такие таблетки и посоветовала Джеральду
поискать в бюро или на полочке над кроватью. Через две или три
минуты, когда я смывала под душем шампунь, раздался крик
Джеральда. Как выяснилось потом, этот крик был следствием
случившегося с ним обширного сердечного приступа. Сразу же вслед
за криком раздался тяжелый удар упавшего на пол тела. Выскочив на
крик из душа, я бросилась со всех ног в спальню, но по пути
поскользнулась и упала. В падении я ударилась головой о край бюро
и потеряла сознание.
В соответствии с данной версией происшествия - сфабрикованной
мистером Милероном и миссис Барлингейм - и с энтузиазмом
воспринятой полицией, должна я добавить - я несколько раз
приходила в себя, но каждый раз снова теряла сознание. Наконец,
когда я снова пришла в себя, надо мной стояла и обнюхивала меня
собака, уже отведавшая мяса Джеральда. Я вскочила на ноги и
бросилась от собаки на кровать (в соответствии с моей историей
кровать стояла там, где стояла, возле бюро - возможно ее туда
передвинули полотеры, которые вощили и натирали наши полы и я и
Джеральд не стали придвигать наше ложе обратно к законному месту,
а сразу занялись сексом, потому что чувствовали необыкновенный
любовный пыл) - схватила с прикроватной полки стакан и пепельницу
и по очереди бросила их в злобного бродячего пса, который напал на
меня и сумел покусать. Мне удалось прогнать собаку, после чего я
снова потеряла сознание и неизвестно сколько времени провалялась
на кровати истекая кровью. Потом я снова пришла в себя, добралась
до машины и доехала до Дэйнкина... по дороге еще один раз потеряв
сознание, в результате чего моя машина врезалась в дерево у
обочины.
Единственное, о чем я спросила Брендона, это как ему удалось
заставить полицию поверить в эту несусветную чушь. Он ответил мне
так: "На данном этапе расследованием занялась полиция штата, а у
нас - говоря "у нас", он конечно же имел в виду фирму - в полиции
штата очень много друзей. Я обратился в разные места, тут и там
попросив об услуге, хотя по правде говоря, это не составило мне
особого труда. Все устроилось моментально. Ведь копы, они тоже
люди, Джесси, понимаешь? Как только они увидели свисающие со
столбиков кровати наручники, они немедленно поняли, что у вас с
Джеральдом произошло. Уверяю тебя, Джесси, полиция не впервые
видит подобные наручники на фоне бедняги с лопнувшим карбюратором.
И среди полиции нет ни одной души - ни среди местного отделения,
ни среди бригады штата - кто хотел бы вывесить ваше с Джеральдом
грязное белье на всеобщее рассмотрение только мерзкой шутки ради,
превратив в трагедию последствия того, что оказалось результатом
не более чем семейного инцидента".
Поначалу я не упоминала в разговорах с Брендоном человека,
которого, как мне казалось, я видела, не говорила ничего ни про
отпечаток подошвы, ни про жемчужную серьгу. Я выжидала, надеюсь ты
понимаешь меня - дожидалась какого-то знака свыше что ли, или
удобной ситуации.
Взглянув критически на последнее предложение, Джесси покачала
головой, потом застучала по клавишам дальше.
Хотя на самом деле, все это чушь собачья. Я просто ждала, что
вот с минуты на минуту ко мне войдет полицейский с пластиковым
мешочком для вещественных доказательств и попросит меня опознать
кольца - обычные кольца, а не серьгу - которые лежат там внутри.
"Мы знаем, что эти кольца принадлежат вам", - скажет мне
полицейский, - "потому что на внутренней стороне колец мы нашли
выгравированные инициалы, ваши и вашего мужа. Эти кольца мы нашли
возле письменного стола в кабинете вашего мужа".
Я все ждала и ждала, когда это случится, когда копы покажут
